Чтение 93–й страницы книги ~Волшебный локон Ампары~

- Тебе виднее. Сосуд с эпиптейей тоже дарю. А почему ты не спросишь,
откуда у меня эта чаша?

- Откуда чаша - я знаю. Как она оказалась в твоих руках - догадываюсь.
Но интересно было бы услышать версию этого нетривиального события лично от
тебя. - Фундатор выключил подсветку внутри стеклянного столика, предложил:
- Давай поднимемся наверх, в ретрит, отнесем чашу на место, и по дороге ты
мне расскажешь.

Они вышли из салона через дверь, противоположную той, которая вела на
эскалаторы, повернули вправо. Пологий подъем. Под ногами приятно пружинил
мягкий настил неширокого пандуса, серебристо-серым серпом огибающего синюю
выпуклость зала с амфитеатром. Слева лоснилась бликами вогнутая
керамлитовая стена "яйца", пронизанная огнями вечерней иллюминации
Белобережья. Экзарх нес, прижимая к груди, сосуд с эпиптейей. Кир-Кор
шагал рядом в некотором смущении, оглаживая нечувствительный от холода
висок.

- Стало быть, ты полагаешь, будто я апроприировал чашу из этого...
неведомого мне ретрита? - спросил он. - А как же ее содержимое... одрерир,
сурья-сурица?

Ледогоров сдержанно улыбнулся.

- У нас в Академии все это имеется. В принципе - любые ингредиенты для
каких угодно легендарных напитков. Итак, за время моего отсутствия что-то
произошло... Пока я умиротворял расстроенного хальфе, здесь был изготовлен
бодрящий коктейль и каким-то образом тебе... э-э... вручен.

Кир-Кор вкратце поведал каким.

Собственный рассказ ему не понравился. В кратком изложении дивное,
романтическое событие выглядело неубедительно и глуповато. О подобных
событиях можно, пожалуй, только стихами... В конце рассказа недовольный
собой рассказчик подумал с искренним раскаянием: "Прости меня, прекрасная
Фрейя!.." Вслух добавил:

- Вот такой полусон. Видение о чаше... и ее содержимом. Ты перчатки в
салоне забыл.

- А, пусть их... - пробормотал Ледогоров. - После того как ты поделился
со мной напитком поэтов, я хоть и не ощутил потребности говорить стихами,
но зато перестал чувствовать боль. Благодаря тебе и "женщине в светлом" я
теперь вообще не чувствую дырок в ладонях.

- Ну, прежде всего благодаря мне ты их получил, - вынужден был ввести
поправку Кир-Кор. - Женщина в светлом очень кстати сняла с меня часть
вины.

- Все в жизни грагала так или иначе связано с женщиной.

- Это не просто женщина, Агафон! Богиня!

- Из тех, кого твои любознательные питомцы потихоньку освобождают от
ледяных оков в мире забвения?

- Понятия не имею... Но я начинаю доверять твоей интуиции. Значит,
считаешь то место ледовым узилищем для древних богов?..

- Ну... не таких уж и древних. Лучше сказать - легендарных. Заманчиво
было бы знать, какую роль на самом деле они сыграли в становлении нашей
цивилизации... Скоро узнаем.

- Ты настолько уверен? - удивился Кир-Кор. - Почему?

- Потому что в Галактике формируется локон Ампары, - был ответ. - А
локон - это эпоха вполне ощутимого соприкосновения нашего Настоящего с
нашими же Грядущим и Прошлым.

Кир-Кор промолчал.

Подъем закончился: серебристо-серая спираль неширокого пандуса вышла на
последний этаж под самым куполом "яйца" и пресеклась лиловой стеной с
отрицательным углом наклона. Узнав хозяина, лиловая стена образовала
прямоугольный проход, впустила путников и с тихим шелестом срослась у них
за спинами. Короткий ступенчатый переход привел путников в накрытое
куполом круглое помещение.

- Ретрит, - обронил хозяин. - Верхушечная точка Академии.

Лифтового копора в ретрите не было, поэтому отсюда можно было оглядеть
окрестности сквозь прозрачный купол во всех направлениях - вкруговую,
словно сквозь блистер шверцфайтера. Гость оглядел. Огни, огни, огни...
Выше всех других огней реяли в поднебесье красные светосигналы на вершинах
окрестных сопок.

В центре помещения стоял инкрустированный перламутром стол, вокруг него
- дюжина синих кресел с белыми подлокотниками. В зените купола - точно над
столом - сиял белый диск с синим рисунком уже знакомого символа -
эпиптейи.

Ни олифектора, ни терминала здесь не было. Вдоль вогнутой стены по
окружности помещения сверкали хрустальные призмы сокровищниц. Экзарх с
прижатой к груди чашей странно застыл в неподвижности возле одной из
призм, и выражение лица у него было замысловатое.

