просто переутомился. А главное, я до сих пор не могу идентифицировать
мои наблюдения, поскольку ни в одном определителе не нахожу ничего
подобного.
проконсультировать нас?
может быть?
староверы.
то! Я летел сквозь звездную мглу, и передо мной внезапно распахнулся
занавес. Но за занавесом была не тьма и боль, как то бывает над
лагерями, а дикое и злобное веселье. Всего лишь долю секунды я мог
наблюдать это, после чего меня вышвырнуло за пределы пояса, и пришел в
себя я уже над степями Монголии.
вовсе не лагерем, сотни людей в дикарских одеждах. Они плясали:
еврейскими оркестрами, а там какой-нибудь майор Жопкин поставил силами
зэка "Князя
и даже народные...
солдатик.- Я с легкостью необыкновенной преодолевал даже завесу над
Кремлем!
пожал плечами. Никаких предположений у меня не было. Хотя:
честь славной двадцать пятой годовщины Октября употребили достаточное
количество мухоморов. Я слышал, что есть умельцы, которые круглый год
выращивают их под полом бараков: Кактус же и гриб, как известно,
вековечные соперники.
советник.- Но он впадает в экстаз берсерка:
солдатик.
Аналитики разберутся.
скульптора и мадам Блаватской это были предшественики нынешней
человеческой расы.
никого нет, их всех отправили на фронт. Даже машинисток:
Представляете, Николас, эти идиоты тайком от меня решили сделать
фюреру сюрприз ко дню рождения. Они, истратив уйму денег, извлекли из
девятого века два десятка самых настоящих викингов. Для личной охраны
фюрера. Извлекли. Уникальная установка после этого превратилась в
металлолом. Но даже не в этом суть. Главное - что самый высокий викинг
из этих прославленных богатырей древности ростом был мне до уха! Плохо
питались наши предки: Что же касается боевой выучки, то любой парнишка
из атлетического ферейна мог раскидать пятерых. Никуда, кроме
похоронной команды, они не годились, да и там их очень скоро
расстреляли за мародерство:
ковровая дорожка здесь была куда свежее. На площадке по углам устроены
были пулеметные гнезда из мешков с песком. А над гнездами во всю стену
висело исполинское полотно в золотой раме.
гиганта в тигровой шкуре. Босыми ступнями бывший ефрейтор попирал
Вечный Лед. Над головой его закруглялся купол Полой Земли, а половину
пространства полотна занимал огромный лунный диск. Картину следовало
рассматривать долго, как "Сад земных наслаждений" Босха. В левой руке
фюрер сжимал пылающий факел, а правая рука, вооруженная мечом
Зигфрида, пресекала враждебные поползновения Луны, на поверхности
которой явственно просматривались безобразные существа, в ужасе
расползавшиеся от крошечного красного знамени со свастикой в белом
круге. Могучее тело фюрера было бледным и даже синеватым,
сверхрельефные мышцы вздувались. Легкая поземка холодила ноги вождя,
попутно заметая развалины древнего города:
я. -
Сталина. Кто автор?
заплатили:
советовал ваш классик, а как из клистира - тугой струей. Дуче увидел
эту картину и упал в обморок от зависти.
Ариизации
кабинетиках, где они сидели по двое, было тихо и спокойно.
Исследователи читали тексты, комментировали их друг другу, пытались
разобраться в темных и двусмысленных местах. Кто занимался гематрией,
кто нотариконом, кто темурой. Так, во всяком случае, гласили таблички
на дверях. Насколько я знаю Каббалу, работой сотрудники отдела были
обеспечены на пять-шесть тысяч лет. Но в помещениях отчетливо пахло
типографской краской, а из-за двери в торце коридора доносился
отчетливый механический стрекот.
напоминающий огромный арифмометр, соединенный с телетайпом. Барабаны
арифмометра медленно проворачивались, издавая щелкающие звуки, а
телетайп непрерывно извергал из себя бумажную ленту, которая поступала
под механические ножницы и разрезалась ими на куски размером с
театральный билет. Две белокурые девушки в синих халатах брали эти
"билеты", скатывали их в трубочки и отдавали солдату, который и
производил основную операцию. А заключалась она в следующем: вдоль
стены в прочных железных клетках стояли слепленные из глины грубые
подобия человеков с огромными распахнутыми ртами - числом пять. Солдат
вынимал изо рта очередного болвана уже лежащую там бумажку, вкладывал
новую - и возвращался к девушкам. На каждую использованную бумажку
ставилась печать, исходящий номер, после чего она накалывалась на
заостренный проволочный штырь. В углу комнаты уже стояло десятка три
полностью использованных штырей. Делалось все это молчком, движения
людей совпадали по ритму со щелчками "арифмометра", и впечатление
создавалось самое жуткое.
представлять себе
совсем похожа на баньку с паутиной по углам - но что-то общее есть. Не