нитроглицерина.- Я все понимаю...
Я знаю, ты в здравом уме и память у тебя исключительная.
узнал... А это скворец! Наверное, зимовал где-нибудь рядом с райской птицей.
И выучился петь... Другой птицы там не было! Известный пересмешник и
плагиатор! Но как пел, стервец!
каплю крови, и широким движением забросил себе в рот. Гриф что-то почуял,
сорвался со скамейки, но было поздно...
Гримаса нестерпимой боли исказила лицо, но кожа в тот же миг расправилась и
глаза закрылись сами собой. Гриф бросился к Птицелову, похлопал по щеке,
встряхнул за плечи, затем приоткрыл веко.
мгновенно...
резко махнул рукой. Из-за надгробных камней показались двое в спортивных
костюмах, легко подбежали к мертвому Птицелову. Один тут же присел возле
трупа, оттянул веки и медленно выпрямился. Оба выжидательно смотрели на
полковника Арчеладзе. Тот же, склонясь над мертвым, ощупал его карманы,
достал из бокового связку ключей, затем выдернул из расслабленной и еще
теплой руки упаковку с нитроглицерином.
Личные вещи и одежду- ко мне в кабинет. Охрану кладбища не снимать, пока не
закончите... В руках держал! Выпорхнул... скворец!
отщелкнул трубку радиотелефона...
несколько месяцев, но операция провалена по вине самого руководителя.
Полковник Арчеладзе не боялся, что его отстранят от работы и выведут за штат
либо вовсе отправят на пенсию; он пережил не одну перетасовку еще в бывшем
КГБ, затем в Министерстве безопасности и остался на плаву, поскольку его
специальный отдел, созданный по высшей воле сразу после августовских событий
девяносто первого, занимался поиском утраченной золотой казны СССР и
считался неприкасаемым. Более года ушло лишь на создание глубоко
законспирированной агентурной сети с внутренними и зарубежными отделениями,
разработку двух самостоятельных программ, которые напоминали авиацию
ближнего и дальнего действия. Первая предназначалась для мгновенного
реагирования на всякую "горячую", внезапно появившуюся информацию; вторая
была рассчитана на более кропотливый анализ и агентурный сбор информации.
Именно с этой целью во все правые и многие центристские патриотические
партии и движения были внедрены опытные агенты, кроме того, на базе шумной,
коммунистически настроенной группы интеллигентов-ученых было образовано
патриотическое движение с яркой националистической окраской. Арчеладзе мало
интересовала политика, однако он имел твердое убеждение, которое разделялось
и высшими эшелонами власти: изъятое из государственной казны издыхающей
компартией золото должно было непременно объявиться в виде финансирования
правых патриотических партий и движений. Для этой цели не следовало
заниматься политикой как таковой, а лишь совершать незаметную работу,
сходную с трудом маляра,- начиная от монархистов и кончая фашиствующими
группировками,- всех подкрашивать красной краской, делая таким образом
приманку для тех, кто владел теперь "золотом партии". Судя по оперативной
информации, финансирование правых осуществлялось пока за счет патриотически
настроенных промышленников и коммерческих структур. Это были едва заметные,
почти пересыхающие ручейки. Оппозиция держалась на голодном пайке, но и его
следовало постоянно урезать, ибо жаждущий всегда быстрее находит путь к
воде, чем имеющий при себе полный бурдюк. Таким образом, Арчеладзе заставлял
работать лидеров правых партий на себя. Пусть они ищут, пусть больше делают
слепых движений, а его зрячие люди за ними присмотрят. Он был уверен, что
пропавшая часть золотого запаса не может долго оставаться без движения.
Иначе зачем его изымали и тщательно прятали? Рано или поздно при
определенных обстоятельствах начнется подпитка "красных", и тогда будет
нетрудно отыскать исток этой золотой реки...
или поражения больше приносила "тактическая". (Арчеладзе начинал свою службу
в особом отделе авиационного полка и потому с давних пор привык мыслить
этими категориями.) Птицелов целиком укладывался в повседневную программу, и
полученная от него информация могла значительно ускорить поиск, а то и вовсе
привести к открытию. Да, видимо, не зря имитировали его смерть, похороны и
не случайно упрятали под чужой фамилией и снабдили мгновенно действующим
ядом. С самоубийством Птицелова провалился труд архивной группы отдела,
которая не один месяц отрабатывала всю документацию Министерства финансов
бывшего СССР, касаемую алмазов и золотого запаса. Часть документов,
разумеется, исчезла, но остались косвенные указания на эту часть в других,
уцелевших. Теперь некому было задавать вопросы... Упоминание о ртути,
полученной Третьим спецотделом, натолкнуло экспертов на мысль, что золото
вывозилось с объекта в виде амальгамы либо сливалось в специальное подземное
хранилище на территории самого объекта. Можно было надежно упрятать
драгметалл и в слитках, но как его достать потом с охраняемой территории?
