него. Что с ним? Погиб, в тюрьме, успел бежать? Где он? Она безмерно
устала от ожидания, скуки пополам со страхом, беспомощной пассивности и до
сих пор не изжитого удивления перед чудовищной несправедливостью
происходящего.
можно дольше, иной раз за полдень; затем - умывание, туалет и на завтрак -
вчерашняя выпечка; несколько часов занятий каким-нибудь тихим делом,
изредка разговоры вполголоса; если ходить, то по возможности меньше, да и
то на цыпочках. Писание, рисование, игра в карты, вышивание - и ежедневное
наблюдение из оконца: столько томительных часов, столько повозок, что
тащатся на площадь Равенства, столько обреченных лиц, мучительно
напоминающих кого-то...
страхи и горечь. По молчаливому уговору они не касались этой темы. Кэрт,
за которой, в отличие от ее Возвышенных спутниц, никто не охотился, но
которая ставила себя под удар уже тем, что состоит при них, неизменно
сохраняла добродушие. Капризница Аврелия так увлеклась односторонней
перепиской с Байелем во Клариво, что и думать забыла о жалобах. Она
строчила письмо за письмом, в день не менее двух, а то и больше,
исполненных, на ее взгляд, самых утонченных чувств. Аврелия обожала
отпускать намеки и дерзкие замечания: "Он поразится! Он подумает, какая я
смелая!" или "Я краснею - возможно, слишком много себе позволяю". Когда,
однако, ее просили уточнить, что именно она написала, Аврелия напускала на
себя благородную сдержанность: "Я обязана хранить молчание, иначе это
будет нечестно по отношению к Байелю". Через несколько дней ее соседки уже
не ловились на эту удочку, но их безразличие не сказалось на количестве
писем, которые множились с невероятной быстротой и куда-то исчезали.
Аврелия отказывалась говорить, куда именно: вероятно, нашла для них
тайник. Элистэ злили многозначительные ухмылки и ужимки Аврелии, и вскоре
она прекратила расспросы.
"Приют лебедушек", вся компания спускалась вниз на кухню, где их ожидали
тепло очага, еда, беседа, вино, сердечное общение. Лучшее время суток,
увы, слишком недолгое, ибо семейство Кенубль вскоре отправлялось спать.
Несколько лишних минуток, проведенных на кухне, как правило, посвящались
легкой физической разминке. Здесь можно было потанцевать под мелодию, что
тихо напевала Кэрт; три девушки скользили, кружились и приседали, и тени
их плясали на стенах и ставнях. Цераленн не принимала участия в этой
забаве, она мерила кухню решительными шагами, и бледное ее лицо казалось
розовым в красноватом свете угасающего камина. И вот наступало время идти
обратно. Для Элистэ это было всегда мучительно. Каждый вечер ей
становилось все труднее заставить себя подняться по лестницам, взойти на
ненавистный чердак. В их убежище было так тихо, так тесно - они жили,
словно мышки за плинтусом.
присутствием, она изменила мнение о мышиных норках в лучшую сторону.
Гвардейцы явились днем, и все покупатели как по мановению волшебной
палочки исчезли из кондитерской. Обыск провели спустя рукава - на улов тут
явно никто не рассчитывал. Будь у них хоть сколько-нибудь серьезная
информация, они бы потрудились на совесть. А тут отнеслись к своему
заданию равнодушно, чуть ли не вяло, уделив основное внимание воздушным
пирожным мастера Кенубля, каковые пожирали целыми дюжинами. Впрочем, они
удосужились заглянуть во все комнаты, шкафы, конторки, сундуки и выдвижные
ящики; спустились в погреб и немного поискали на чердаке, даже, согласно
инструкции, открыли стоящий в углу старый шкаф. Фальшивая задняя стенка
была на месте, и народогвардейцы ничего не заметили. Они не догадались
проверить, нет ли в тесно заставленном шкафу потайной дверцы; но беглянки,
укрывшиеся за ней, не могли этого знать. Элистэ казалось, что незваные
гости намереваются разнести чердак на куски. Опустившись на колени и
прижав ухо к стене, она слышала каждый их шаг, каждый скрип и стон
половиц, каждое ворчание и брошенное вполголоса ругательство. Рядом
стояли, прислушиваясь, Кэрт и Аврелия. Девушки вцепились друг в дружку,
затаив дыхание. Цераленн сидела за столиком, читала "Севооборот по методу
Глека" и всем своим видом давала понять, что не обращает внимания на суету
за стеной.
поверхностный осмотр внутри. Казалось, это продолжается целую вечность,
словно мгновение, вобрав в себя весь их ужас, остановилось во времени.
