Чтение 93–й страницы книги ~Распутин: жизнь и смерть~

Однако еще одного своего "врача" Протопопов от следствия утаил. Но мог ли
он не обратиться к Распутину, который считался великим целителем? Так что,
видимо, и "Наш Друг" принимал участие в облегчении страданий несчастного
министра. И не оттого ли зависимость Протопопова от Распутина была глубокой,
личной?..

Протопопов в это время был очень одинок - красотка Шейла его бросила.

Из показаний Лунц: "Вернувшись из-за границы, мой муж остался недоволен
тем, что я бываю у Протопопова". И тут же она добавляет простодушно: "Когда
Протопопов устроил право на жительство в Петрограде моим отцу и сестре, я
перестала бывать у него".

И здесь, видимо, Распутин позаботился о Протопопове - одна из поклонниц
"Нашего Друга" избавила министра от одиночества. Причем эта дама, судя по
донесениям агентов, была в свое время весьма близка к Распутину. Теперь же
она была весьма близка к царскосельскому "теневому кабинету"...

Из показаний Вырубовой: "Но еще чаще, чем ко мне, Протопопов заходил к
сестре моего лазарета Воскобойниковой, у которой он иногда и обедал... Я
говорила ему, что это неудобно, но он возражал, что он отдыхает в простой
обстановке".

Из показаний Феодосии Войно: "Протопопов часто приезжал к Вырубовой в
лазарет, где служила Воскобойникова, которая была посредницей между
Вырубовой и Протопоповым... Самыми близкими и доверенными лицами Вырубовой
были Воскобойникова и Лаптинская".

Воскобойникова осталась за занавесом распутинской истории. Между тем она,
как и Лаптинская, играла в ней очень серьезную роль.

В 1917 году Воскобойникова была разыскана полицией и дала показания
Чрезвычайной комиссии.

ДОПРОС ХОРОШЕНЬКОЙ СВЯЗНОЙ

Надежда Ивановна Воскобойникова, 30-летняя вдова казачьего есаула, после
смерти мужа в 1911 году приехала из провинции в Петербург и сошлась с семьей
сенатора В. Н. Мамонтова, 68-летнего старика, человека глубоко религиозного.
Правда, по словам Воскобойниковой, "жена Мамонтова не понимала этой
дружбы... даже развелась с ним". Добавим: не понимала и полиция, называя
Воскобойникову в донесениях "любовницей Мамонтова"... Именно через сенатора
она сумела осуществить самое полезное из своих знакомств: Мамонтов "на почве
религиозных исканий" пригласил ее к Распутину. Так Воскобойникова начала
свой путь во дворец.

"В 1915 году... у меня расшатались нервы... " И хотя Мамонтов
предупреждал ее, что "посещение Распутина будет неудобным ввиду слухов о
нем", она пошла к мужику. "Распутин ободрил меня... сказал, что Бог
поможет".

Естественно, следователь задал ей весьма неприятный вопрос, на который
она гордо ответила: "Ночью - не только у Распутина, ни у кого из знакомых не
бываю".

Однако донесения агентов давали иные сведения (отсюда и вопрос). Но,
видимо, посетив однажды "комнатку с диваном", она, как и многие ее
предшественницы, более туда не приглашалась. И могла смело заявить: "По
отношению ко мне Распутин не допускал никаких вольностей".

После смерти Мамонтова (которую, по ее словам, "предсказал Распутин")
мужик не забыл Воскобойникову. Так она попала в лазарет к Вырубовой.

Распутин верно оценил ее: она умела служить. Вскоре она стала старшей
медицинской сестрой, была представлена Государыне. И вот уже Аликс,
плененная ее преданностью "Нашему Другу" и Подруге, предлагает
Воскобойниковой "решительней взять лазарет в свои руки". Остались
телеграммы, из которых видно, что царица была с ней в очень доверительных
отношениях: "Страшно трудно, тяжело. Александра" - жаловалась она
Воскобойниковой из Ставки 14 ноября 1916 года. Безвестная вдова есаула
становится одной из "наших".

Тогда же Воскобойникова через Распутина знакомится со страдающим от
одиночества министром внутренних дел. Теперь через нее можно было обращаться
с прошениями к Подруге и конечно же к Протопопову. Так она оказалась у
кормушки...

Из показаний Войно: "Поступила она к нам совершенно нищей... но очень
скоро превратилась в шикарную барышню с массой золотых драгоценных вещей. На
Невском имела отдельную квартиру... С Протопоповым она обращалась...
фамильярно, как и он... В моем присутствии он не стеснялся... обнимать ее за
талию".

В 1916 году она заняла при Вырубовой такое же положение, как Лаптинская
при Распутине. Имена Воскобойниковой и Лаптинской мы найдем даже в
камер-фурьерском журнале среди тех немногих, кого тогда принимала царица. И
в "теневом кабинете" Воскобойникова и Лаптинская связывали в одну цепь
"темные силы" - Распутина, Вырубову, царицу и Протопопова. Через них
направлялись их важнейшие и тайные послания друг к другу. Через
Воскобойникову мужик, царица и Аня контролировали больного министра.