Амальгаму же из специального резервуара можно откачать по подземному
трубопроводу обыкновенным ручным насосом-лягушкой. Предчувствуя удачу,
Арчеладзе добился разрешения на обследование объектов Третьего спецотдела, а
при нужде- и раскопок на территории, однако самые современные способы
геофизических методов исследования недр не дали никаких результатов.
Специалисты по подземным коммуникациям изучили всю прилегающую к объектам
местность, жилые строения и никаких "лишних" трубопроводов не нашли, если не
считать заброшенных старых канализационных трасс.
Арчеладзе, поэтому он затребовал всю документацию по операциям с нею за
последние десять лет и обеспечил работой архивную группу еще на несколько
месяцев. Уже после смерти Птицелова, в середине лета, начальнику отдела
доложили странную, настораживающую информацию, которая еще больше запутала
дело. Семьдесят шесть тонн ртути - это огромное количество. Такую массу
жидкого металла невозможно утаить, спрятать даже. при самом несовершенном
учете и контроле. Так вот, получалось, что добыча этой ртути производилась
"левым" способом и не отображалась в отчетности. Тот, кто задумывал операцию
по изъятию части золотого запаса и его хранению, учел абсолютно все. Лишь
маленькая оплошность - железнодорожная товарная накладная - выдавала
подлинность факта получения Третьим спецотделом груза повышенной опасности.
Получатель и сам груз, как требо-вала инструкция, были зашифрованы, и
железная дорога официально как бы не догадывалась, что везет и кому. Но
старые ее служащие, искушенные во всевозможных шифрах люди, прекрасно знали,
что везут и по какому адресу. Арчеладзе удалось установить даже номера
вагонов, в которых прибыла эта партия ртути на товарную станцию, но откуда
была отправлена - оставалось загадкой, поскольку документация исчезла не
только из папок Министерства финансов. Он понимал, что изъятием части
золотого запаса занималось КГБ,- другой организации, способной провести
такую операцию, не существовало. Причем делалось это по заранее
согласованному плану, разработанному во всех деталях и имеющему двойное,
тройное прикрытие. Это означало, что до сих пор живы и здравствуют люди,
которых привлекали и к разработке и к реализации плана. Иное дело, не всех
посвящали в главный замысел операции, и они, как те слепые, знали о слоне
лишь то, что сумели пощупать. Искать какие-либо материалы в архивах и
делопроизводстве КГБ было бессмысленно: те, кто обеспечивал секретность и
прикрытие операции, работали безукоризненно. Оставалось единственное- живые
люди, и
исполнителей. Аналитики избрали метод исключения и почти сразу отстегнули
контрразведку: из этой среды вышло слишком много предателей- невозвращенцев
из зарубежных командировок и изменников,- жаждущих поведать миру о тайных
делах КГБ и тем самым оттягать себе славу борцов с режимом и деньги в виде
гонораров за книги-откровения. Однако никто из них не проболтался о самой
"горячей" операции, которая бы стала настоящей сенсацией и долго бы смущала
и восхищала Европу: золотой запас СССР всегда была тайной для нее, как
невеста под чадрой. Следственный аппарат отпал сам собой по причине его
занудства и неспособности к блестящим оперативным действиям. Самым
боеспособным, въедливым и решительным оставался аппарат политического сыска.
Он был самым приближенным к партийному руководству страны и как бы составлял
амальгаму, сплавляясь с ним на молекулярном уровне. Вчерашний оперативник
этого аппарата мог стать секретарем обкома, а секретарь обкома -
оперативником.
сужать его до конкретных личностей. После многочисленной сортировки и чистки
политический сыск отчасти растворился в новых службах Министерст-ва
безопасности, имея свойства "амальгамироваться", отчасти оказался за штатом.
Последние заслуживали особенного внимания, и Арчеладзе запросил у аналитиков
пофамильный список. Заштатный генерал Тарасов, работавший в совместной фирме
"Валькирия", сразу же насторожил и захватил воображение начальника отдела. А
то, что фирма занималась поиском неких сокровищ на Урале и была, по сути,
правопреемницей Института, входящего в систему Министерства финансов, лишний
раз доказывало причастность генерала к операции с золотым запасом. Однако,
помня горький опыт с Птицеловом, Арчеладзе не стал ни задерживать Тарасова,
ни искать с ним конспиративной встречи. В окружении генерала не оказалось ни
Березин Федор
Никитин Юрий
Мороз Александра
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Шилова Юлия