степени противоречия, многообразные [моменты] становятся деятельными и
жизненными по отношению друг к другу и приобретают в нем ту отрицательность,
которая есть имманентная пульсация самодвижения и жизненности.
исходное его определение - это "совокупность (Inbegriff) всех реальностей".
Относительно этого определения обычно указывают прежде всего то, что оно
возможно, так как оно, мол, не содержит никакого противоречия, потому что
реальность берется [в этом доказательстве] лишь как безграничная реальность.
Мы отметили выше, что этим указанная совокупность превращается в простое
неопределенное бытие или, если реальности берутся действительно как многие
определенные [реальности], - в совокупность всех отрицаний. При более
тщательном различении реальности различие ее превращается из разности в
противоположность и тем самым в противоречие, а совокупность всех
реальностей вообще - в абсолютное внутреннее противоречие. Обычный horror
[страх], который представляющее, неспекулятивное мышление испытывает перед
противоречием, как природа перед vacuuin [пустотой], отвергает этот вывод,
ибо такое мышление не идет дальше одностороннего рассмотрения разрешения
противоречия в ничто и не познает его положительной стороны, с которой
противоречие становится абсолютной деятельностью и абсолютным основанием.
иной сути (Sache) можно обнаружить противоречие, то это само по себе еще не
есть, так сказать, изъян, недостаток или погрешность этой сути. Наоборот,
каждое определение, каждое конкретное, каждое понятие есть по своему
существу единство различенных и различимых моментов, которые благодаря
определенному, существенному различию становятся противоречивыми. Это
противоречивое действительно разрешается в ничто, оно возвращается в свое
отрицательное единство. Вещь, субъект, понятие есть именно само это
отрицательное единство; оно нечто в себе самом противоречивое, но точно так
же и разрешенное противоречие; оно основание, которое содержит свои
определения и есть их носитель. Вещь, субъект или понятие, будучи в своей
сфере рефлектированы в себя, суть свои разрешенные противоречия, но вся их
сфера опять-таки есть определенная, разная сфера, а потому она конечна и,
значит, противоречива. Не она сама есть разрешение этого более высокого
противоречия, а она имеет своим отрицательным единством, своим основанием
более высокую сферу. Поэтому конечные вещи в своем безразличном многообразии
вообще таковы, что они противоречивы в себе самих, надломлены внутри себя и
возвращаются в свое основание. - Как это будет выяснено в дальнейшем,
истинное заключение от конечного и случайного к абсолютно необходимой
сущности состоит не в том, чтобы заключать от конечного и случайного как от
бытия, лежащего и остающегося лежать в основании, а в том, что (и это
непосредственно присуще случайности} заключает от лишь надломленного
(fallenden), противоречащего себе в себе самом бытия к чему-то абсолютно
необходимому, или состоит скорее в том, что показывают, что случайное бытие
в себе самом возвращается в свое основание, в котором оно снимает себя, и
что, далее, этим возвращением оно полагает основание лишь так, что оно
скорее делает само себя положенным. В обычном умозаключении бытие конечного
являет себя как основание абсолютного; именно потому, что есть конечное,
есть и абсолютное. Но истина состоит в том, что абсолютное есть именно
потому, что конечное есть в себе самой противоречивая противоположность,
потому, что оно не есть. В первом смысле умозаключение гласит: бытие
конечного - это бытие абсолютного; в последнем же смысле оно гласит: небытие
конечного - это бытие абсолютного.
сначала находится в простом непосредственном единстве с бытием, так и здесь
простое тождество сущности сначала находится в непосредственном единстве с
ее абсолютной отрицательностью. Сущность есть только эта своя
отрицательность, которая есть чистая рефлексия. Она есть эта чистая
отрицательность как возвращение бытия в себя; таким образом, она определена
в себе или для нас как основание, в котором растворяется бытие. Но эта
определенность не положена ею самой; иначе говоря, сущность не есть
основание, именно поскольку ею самой эта ее определенность не положена. Но
ее рефлексия состоит в том, чтобы положить себя как то, что она есть в себе,
положить как отрицательное и определить себя. Положительное и отрицательное
составляют то существенное определение, в котором она исчезла как в своем
отрицании. Эти самостоятельные рефлективные определения снимают себя, и
исчезнувшее в основании определение есть истинное определение сущности.
однако последнее из них, вернее, лишь определение как снятое определение.
