ния. Мне хотелось бы думать, что вы предлагаете ее вашим адептам лишь
как испытание ума и мужества.
мы применяем их только как испытания нравственных качеств - ведь, пройдя
все степени масонства и став выше подмастерьев и мастеров этого символи-
ческого учения, мы уже перестали быть масонами в том смысле, как это по-
нимают рядовые члены ордена. Так вот, мы призываем тебя объяснить нам
миф о Хираме так, как понимаешь его ты, сама, чтобы помочь нам вынести
суждение о твоем рвении, понимании и вере и в зависимости от этого суж-
дения либо остановить тебя здесь, на пороге истинного храма, либо отк-
рыть тебе дорогу в святилище.
Но вовсе не оно откроет мне двери храма, ибо оно гласит: тирания или об-
ман. Мне же известны истинные слова, верные названия трех дверей божест-
венного здания, в которые вошли враги Хирама с целью убить и похоронить
этого вождя под обломками его творения; эти слова "свобода, братство,
равенство".
глубину твоего сердца. Будь же навсегда избавлена от необходимости прек-
лонять колена на могиле Хирама. Тебе не придется также преодолевать ту
ступень, на которой неофит повергается ниц перед мнимыми останками Жака
Моле, гроссмейстера и великого мученика храма, перед останками монахов -
воинов и прелатов-рыцарей средневековья. Ты бы вышла победительницей из
этого второго испытания так же, как из первого. Ты бы распознала обман-
чивые следы варварского фанатизма, все еще необходимого как своеобразный
щит для умов, проникнутых принципом неравенства. Запомни, что франкмасо-
ны первых степеней по большей части стремятся к тому, чтобы соорудить
лишь мирской храм, тайное убежище для сообщества, достигшего уровня кас-
ты. Ты же думаешь иначе и прямо пойдешь к всемирному храму, долженствую-
щему принять всех людей, объединенных одной и той же верой, одной и той
же любовью. И все-таки ты должна остановиться здесь в последний раз и
пасть ниц перед этой могилой. Ты должна поклониться Христу и признать в
нем единого истинного бога.
Консуэло, - но вы сами открыли мне глаза на высокие истины, научив чи-
тать ваши тайные книги. Христос - это богочеловек, которого мы почитаем
как величайшего философа и величайшего святого древних времен. Мы покло-
няемся ему, насколько дозволено поклоняться лучшему и величайшему из
учителей и мучеников. Мы можем назвать его спасителем людей в том смыс-
ле, что он преподал своим современникам истины, которые до того лишь
смутно маячили перед ними и благодаря которому человечество вступило в
новую фазу света и святости. Мы можем преклонить колена перед его пра-
хом, чтобы возблагодарить бога за то, что он сотворил для нас такого
пророка, такой пример, такого друга, но, поклонясь в его лице богу, мы
не впадаем в грех идолопоклонства. Мы различаем божественность открове-
ния и божественность того, кто преподал нам его. Поэтому я готова выра-
зить перед этими эмблемами мученичества, навеки прославленного и благо-
родного, свою благочестивую признательность и дочернее восхищение, но не
думаю, что разгадка откровения была понята и провозглашена людьми во
времена Христа, ибо тогда он еще не был признан на земле. Я жду от муд-
рости, от веры его учеников и последователей, продолжающих его дело на
протяжении семнадцати столетий, такой истины, которая была бы более це-
лесообразна и более полно применяла бы его святые слова и учение о
братстве. Я жду распространения Евангелия, жду чего-то большего, нежели
равенство перед богом, жду и призываю ждать других людей.
шенько ли ты обдумала их в своем уединении? Предусмотрела ли ты нес-
частья, которые твоя новая вера может сразу навлечь на твою голову? Поз-
нала ли людей и собственные силы? Известно ли тебе, что нас очень мало -
один на сто тысяч в самых просвещенных странах земного шара? Знаешь ли
ты, что в наше время среди тех людей, которые воздают великому провидцу
Иисусу оскорбительные и грубые почести, и тех, ныне почти столь же мно-
гочисленных людей, которые отрицают его миссию, чуть ли не самое его су-
ществование, словом, знаешь ли ты, что и среди идолопоклонников и среди
атеистов нас не ждет ничего, кроме преследований, издевательств, нена-
висти и презрения? Знаешь ли ты, что во Франции в равной мере проклинают
сейчас и Руссо и Вольтера - философа верующего и философа неверующего?
