обдумать свои дальнейшие вопросы. Затем опустил голову так, будто
собирался сломить сопротивление Баннора своим лбом, и спросил прямо:
чем-то бессмысленным. - Он не ведет нас опасной дорогой. Он выбирает
хороший путь через горы. Высокий Лорд решила следовать за ним. А остальное
для нас не важно.
необъясненного:
- Послушай. Хотя сейчас и немного поздно для этих несообразностей. Я в
общем-то и не настаиваю на этом - это все равно не сулит мне никакой
пользы. Но все же от тебя я предпочел выслушать что-то, что имело бы
больше смысла.
чтобы заметить это. Сначала было что-то, чего я не мог понять, что-то...
неуловимое... Относительно того, как вы, Стражи Крови, отнеслись к Амоку,
когда он впервые прибыл в Ревлстон. И вы... Я не знаю, что это было.
Однако в Ревлвуде вы не стали помогать Трою, когда он поймал Амока. А
затем - только два Стража Крови! Баннор, это все выглядит бессмысленным.
найти способ обойти его. Он и сам не знал, чего же хотел нащупать.
Интуиция говорила ему, что вертящиеся в уме вопросы имели значительный
смысл, но он не мог четко их сформулировать или придать им удобный вид. И
он отнесся к резкому безразличию Баннора так, будто это был своего рода
пробный камень, парадоксально чистый и неизбегаемый критерий честности.
Баннор дал ему понять, что в его сопровождении Высокого Лорда есть что-то
не вполне честное.
Ей по-прежнему не везло с Амоком, и когда она повернулась к Кавинанту, ее
отрешенный вид был под стать его виду. Они продолжали ехать дальше, скрыв
свои многочисленные тревоги за легкой беседой, полной взаимного
сочувствия.
свое предчувствие. Она сказала, будто это была опасная догадка: "Амок
ведет нас к Меленкурион Скайвейр. Там спрятан Седьмой Завет". А на
следующий день - восемнадцатый после их отправления из Ревлвуда и двадцать
пятый после Военного Совета Лордов - спокойность течения их поездки была
нарушена.
Воздух был пропитан беспокоящим запахом. Отдельные порывы ветра завывали
со всех сторон, пока Елена и Кавинант завтракали, а вдали они могли
слышать ровный, детонирующий звук, подобный хлопкам упругой парусины на
натянутых снастях. Кавинант предсказал, что будет буря. Но Первый Знак
покачал головой в безразличном отрицании, и Елена сказала:
взглянула на вершины и проговорила: - Это боль, разлитая в воздухе. Земля
страдает.
пришлось прокричать свой вопрос повторно, чтобы быть услышанным: - Фаул
собирается нанести нам здесь удар?
изменение ее состояния. Но расстояние очень велико, да и прошло заметное
время. Не чувствую, чтобы опасность была направлена на нас. Возможно,
Презирающий не знает, куда именно мы направляемся. - При следующем вдохе
ее голос стал жестче. - Но он воспользовался Камнем Иллеарт. Принюхайся,
как пахнет воздух! Где-то в Стране поработала Злоба.
эти облака и породило этот ветер, это не было беззлобным естественным
натиском бури. Казалось, воздух нес беззвучные крики и намеки на гниение,
будто он дул с места, где произошло зверское побоище. И почти неразличимо,
на уровне подсознания, казалось, что обрывистые скалы вздрагивают.
хотя лицо ее было прочерчено мрачными складками, Высокий Лорд не
торопилась. Она закончила есть, затем аккуратно упаковала еду и светящийся
гравий, прежде чем позвать Мирху. Уже будучи верхом на ранихине, она
позвала Амока.
Кивком признав его, она спросила, может ли он объяснить боль в воздухе.
восприимчивость к тому, что творилось в атмосфере; они были ясные, и
острые проблески, затаившиеся в них, в первый раз показывали, что он
способен на гнев. Мгновение спустя, однако, он отвернулся, словно не желая
выставлять напоказ ничего личного. Широким жестом он пригласил Высокого
Лорда следовать за ним.
обращать внимание на тягостное окружение. Но он не мог сопротивляться
впечатлению, что земля под ним вздрагивает. Несмотря на весь уже
обретенный опыт, он был еще не очень уверенным наездником - он не мог
избавиться от ворчливого недоверия к лошадям и беспокоился, что может
осуществиться предсказание его боязни высоты и он все же упадет с лошади.
безопасен. Какое-то время тропа Амока шла вдоль хребта, в изломанной
расщелине между неясно вырисовывающимися стенами из гор. В долине,
стиснутой горами, невысокое искусство Кавинанта в верховой езде не
подвергалось испытанию. Но сдавленный гул в воздухе продолжал усиливаться.
Когда утро миновало, звук стал отчетливее, эхом отражаясь, словно хрупкие
вздохи, от отвесных скал.
за ним они обнаружили громадный оползень. Огромные зубчатые расколы зияли
друг напротив друга с обеих сторон расщелины высоко на отвесных горных
стенах, а беспорядочная масса камней и щебня громоздилась на дне долины на
высоту в несколько сот футов.
неподвижно и выглядел уже давнишним, как будто и горы уже давно забыли,
когда он образовался. Но из его глубины доносились какие-то измученные
трески и скрипы, словно обвалу ломали кости.
время изучал преграду, затем сказал:
попытаться пробраться вдоль края. Но вес ранихинов вызовет новые сдвиги.
безапелляционно сказал:
уже слишком затянулась. Вы уверены, что проходить здесь не безопасно? Амок
пока еще не совершал оплошностей.
Проклятье! - Кавинант заворчал. Оползень сделал его желание торопиться еще
острее.
что-то упрямому ребенку.
Высокому Лорду, он повторил: - Мы должны здесь пройти.
сверху донизу.
Посох Закона сможет удержать завал, пока мы будем проходить.
так, чтобы у Высокого Лорда было место для действий. Так же поступили и
Баннор с Кавинантом. Спустя миг к ним присоединился Амок. Четверо мужчин
наблюдали вблизи за ее действиями.
Подняв Посох, она выпрямилась на спине Мирхи, застыв на какое-то мгновение
лицом к оползню. С того места, где был Кавинант, ее голубое платье и
блестящая шкура ранихина красочно вырисовывались на пестро-сером фоне
щебня и камней. Она и Мирха по сравнению с глубоким отвесным ущельем
выглядели маленькими, но гармония их цветов и форм придавала им вид
Посняков Андрей
Никитин Юрий
Круз Андрей
Свержин Владимир
Прозоров Александр
Вронский Константин