земного притяжения, обрушился вниз. Поймав в кольца прицела крутой купол
пилотской кабины вражеского самолета, откинув предохранительную скобу с
гашетки, майор впервые в жизни ударил огнем четырех стволов по живому,
шевелящемуся там, внутри стеклянного яйца. "Юнкерс", с разнесенным фонарем
и искромсанным пулями стабилизатором, нехотя накренился, медленно
опрокинулся вверх брюхом, а потом, войдя в крутой штопор, посыпался вниз
так стремительно и неудержимо, будто никогда и не умел летать.
бомболюки, оказались первыми жертвами последней гитлеровской авантюры. А
уже через несколько секунд среди первых убитых в этой новой войне нельзя
было определить, кто погиб раньше, кто позже.
шестьдесят второй - пятьдесят четыре, сто шестьдесят третий - пятьдесят
девять, сто шестидесятый - шестьдесят: вся истребительная авиадивизия
неслыханного после двадцать второго июня состава (в ходе войны дивизии
были меньше, чем сейчас полки) обрушилась на бомбардировщики второго
воздушного флота, нанося свой внезапный и страшный удар. И много,
наверное, проклятий прозвучало в эти минуты в эфире в адрес своих
авиационных генералов, господа бога и самого фюрера из сгорающих в пламени
авиационного бензина и дюраля уст героев люфтваффе.
произойти не с немецкими, а с советскими ВВС в это утро, когда пылали
забитые рядами самолетов аэродромы, и те, кто не был убит сразу, еще во
сне, в отчаянии матерились, глотая слезы бессильной ярости, или пытались
взлететь под огнем, зачастую даже с незаряженными пулеметами.
бомбардировщиков. Но бой потерял стройность. Если бы на "ишаках" и
"чайках" были радии, если бы летчики имели боевой опыт... Но таких
(испанских, халхингольских, китайских) бойцов были единицы: Строй полков и
эскадрилий рассылался, каждый начал свою личную войну, хорошо еще, если
ведомые не теряли ведущих. Гонялись, догоняли, сбивали, но и сами попадали
под огонь кормовых, верхних, нижних блистеров, расположения которых на
юнкерсах толком и не знали отчаянные лейтенанты.
тесные группы, вывалив вниз бомбовый груз, бомбардировщики разворачивались
на обратный курс, прибавляли газу, огрызаясь плотным организованным огнем.
И, натыкаясь на густые потоки трасс, вспыхивали и падали вниз верткие
лобастые машины - гроза испанского неба.
удара по ничего не подозревающим аэродромам, военным городкам, местам и
складам у немцев не получилось. Генерал Захаров докладывал Рычагову через
час, что его дивизия, потеряв около сорока машин, уничтожила примерно сто
пятьдесят - сто шестьдесят. Потери один к четырем. По сравнению с тем, что
было - десять к одному, - успех блестящий. Примерно такое же соотношение
выходило и по другим дивизиям.
разыгрывался только дебют.
им уже шли скоростные бомбардировщики "СБ" и пикировщики "Пе-2" под
прикрытием "Чаек", на две тысячи метров выше - "Ил-4", а с превышением еще
в километр - три полка "ЛАГГов" и "МИГов".
расписаны победители и побежденные.
упор наткнулись на волны "СБ" и ввязались в бой с "Чайками". Известно, что
"Мессершмитт" превосходит "Чайку" в скорости на полтораста с лишним
километров, но тут бой диктовался скоростями "СБ", и верткие бипланы, по
маневру явно переигрывая немцев, при необходимости легко уходили под
защиту огня своих бомбардировщиков.
перечеркнутая сверху вниз дымом горящих машин над самой землей медленно
(триста пятьдесят километров в час) смещалась к западу, группы "Ил-4" и
"ДБ-Зф" почти незамеченными проскочили выше и накрыли бомбовым ковром
аэродромы, где только что приземлились остатки первой волны немцев.
гитлеровского, оказывалось то, что оно легко впадало в состояние, близкое
к панике, при резком, непредусмотренном изменении обстановки.
истребители на парирование новой непосредственной опасности. Воздушное
сражение происходило на весьма ограниченном театре, и маневр силами не
составлял труда. В иных обстоятельствах это могло быть и плюсом для
немцев. Не исчерпав и половины своего запаса горючего, "Мессершмитты"
повернули на запад, к своим базам, рассчитывая на значительный выигрыш в
скорости. И успели перехватить бомбящие с горизонта "ИЛы".
