группы обычно назначали радиста, но не исключалось, что старшим мог быть и
разведчик-ходок.
знакомо не было. Попадая в плен, советские бойцырадисты, как правило,
упорно скрывали от врага свою воинскую профессию. Те же из них, кто
становился на путь измены Родине, тоже, хотя по иным побуждениям,
скрывали, что они радисты, и в школе с большей или меньшей долей
притворства как бы заново изучали радиодело.
русскому языку. Вследствие низкой грамотности, притворной или
действительной, часть курсантов сразу же отсеивалась и зачисляласьв школу
разведчиков-ходоков.
наушниками, проводились по семи часов в день. Первые две недели отводились
изучению алфавита на слух. В день разучивали в среднем по две буквы.
неспособным освоить прием азбуки морзе на слух, отчисляли из школы
радистов и отправляли в барак разведчиков-ходоков. Этих отчисленных Иоганн
внимательно изучал, чтобы выявить, кто из них действительно не обладает
способностями, а кто счел необходимым утвердить за собой репутацию
полуграмотного тупицы.
обладающий самой низкой способностью приема на скорость, принимал не
меньше семидесяти буквенных знаков в минуту.
по двое, из соседних классов обменивались радиограмммами. Инструктор
включал свои наушники, контролировал пары и разбирал ошибки, когда
передача заканчивалась.
расстоянии трех - пяти километров группа от группы вступали в радиосвязь.
Участки леса, где проходили занятия, патрулировались охраной со сворами
сторожевых собак.
Корреспондентом служила одна из кенигсбергских радиостанций - филиал
разведывательного центра абвера, много лет специализировавшегося на
изучении Востока.
месяцев, в зависимости от способностей и усердия учащегося. Группы
радистов имели четные номера, группы ходоков - нечетные.
был до войны радиолюбителем, но выделялся он здесь не только способностями
к радиоделу. Вкрадчивой обходительностью, гибкой лестью он сумел завоевать
расположение многих руководителей школы, тем более что за короткое время
пребывания здесь научился бойко говорить по-немецки.
блуждала ироническая улыбка. С курсантами держал себя высокомерно, ни с
кем из них не сближался. Его сочинение на обязательную тему отличалось не
только хвастливой, вычурной литературностью, но и восторженными
рассуждениями, восхваляющими фашистский кодекс всевластия сильной
личности.
подобострастия. Расчетливо и умно объяснил, почему он разделяет фашистские
убеждения. И даже позволил себе упрекнуть Вайса в старомодных взглядах на
категорию нравственности. Заявил, что не собирается такие отвлеченные
понятия, как родина, воинская честь и т.п., возводить в степень высшей
морали. И если фашистская Германия практически доказала, что она более
сильна, чем Советский Союз, то естественное право каждой свободной
индивидуальности стать на сторону сильного.
антисоветских брошюр, которыми обильно снабжали курсантов. Но цитировал с
такой убежденностью, что у Иоганна не осталось даже тени сомнения в том,
что перед ним не только завербованный немцами изменник, но и редкостной
подлости экземпляр, искренне и необратимо предавший свои советские
верования. Его несколько неврастеничную взвинченность Иоганн приписал той
наглой нетерпеливости, с какой сей тип хотел занять привилегированное
положение, возвышающее его над прочими курсантами.
благонадежности курсантов, Дитрих выделил Фазу и после собеседования с ним
решил, что тот заслуживает особого доверия, а способности, которыми он
тут, несомненно, выделялся, дают все основания утвердить его в качестве
инструктора радиодела.
создаст зачисление Фазы в преподавательскоинструкторский состав школы,
пытался, но, увы, безуспешно, возражать Дитриху. К удивлению Иоганна, его
возражения против этой кандидатуры поддержал заместитель начальника школы
оберлейтенант Герлах.
нищенствовал. Герлах еще юнцом совершил ограбление мелочной лавки. Но
неудачно - попался. Отбыл наказание в тюрьме для малолетних преступников.
Выйдя из тюрьмы, долго оставался безработным. Вступил в штурмовики,
вначале соблазнившись одним лишь казенным обмундированием да дармовыми
завтраками. Постепенно стал одержимым фанатиком, таким же, как многие
другие наци, которые готовы были отдать жизнь за фюрера не только из-за
преданности его идеям, но и потому, что видели в нем человека, подобно им
вышедшего из самых низов. Герлаха роднила с его фюрером ненависть к евреям
и интеллигенции. На евреях можно было безнаказанно вымещать свою злобу за
все пережитое. А презрение к интеллигентам, преследование их как бы
ставило его, люмпена, выше образованных людей, подчиняло их его злой,
дикарской воле.
поверхность подонки видели в нем своего апостола, главаря, говорившего на
площадях понятным им языком крови, погромов, грабежей.
неприязнь.
движение наци ущемит немецкую аристократию, потомственных
юнкеров-помещиков, юнкеров- промышленников. Но расправа над Ремом и его
штурмовиками, учиненная в угоду требованиям рурских магнатов и
генералитета вермахта, показала, что его мечты были иллюзией. Гитлер
упрочается в своей власти, упрочая власть господствующих, правящих
классов. И все же преданность Герлаха фюреру не ослабела. Наоборот, она
перешла в исступленное, слепое преклонение.
поручал, стремился все сделать сам. Подозрительный, угрюмый, упрямый, он
не доверял даже старшим позванию и занимаемой должности. Бесстрашно
отстаивал то, в чем был уверен, убежденный, что его безукоризненное
фашистское прошлое служит ему надежной защитой.
был здесь, пожалуй, единственным, кто свою работу в
разведывательно-диверсионной школе рассматривал не просто как прохождение
армейской службы, а как своеобразное служение высшему существу и
самозабвенно, самоотверженно отдавал все свои силы делу, не интересуясь
ничем другим, кроме дела.
мысли не допускал, что эти низшие существа могут служить Германии,
руководствуясь каким-либо иным побуждением, кроме страха смерти. Поэтому
он не верил, что курсант Фаза надежен. И присоединил свои аргументы к
возражениям Вайса.
очевидно, неприязнью, которое он со своей стороны испытывал к Герлаху,
этому наглому выходцу из низов. В свое время такие, как Герлах, были на
месте, отлично выполнили свою палаческую роль, расправились с
представлявшим немалую опасность немецким социалистическим рабочим
движением, но ныне они уже отработали свое.
зять фабриканта Вентлинга.
до тридцать пятого года находился в оппозиции к Гитлеру. Но затем уверовал
в фюрера как в главу Третьей империи, императора новой, великой Германии.
И хотя из иных побуждений, чем Герлах, но так же, как и тот, отдался
служению фюреру.
Вентлинга возможность занять монополистическое положение среди крупных
воротил в финансовом мире, а восточные сырьевые придатки - баснословные
барыши. Герд, так же как и Герлах, работал много и добросовестно. Но это
было лишь чиновничье усердие, лишенное страсти. Он думал только о том,
чтобы посылаемые в Берлин рапорты и отчеты выглядели солидно, внушительно.
свои отношения с офицерами отдела "3-Ц", и потому вынужден был уступить