своего праведника. Подумай, Томас, у мусульман рай поинтереснее... А к
утру, ты слышал, все гурии снова становятся девственницами.
тверд и непоколебим как скалы Йоркшира:
раздевать тех, кто и так уже...
рассыпанному, ближе, чем святой и строгий рай истинного Бога!..
случай. От него все требовали чуда, мол, докажи свое право говорить от
имени Аллаха. Ему надоело, однажды пообещал, что скажет заклинание и
приблизит к себе гору. Собралась толпа. Ждут, слюни глотают. Мухаммад
произнес заклинание, но гора как стояла, так и стоит. Среди народа пошел
ропот, смешки. Ну, сам знаешь какова толпа: чем крупнее -- тем подлее.
Тогда Мухаммад улыбнулся и произнес: "Если гора не хочет идти к Мухаммаду,
он сам пойдет к ней", и спокойно пошел к горе, тем самым приблизив ее к
себе.
король должен смотреть глубже. В той толпе тоже сказали радостно: увертка!
Но те, кто стоял в сторонке от толпы, поняли правильно. Тогда иносказания
понимали лучше. Поняли, что сказал, а потом на примере и показал Мухаммад.
В отличие от христиан, что по-рабски униженно молят о чуде, о милости,
последователь Мухаммада должен сам творить чудо. Своей волей, своим умом,
своей настойчивостью и упорством. Как тебе такое?
напыщенно.
отвернулся, скрывая улыбку. Доблестный рыцарь как-то забыл, что в его
ножнах дремлет Зу-л-Факар, меч пророка, который тоже только свою веру
считал истинной.
проводил женщин сожалеющим взором. У одной, хорошенькой и игривой, как
котенок, буквы на груди внезапно показались знакомыми. Она уже скрылась, и
Томас поспешил за каликой, но в голове вертелась суматошная мысль, где он
видел эти буквы. Не на той ли скале, где калика выбил свое имя?
щита. Лужайка впереди загажена, будто там резвился пьяный табун.
Прекрасные кусты роз безжалостно изломаны, из сломанный ветвей каплет сок.
На смятой траве трепыхается прозрачный клок одежды. Земля втоптана,
отпечатки сапог видны так отчетливо, словно неизвестный даже выставлял их
напоказ.
коснулась рукояти меча, Олег тоже выглядел встревоженным.
грот под высокой живописной скалой. Река приблизилась настолько, что Томас
не поленился войти по колено, зачерпнул ладонью, осторожно отпил. На лице
выразилось изумление:
стоит, хотя он и крепок в вере.
высокий мужчина, статный и жилистый, одет с вызывающей небрежностью в
зеленое с головы до ног, даже сапоги в раздавленной зелени. Голые руки
перевиты толстыми жилами, хищное лицо напомнило Томасу облик злого орла.
Узко посаженные глаза смотрели с вызовом, готовностью причинить
неприятность.
мгновение ока в руке блеснул узкий, хищно загнутый клинок.
незнакомец опешил и остановился, Томас лихо повертел мечом, показывая с
какой легкостью обращается с тяжелым двуручным, и насколько у него крепка
кисть. В другой руке появился щит, и Томас, заслонив левую сторону груди,
сам двинулся на нежданного противника.
дрожащая?
земли касался с легкостью пушинки. На какой-то миг Олегу показалось, что
вовсе завис в воздухе. Нахмурившись, он крикнул Томасу:
рожа знакома. Это не ты у меня в прошлом году один сапог спер?
рыцарских ноздрей выказывал, что только уважение к отшельнику удержало
карающую руку. Но если зеленый словом или взглядом выкажет непочтение, то
даже заступничество святого человека не спасет от самого острого на свете
меча.
позарился на какие-то сапоги, сшитые неизвестно где и неизвестно кем?.. А
вот одеяло однажды стянул, что было, то было. Но стоит ли вспоминать то,
что стряслось пару веков тому?
это хитрейший из шайтанов... хотя клянется, что не шайтан.
вспомнил доблестного Увейса.
последняя... кого можно пустить в джанну. А во что превратишь, понятно. Мы
уже видели следы твоих безобразий.
сюда попал? И этот отважный франк, на челе которого я вижу отмеченные
рукой Аллаха знаки шахского достоинства.
признал его королем, на всякий случай грозно посверкал глазами, а меч со
стуком воткнул перед собой в землю. Там охнуло, выступила кровь. Идрис
довольно улыбнулся:
потемнели. Томас видел, что калика напряжен как лев перед прыжком, слышит
любой шорох, по запахам видит все на расстоянии полета стрелы.
Только говори правду! Ты же знаешь, я смогу отличить ее от твоей брехни.
важно?
праведник, в отличие от меня. Но даже я тебя бы сбросил.
так уж хочешь знать, я упросил Израила... тогда он стоял на воротах,
пропустить меня через зачарованный вход, посмотреть рай. Хоть чуть-чуть,
пока Аллаха там не было. Все-таки друг, вместе с ним такое вытворяли, что
у меня и в аду, не поверишь, вот такие мурашки вскакивали, когда
вспоминал!.. Даже сейчас спина покраснела. Хошь покажу?
место пониже.-- И неподкупный Израил впустил? Брешешь, не поверю.
быстро погляжу и тут же выйду. Дальше понятно?
я когда-либо? Я -- великий воин, а не... Словом, быстро оглядел рай,
вернулся и сказал, что ничего особенного. С каким облегчением он вздохнул,
скотина! Тоже, видать, начал побаиваться, что останусь. Как ангелизм
портит некогда гордых и честных героев! А когда я хотел уйти на землю,
обнаружил, что забыл в раю обувь... Израил сам пихнул меня в спину: скорее
убери, пока Всевышний не заметил. От его толчка я так и влетел в рай!.. Но
в тот раз уже не давал слово вернуться. Кто упрекнет в вероломстве?