как раз те самолеты, которые превосходили "мессеров" по своим
тактико-техническим данным, и вдобавок с полным боезапасом.
воевать хотя бы с равным противником.
тот момент, когда к цели начали подходить приотставшие "СБ".
только японские летчики во время сражения у атолла Мидуэй.
все, кому было суждено, догорали на земле, а уцелевшие, на последних
литрах бензина, садились, кто куда мог, - в очистившемся небе появились
"ТБ-3", массивные, неуклюжие и медлительные, но несущие огромный по тем
временам бомбовый груз. Десятки тысяч мелких осколочных бомб они стали
вываливать на разворачивающиеся в боевые порядки, только что начавшие
форсирование границы гитлеровские войска.
прифронтовые дороги, огневые позиции открыто стоящей артиллерии, танковые
колонны - такая цель, что лучше и не придумать. И потери сухопутных войск,
еще даже не успевших вступить в боевое соприкосновение с частями Красной
Армии, оказались для немцев немыслимо большими.
проясненный. Закон, по которому ничем не примечательная точка фронта вдруг
становится объектом приложения главных сил противоборствующих сторон и
центром лавинообразного нарастания масштабов операций. Такими точками,
например, становились Верден и Перемышль в первой, Сталинград во второй
мировой войнах. Упорное сопротивление на одном участке вдруг вызывает у
противника непреодолимую потребность подавить это сопротивление именно
здесь, потребность ничем разумным не диктуемую.
особую важность именно Сталинграда. Узел коммуникаций и так далее. Но кто
мешал тем же войскам Паулюса свободно, под прикрытием уже идущих боев
внезапно перенести направление удара на полсотни километров южнее,
десятком дивизий форсировать Волгу там, где почти не было советских войск,
и взять Астрахань - вместо того, чтобы с бессмысленным упорством сжигать
людей и технику в уличных боях Сталинграда? И с другой стороны: кто и что
заставляло Сталина губить десятки тысяч бойцов на ликвидации котла? Ведь
куда как проще было оставить немцев вымерзать в разрушенном и
блокированном городе, а наличными силами стремительно прорываться к
Таганрогу, отрезая на Кавказе всю группу армий "А".
бросать все, что у него было, в отчаянные воздушные бои над Белостоком,
далеко превосходящие по ожесточенности битву за Англию.
округа непрерывно крутились над полем боя севернее этого, не такого уж
значительного города, притягивала к себе все, чем располагали здесь
сначала второй, а затем и части первого и четвертого воздушных флотов. И в
этом как раз и заключалась для них главная стратегическая ловушка. Прежде
всего, бои шли над советской территорией, значит, наши самолеты имели
лишних полчаса по запасу горючего, во-вторых"МИГи" значительно
превосходили "Ме-109" по скорости на высотах и, ходя над главным
горизонтом схваток, могли безнаказанно перехватывать их тогда, когда те
пытались реализовать свой главный козырь - скороподъемность и маневр на
вертикалях. Да горизонталях же "И-16" и "И-153" имели серьезное
превосходство.
немцы так и не научились учитывать - безусловное моральное превосходство
русского, а теперь советского солдата.
самые тяжелые за все известные воздушные битвы современности. Только если
учесть, что по сравнению с предыдущим вариантом истории советская авиация
в первый день войны потеряла самолетов в три раза меньше, а немецкая
вчетверо больше, то реальный итог выглядел совсем иначе, нежели при чисто
арифметическом подходе. Как под Курском в сорок третьем году был сломан
хребет немецких танковых войск, так сегодня, 22 июня, может и не сломался,
но крепко затрещал хребет люфтваффе.
Мольтке-старший. Сейчас Рычагов вполне сознательно решил быть сильным в
одном месте и ни разу не позволил своим комдивам выпустить самолеты
меньше, чем полком, как и учил Марков. И плоды были налицо.
границу и избиваемых с воздуха войск.
по всем учебным полкам и аэроклубам две сотни "У-2" и "Р-5". Опять же по
совету Маркова. Пять групп по сорок машин для непрерывного воздействия по