Рефлективное определение, исчезая в основании, приобретает свое истинное
значение - быть абсолютным самоотталкиванием (Gegenstoss) себя в само себя,
а именно, положенность, присущая сущности, дана лишь как снятая
положенность, и, наоборот, лишь снимающая себя положенность есть
положенность сущности. Сущность, определяя себя как основание, определяет
себя как не-определенное, и лишь снятие ее определенности есть процесс ее
определения. - В этой определенности как снимающей самое себя она не
сущность, происходящая из иного, а сущность, тождественная с собой в своей
отрицательности.
основанию (в силу природы самого определения, которое погружается в
основание через себя), основание есть прежде всего нечто определенное этим
первым. Однако этот процесс определения как снятие процесса определения
есть, с одной стороны, лишь восстановленное, очищенное или выявившееся
тождество сущности, которое рефлективное определение есть в себе; с другой
стороны, лишь это отрицающее движение как процесс определения есть полагание
той рефлективной определенности, которая являла себя непосредственной, но
которая лишь положена исключающей самое себя рефлексией основания, и притом
положена лишь как нечто положенное или снятое. - Таким образом, определяя
себя как основание, сущность происходит лишь из себя. Следовательно, как
основание она полагает себя как сущность, и процесс ее определения в том
именно и состоит, что она полагает себя как сущность. Это полагание есть
рефлексия сущности, снимающая самое себя в процессе своего определения, -
есть, с этой стороны, полагание, а со стороны процесса определения - само
(das) полагание сущности, стало быть, и то и другое в одном действии.
опосредствование сущности с собой. Рефлексия, движение ничто через ничто
обратно к самому себе, просвечивает в ином (ist das Scheinen seiner in einem
Anderen) но так как противоположность в этой рефлексии еще не обладает
самостоятельностью, то ни первое - просвечивающее (das Scheinende) - не есть
положительное, ни иное - то, в чем оно просвечивает (in dein es scheint), не
есть отрицательное. Оба, собственно говоря, суть субстраты одной лишь силы
воображения: они еще не соотносятся с самими собой. Чистое опосредствование
- это лишь чистое соотношение без соотносящихся [определений]. Хотя
определяющая рефлексия и полагает такие соотносящиеся [определения ],
которые тождественны с собой, однако они в то же время только определенные
соотношения. Основание же - это реальное опосредствование, потому что
содержит рефлексию как снятую рефлексию; оно сущность, возвращающаяся в себя
через свое небытие и полагающая себя. В соответствии с этим моментом снятой
рефлексии положенное приобретает определение непосредственности, чего-то
такого, что вне соотношения или своей видимости тождественно с собой. Это
непосредственное есть восстановленное через сущность бытие - небытие
рефлексии, которым сущность опосредствует себя. Сущность возвращается в себя
как отрицающая; таким образом, возвращаясь в себя, она сообщает себе
определенность, которая именно поэтому есть тождественное с собой
отрицательное, снятая положенность, и тем самым также и нечто сущее как
тождество сущности с собой в качестве основания.
прежде всего дана как основа (Grundlage) вообще для отношения основания;
точнее говоря, основание определяет себя как форму и материю и сообщает себе
содержание.
содержания; поскольку отношение основания, реализуя себя, становится вообще
внешним себе, оно переходит в обусловливающее опосредствование.
предполагает основание; необусловленное - это их единство, суть в себе (die
Sache an sich), которая через опосредствование обусловливающего отношения
переходит в существование.
положении: все имеет свое достаточное основание. - Смысл этого положения
только в следующем: все, что есть, необходимо рассматривать не как сущее
непосредственное, а как положенное; нельзя ограничиваться непосредственным
наличным бытием или определенностью вообще, а следует возвращаться от этого
наличного бытия к его основанию, в каковой рефлексии оно дано как снятое и в
своем в-себе-и-для-себя-бытии. Следовательно, в положении об основании
находит свое выражение существенность рефлексии в себя в противоположность
чистому бытию. - Что основание достаточно - добавлять это, собственно
говоря, совершенно излишне, ибо это разумеется само собой; то, для чего
основание было бы недостаточным, не имело бы никакого основания, а между тем
ведь все должно иметь свое основание. Но Лейбниц, которому особенно по душе
был принцип достаточного основания и который даже сделал его
основоположением всей своей философии, связывал с ним более глубокий смысл и
более важное понятие, чем те, что обычно связывают с ним, довольствуясь лишь
непосредственным выражением, хотя положение следует признать важным уже и в
этом смысле, а именно потому, что бытие, как таковое, объявляется в его
непосредственности неистинным и по существу своему чем-то положенным, а
Афанасьев Роман
Андреев Николай
Гюго Виктор
Пехов Алексей
Орловский Гай Юлий
Афанасьев Роман