о том, что всегда готовый поделиться Рохан при этом - весьма эгоистичен. В
том, как он ловко скрывал эту черту характера не только от других, но и от
себя самого, проглядывали задатки будущего сенатора. Впрочем, может быть,
это был не эгоизм, а здоровая сущность человека, который всегда получал то,
что хотел. Может быть, это она, Флоренс Тейт, - эгоистка? Рохан никогда ни с
кем не воевал потому, что все: ум, деньги, знания, внешность - достались ему
даром. А Фло сражалась со всем, что ее окружало, потому, что не хотела
получать -А просто так. Рохан Хамстер был ее первой действительно серьезной
добычей. И хрен она отдаст его этому желтому демону!
называемым братом. Она думала: Рохам наконец встретил кого-то, кто показался
ему высшим. И растаял. А он и в этой необычной ситуации сумел остаться самим
собой, жестко разграничив логику и факты от чувств и склонностей. Это было
тем приятней, что Фло видела, как АНК заразил безумием десятки людей,
которых не назовешь чувствительными. Да, сын Древней никого не убил
собственными руками. Но Фло предпочла бы умереть, чем сойти с ума. АНК не
был Паном античных мифов. Это было не жизнерадостное, пьяное и похотливое
существо, а чудовищный демиург, Люцифер, свет которого столь же гибелен, как
вспышка ядерного взрыва. Причем сколько бы вокруг не болтали о "ядерной
угрозе", для Флоренс третья мировая война была чем-то эфемерным. Зато она
очень хорошо могла себе представить, как желтокожий бог ведет за собой
толпам места нет.
И лязг железных колесниц Покроет визг раздавленной собаки. Бог выдыхает
пламя из глазниц. Сухой асфальт размалывают траки... А Город пуст. Покинут.
Обречен Выветриванью. Проклятое место. Здесь долго жил больной параличом. Но
- выздоровел. Где он? Неизвестно.
Мире Древних".
поняла она. - Меня нет в его плане будущего. А Рохан есть!"
есть. А вот Флоренс Тейт- отсутствует. Хотя может быть оставлена. В качестве
подарка, прихоти...
мне на ваш чертов мир! Я вам не игрушка!"
золотокожему красавцу! Вот только зачем?"
могла забыть, как потряс ее этот мертвый голос, когда АНК заговорил в первый
раз. Но не менее потрясающим было, когда она услышала, как АНК говорит на
собственном языке. Он не заставил ее дрожать, как иногда - голос Рохана. Он
заставил ее сомневаться. Воспоминание об этом заставило Фло разозлиться. Но
она была достаточно умна, чтобы понимать: ей только повредит, если она
позволит себе продемонстрировать гнев - Рохану ли,
просто удрал отнеа там, на тропе. Что ж, он получил подачку от хозяина. Да
такую, что больше некуда - по молодости своей Фло считала старость
наибольшим из возможных зол, не лучше сумасшествия. Кроме того, АНН и Дину
дал понять: место ему зарезервировано. "Но я заставлю его говорить со мной!"
- с ожесточением подумала Фло. Если бы она знала еще, о чем с ним говорить?
Логика Рохана казалась безукоризненной. Не будут ли они с Джибсом двумя
мухами, злоумышляющими против бульдога, отогнавшего их от миски?
Потому вы и множитесь без всякого удержу, что бы там ни говорили ваши
социологи. При этом большинству нет дела ни до пульсирующих звезд, ни до
маленького желтого шарика там, наверху! А ведь шарик этот так же велик в
сравнении с необъятной, по-вашему, планеткой, как ты сам - в сравнении с
инфузорией!
рассказывали те, кто видел Землю извне...
Потому что я говорю на твоем языке! Знаешь, но не понимаешь! Чтобы понять,
надо говорить на моем или, как те, о которых ты упоминал, увидеть повисший
во тьме голубой шарик. Мир Древних. Мир людей. Правильней было бы сказать -
война людей. Все это значительно только для жука! Пенициллин, бактерицидная
плесень... Кто-то, Древние или Дети Дыма, - бактерии. А кто-то - плесень.
Человек не спрашивает,чего хочетбактерия. Да и плесень убивает не потому,
что так хочет человек! Ты следишь за моими мыслями?
объяснить, почему она такова? Почему она - убивает?
что для правления нужно видеть причины и связи. Связи - есть. Их невозможно
есть - связи. ОНА пронизывает все здесь. Всю планету. Захоти Госпожа, чтобы
ты увидел ее целиком,- и твой мозг расплавился бы. Как расплавился мозг
моего отца. Там, внизу, - слишком жарко! Ты растворяешься в ОНЕ,а чтобы
править, нужно сохранить себя в соединении с ней. Любой, кто это сумеет,
сможет править здесь, на Земле! Но никто из Детей Дыма не может отдаться ОНЕ
и сохранить себя! - А Древние - могут?
часть Госпожи! ОНА - связь. А причина... - Ты? - догадался Рохан.
Что - жук? - оторопел Рохан. - Жук, который по глупости упал в кипящий суп.
Он совсем маленький. Но может испортить вкус супа. Или не испортить. Но
жуку, брат, падение покажется катастрофой, даже если с супом будет все в
порадке! - Ты это - к чему? - осторожно спросил Рохан. - Я - мал. Ты - еще
меньше. В сравнении с пульсирующими звездами! - АНК улыбнулся. - Но любой из
нас, ошибившись, может испортить вкус супа тем, наверху! И им даже не
покарать нас. Мы уже наказаны. Как тот жук. Я понимаю, как не испортить суп.
Ты - не понимаешь. Я знаю, что потерял. Ты - даже не догадываешься о том,
что можешь найти. И все-таки мы оба - два жука над кипящим супом. Упав,
никогда не сможем погасить огонь, который горит под котлом. Наш единственный
шанс - испортить суп! Если его выплеснут достаточно быстро, раньше, чем мы
сваримся, мы можем уцелеть! Я тебя совсем запутал! - АНК подмигнул.
меня за нос, а?
сразу и себя и меня! Но есть и разница! - Еще бы! - воскликнул Рохан.
собеседника. - Потому что у меня есть план! А у тебя его нет!
никакой разницы, верно?
И ты, брат, знаешь это не хуже меня!
верить: тот, кто варит суп, позаботится о том, чтобы я в него не упал. И не
только ради супа!
обследовал остров. И был восхищен разнообразием его флоры. Джибсу,
достаточно хорошо знавшему Мадагаскар и джунгли Кореи, не говоря уже о
Центральной, Южной и Юго-Западной Африке, Козий Танец представлялся теперь
неким ботаническим садом... С уклоном в съедобные растения. Такое явно не
могло быть делом рук одной природы.
заросли футах в ста от того места, где он отдыхал. А место он выбрал
удачное. Относительно ровный участок леса, с двух сторон огороженный
бамбуковыми зарослями, с третьей - колючим кустарником, который не
преодолеть без мачете. С четвертой стороны была довольно сносная тропа,
выходящая на поляну шагов в двадцать в поперечнике. А на противоположной
стороне поляны, поднимаясь на добрых двести футов над бамбуковой рощей,