острыми ногтями в запястье Элистэ. Но вот шаги начали удаляться, голоса
сделались тише. Элистэ высвободилась, прокралась к оконцу и выглянула.
Через несколько минут народогвардейцы вышли из "Приюта лебедушек" с
пустыми руками и отправились дальше в поисках более удачливого места.
Элистэ привалилась к стене и минут десять простояла, словно окаменев.
пожалуй, не сыскать было второго убежища, столь же бесподобно укрытого и
отвечающего своему назначению. Но и самое лучшее убежище оказалось
небезопасно, как то со всей очевидностью выяснилось на протяжении
ближайших нескольких суток, когда Принц во Пух вспугнул целых трех гнид
Нану - двух в кондитерской и одну на кухне. Мороз отнюдь не являлся
помехой этим тварям, более того, число их, судя по всему, возрастало. Трех
обнаруженных песиком лазутчиц раздавили на месте, но можно было не
сомневаться, что в скором времени появятся новые. И долго ли ждать, когда
одна из них ускользнет от бдительного Пуха? А это рано или поздно должно
было непременно случиться, и уж второй обыск в "Приюте лебедушек"
народогвардейцы проведут куда с большей дотошностью.
преследовал Элистэ. Чувство острой необходимости срочно что-либо
предпринять и ощущение собственного бессилия не оставляли ее. Но от нее
ровным счетом ничего не зависело. Время шло, и тревога ее росла, унося
аппетит и сон. А после того, как по улице Клико проследовал кортеж аж из
семи повозок, до отказа набитых осужденными, она вообще перестала спать.
Казалось бы, с таким количеством жертв не справиться даже Кокотте с ее
отменным пищеварением, но на другой день все повторилось. Кокотта, видимо,
пребывала в добром здравии, чего нельзя было сказать об Элистэ: ее терзали
тревога, бессонница, и дело наверняка дошло бы до нервного срыва, если бы
не поступило известие, что убежище во Мерея наконец обнаружено.
в конце улицы Черного Братца, откуда до "Приюта лебедушек" было меньше
мили. Жил, можно сказать, у всех на виду; однако друзья и сторонники
окружили его убежище такой непроницаемой тайной, что нищая братия сумела
пронюхать о нем лишь через месяц с лишним. И все же они его выследили.
Ясным морозным зимним утром завершение поисков увенчалось появлением
нищего с запиской от кавалера во Мерея, которую попрошайка готов был
вручить по выплате обещанного вознаграждения.
и села в постели. Спавшая рядом Аврелия, напротив, натянула на голову
одеяло и скорчилась, как испуганный заяц. Кэрт проснулась и встала с пола.
Но Цераленн, которая поднялась ни свет ни заря и была полностью одета -
или она еще не ложилась? - поспешила к дверце, отперла засов, раздвинула
стенку шкафа и впустила взволнованного Брева Кенубля. Ликование, с каким
мальчик выпалил свою новость, не оставило у Цераленн и тени сомнения. Она
не дрогнув тут же отсчитала и вручила ему сто рекко банкнотами; при виде
такой кучи денег глаза у парнишки стали круглыми. Он исчез, не успела
Элистэ и рта раскрыть.
могли отдать деньги, не убедившись, что нас не обманывают?
относившаяся к деньгам расчетливо и в то же время пренебрежительно.
пополам оделась, ибо Кэрт прислуживала Аврелии. Не успели девушки
облачиться в платья, как Брев принес записку.
конверт и принялась не спеша читать, а девушки, сбившись в кучку,
заглядывали ей через плечо.
предполагала, с кавалером все в порядке. Он предлагает встретиться нынче в
полночь у Южной Арки за Набережным рынком, откуда он проведет нас к
подземному ходу. Выбравшись из Шеррина, мы доедем дилижансом до Аренна,
откуда отплывем в Стрелл. По всей видимости, конец нашим бедам близок.
записку снова и снова, подержать в руках, чтобы убедиться - это не сон.
Кэрт тоже не очень-то верила, зачарованно уставясь в послание, которого по
безграмотности не могла прочитать. Одна лишь Аврелия воспринимала все как
должное. Она отошла в сторонку, прошептала что-то на ухо юному Бреву, и
тот, кивнув в знак согласия, вскоре удалился, но Элистэ этого даже не
заметила. Бегство! Она упивалась мыслью о близкой свободе, и только через
четверть часа опьянение уступило место трезвым расчетам. Им нужно
приготовиться в путь, собрать вещи, попрощаться с теми, кто оказал им
столь щедрое гостеприимство, и...
длинная вереница часов между ранним утром и полночью. Казалось, им никогда
не будет конца, и этим радостный день не отличался от всех предыдущих.
Каменистый Артем
Круз Андрей
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Самойлова Елена