ПЛЯСКА СМЕРТИ

Достигнув величайшего могущества, мужик живет в постоянном страхе перед
покушениями. Беллинг рассказывала, как Осипенко, который никак не мог увезти
с вечеринки упирающегося пьяного Распутина, в конце концов крикнул ему: "Что
ты делаешь! На нас готовится покушение, а ты тут расселся!" И Распутин,
"быстро накинув поддевку, шубу, нахлобучив шапку, опрометью бросился к
выходу".

После ухода Комиссарова и ареста Манасевича с ним остались лишь агенты
Охранного отделения. Но они могут сдать его врагам в любую минуту. И мужик
это понимает...

Из показаний Филиппова: "Придя ко мне, он теперь старался как можно
скорее напиться, требовал цыган и развлечений и если чем увлекался, то это
пляской".

В пьянстве он старался забыться, в пляске - вернуть ощущение радости...
Он чувствовал: грядет заговор. И пугал этим царицу.

И Аликс писала Ники: "21 сентября... Вот эти скоты Родзянко, Гучков... и
К° являются душой чего-то гораздо большего, чем можно предположить (я это
чувствую), у них цель вырвать власть из рук министров... Но ты скоро всех
увидишь и обсудишь это, а я спрошу совета у Нашего Друга. Так часто у Него
бывают здравые суждения, которые не приходят другим на ум, Бог вдохновляет
Его".

И "большее" - случилось.

1 октября Павел Милюков, лидер кадетов (самой влиятельной оппозиционной
партии) произнес в Думе речь, которая потрясла всю страну. "Из края в край
расползаются темные слухи о предательстве и измене. Слухи эти забираются
высоко и никого не щадят. Имя императрицы все чаще повторяется вместе с
именами окружающих ее авантюристов... Что это - глупость или измена?"

И слово "измена", так соответствовавшее настроениям измотанной
поражениями армии, тотчас было принято на веру и твердо укоренилось в
сознании миллионов.

Аликс потребовала от Штюрмера принять меры. Она была в бешенстве, и на
этот раз премьер не посмел уклониться и вызвал Родзянко. "Старикашка" тогда
подвернул ногу, не мог ходить. Сцена их свидания оказалась комической:
беспомощный Штюрмер лежал в кровати с высоко подвешенной ногой и пытался
строго говорить с возвышавшимся над ним огромным, мощным председателем Думы.

Из показаний Родзянко: "Он говорил, что... просит представить ему копию
речи Милюкова на предмет возбуждения против него уголовного преследования. Я
ответил, что... никаких копий я присылать ему не буду".

Далее разговор зашел о Распутине. "И отчего вы его защищаете? Это негодяй
первостатейный, его мало повесить!" - горячился Родзянко. С кровати
послышался беспомощный ответ Штюрмера: "Это... желание свыше... " Так он
"сдал" царицу. Но вошедший в раж председатель Думы продолжал добивать
старика: "Какой же вы после этого монархист?.. Вы ярый республиканец,
который поблажками Распутину колеблет монархическую идею!"

Да нет, при помощи Распутина идею колебали они все - от самой царицы до
самого Родзянко...

Теперь мужик все чаще говорит о смерти.

Из показаний Молчанова: "В октябре 1916 года я... раза два был у
Распутина. Заметил, что у него было какое-то грустное настроение, заметил,
что на столе было вино, и он много пил его... как будто давило тяжелое
предчувствие. Он все время напевал: "Время изменится, все переменится"...
При прощании он был очень ласков, говорил, что ценит мою любовь и доброе
отношение, вспоминал добрым словом моего покойного отца... и говорил, что,
может быть, его убьют и мы не увидимся...

И тут же, будто опомнившись, сказал: "Нет, нет, мы увидимся. Ты приедешь
в Петроград".

И каждый день на Гороховой, заглушая его ужас, шла сумасшедшая,
завораживающая пьяная пляска. Его слабоумный сын, служивший в санитарном
поезде царицы, приехал к нему на несколько дней и прятался от этого безумия
в дальних комнатах. А если в квартире было тихо, это означало, что мужик
пьет в ресторане или уехал в Царское - на заседание "кабинета".

16 октября Аликс писала Ники: "Вчера приятно провела вечер у А<ни> с
Нашим Другом, Его сыном и епископом Исидором (тем самым, обвиненном в связи
со своим келейником. - Э. Р. )... Гр<игорий> думает, что лучше было бы
призвать более ранние (молодые) года - вместо тех, которым старше 40,
последние нужны дома для работ и для поддержания хозяйства".

И это предложение, высказанное мужиком, было очень разумно.

Наступил ноябрь - предпоследний месяц его жизни.