Почуяв неладное, гость приблизился к остолбенелому хозяину с тревогой
(уж не случилось ли нового ограбления?), тот молча указал на верхнюю полку
сокровищницы. Там, среди колючих спектрально-радужных огоньков, скромно
светлела, как луна среди звезд, чаша из белого нефрита. Одного взгляда
было достаточно, чтобы убедиться: чаша в руках экзарха и чаша на полке -
родные сестры. Или сосуд на полке чуть больше?..

Ледогоров извлек драгоценный древний сосуд из хрустальной призмы:

- Эта чаша была известна миру в одном экземпляре, а вот теперь их
две... Уму непостижимо!

Разглядывая обе чаши, экзарх так раскованно вертел их в руках, словно
утратил почтение к мировым раритетам. Кир-Кор опросил:

- Сейчас ты понимаешь, что это была не апроприация?

- Твоя чаша - точная копия этой!.. - не унимался фундатор. - Нет, твоя,
пожалуй, чуть меньше...

- Да, я тоже это заметил.

- О! - не сумел сдержать возгласа удивления Ледогоров.

Сравнивая сосуды между собой, он случайно вложил одну чашу в другую...
и с чашами что-то произошло. Что-то такое неуловимое и внезапное, отчего у
экзарха в руках осталась всего одна чаша, которую он к тому же и выронил.
Пытаясь спасти хрупкую современницу египетских пирамид, Агафон совершил
бросок отчаяния, как при игре в регби. Кир-Кор поймал чашу, поддержал
Ледогорова. Спросил:

- Что случилось? Я так и не понял, куда исчезла вторая чаша.

- Спасибо, донатор! - Ледогоров тяжело дышал. Успокаиваясь, на
несколько мгновений закрыл глаза, перевел дыхание. И только после этого
ответил: - Вторая чаша... твоя... растворилась в первой.

- Как это... растворилась? - Экс-донатор заглянул внутрь только что
спасенного фиалофага.

- Да так как-то... Плотно осела внутрь первой. Я сделал движение, чтобы
вынуть ее, но... вынимать уже было нечего.

Кир-Кор отдал чашу экзарху. Тот немедленно убрал феноменальный сосуд на
прежнее место в сокровищницу - от греха подальше. Добавил:

- Когда я сделал движение, чтобы вынуть ее... на мгновение ощутил
пальцами другую фактуру... Знаешь, поверхность нефритовой стенки
исчезающей чаши не была гладкой. Я совершенно явственно ощутил под
пальцами ряды небольших углублений. Которые, впрочем, тут же оплыли и
сгладились. От неожиданности я все это выронил. Ряды углублений почему-то
напомнили мне эколат.

Пока Ледогоров рассказывал, Кир-Кор перебирал в уме фрагменты своего
недавнего полусна.

- Чаша Времени! - вдруг вспомнил он. - В моем полусне явственно
прозвучали слова: "Чаша Времени!" Может быть, имелось в виду то
обстоятельство, что чаша была временной? То есть - недолговечной?..

Минуту хозяин ретрита и гость обескураженно глядели друг на друга.
Молчание нарушил экзарх:

- А может быть, мы получили намек или даже прямую подсказку, что эколат
и пропавшая чаша связаны между собой природой Времени?

- Возможно, - согласился гость. - Если стенка чаши пусть даже на миг
проявилась фактурой дырчатого эколата, такое совпадение заставляет
задуматься. Оба артефакта могут быть как-то связаны между собой... Во
всяком случае, прослеживается ситуационная связь.

Лицо фундатора словно бы просветлело. Тихая благодать отразилась на его
лице. Фундатор плавным движением поднял руку с заклеенной розовым
биопластырем пробитой ладонью, едва слышно проговорил: "Омен!.." И возвел
очи горе.

- Омен?.. - Кир-Кор невольно окинул взглядом подкупольное пространство,
но ничего, кроме сияющего белого диска с рисунком эпиптейи, там не увидел.
- Агафон, вернись, будь добр, на грешную Землю, я жду тебя в сакральном
ретрите твоей Академии.

Ледогоров вернулся.

- Омен - это знамение, Кирилл. Примета, если угодно. Указание, знак.

- Чаша?

Ледогоров кивнул:

- Чаша. И посвящение. Знак для тебя и для нас. Время Ампары
приблизилось, мы у ее порога. Мы на самом пороге.

- Мы?.. Земля?

- И Дигея. Просто сейчас на Земле - основной контингент посвященных. Ты
и семнадцать эвархов.

- Инициированных, ты хотел сказать? - счел уместным уточнить Кир-Кор.

- Слова разные, суть одна. Мы удостоились посвящения через тебя.

- Мне предлагается роль нового Авраама... Слишком большая честь для
грагала, дорогой Агафон. Нет, со своими полумистическими делами
разбирайтесь сами. У меня другое амплуа. Я - свободный разведчик звездных
систем.

- Ради великой Ампары! Оставайся разведчиком - кто против? Кто спорит с
тобой, дальнодей? Но ты уже - уже! - инициировал нас. Посвящение
состоялось.

Обнаружив, что все еще держит в левой руке феррованадиевый пенальчик,