Знаешь ли ты - и это еще более неслыханно, более страшно, - что из глуши
изгнания они оба проклинают друг друга? Знаешь ли ты, что тебе придется
вернуться в тот мир, где все будут в заговоре, чтобы поколебать твою ве-
ру и замутить твои мысли? Знаешь ли ты, наконец, что тебе придется расп-
ространять проповедь твоего учения, продираясь сквозь толщу опасностей,
сомнений, разочарований и муки?
к сердцу. - Да поможет мне бог!
руку, - мы подвергнем тебя кое-каким нравственным страданиям - не для
того, чтобы испытать твою веру, ибо мы уже не сомневаемся в ней, а чтобы
укрепить ее. Вера растет и усиливается не в покое отдохновения и не в
наслаждениях этого мира, а в скорби и в слезах. Хватит ли у тебя мужест-
ва побороть тягостные волнения и, быть может, мучительный страх?
няюсь вашей воле, - ответила Консуэло со стесненным сердцем.
они откатили в одну из глубоких оконных ниш, и несколько адептов, воору-
жившись железными брусьями, торопливо подняли круглую каменную плиту в
середине залы. Консуэло увидела круглое отверстие, достаточно широкое,
чтобы мог пройти один человек; почерневшая от времени гранитная закраина
была, несомненно, столь же древней, как и другие архитектурные части
здания. Принесли длинную лестницу и опустили ее в зияющую пустоту. Затем
Маркус подвел Консуэло к входу и трижды спросил ее торжественным тоном,
хватит ли у нее мужества спуститься одной в подземелье огромной фео-
дальной башни.
вать вас... - начала Консуэло.
Невидимых, которые окажутся равны тебе по степени, если ты проявишь
твердость в течение еще одного часа. Сейчас ты простишься с ними, чтобы
встретиться через час в присутствии членов совета, высших наставников,
чей голос и чьи лица никому не известны. Вот этих ты будешь называть от-
цами. Они верховные жрецы, духовные и мирские наставники нашего храма.
Мы предстанем перед ними и перед тобой с открытым лицом, если ты твердо
решилась встретиться с нами у врат святилища, после того как пройдешь
тяжелый и полный ужасов путь, который начинается здесь, у твоих ног, -
пройдешь одна, не имея иных проводников, кроме твоего мужества и
упорства.
испытание, которое вы сами считаете таким суровым, необходимо? О братья,
ведь вы не хотите посмеяться над рассудком женщины, чуждой притворства и
ложного тщеславия, над рассудком, перенесшим уже столько испытаний? Се-
годня вы осудили меня на длительный пост, и, хотя волнение на многие ча-
сы заставило умолкнуть мой голод, я чувствую, что физически ослабела. У
меня нет уверенности, что я выдержу бремя, которое меня ждет. Клянусь,
меня не страшат телесные страдания, - только бы вы не приняли за сла-
бость духа то, что будет лишь бессилием телесной оболочки. Обещайте, что
вы простите меня, если я окажусь лишь слабой женщиной - только бы, придя
в себя, я все еще ощущала в себе сердце мужчины.
ровенно признаешься в слабости, чем если бы ты стала пытаться блеснуть
перед нами безрассудной отвагой. Хорошо, мы согласны дать тебе одного
проводника, который в случае надобности окажет тебе помощь и поддерж-
ку... Брат, - добавил он, обращаясь к рыцарю Ливерани, стоявшему во вре-
мя всей беседы у дверей и не спускавшему глаз с Консуэло, - возьми за
руку твою сестру и проводи ее подземельями к месту, назначенному для
всеобщей встречи.
пойти вместе с нами?
я указал, единственный, кого мне дозволено тебе дать.
ясь в плащ.
спустилась одна в колодец слез в Ризенбурге, та, которая пошла навстречу
стольким опасностям, чтобы отыскать пещеру Шрекенштейна, сумеет с лег-
костью пройти сквозь недра нашей пирамиды. Ступай же, подобно юным геро-
ям древности, искать свое посвящение сквозь испытания священных таинств.
Братья, протяните ей чашу, драгоценную реликвию, которую принес нам один
из потомков Жижки и в которой мы освящаем святые дары причастия братской
общины.
и подал Консуэло вместе с хлебом:
сладкое вино и беспримесный пшеничный хлеб для восстановления твоих фи-
зических сил, - мы предлагаем тебе тело и кровь богочеловека, небесный и
в то же время материальный символ братского равенства. Наши отцы, муче-
ники таборитской церкви, считали, что для освящения святых даров вмеша-
тельство нечестивых и кощунственных священников не могло сравниться с
чистыми руками женщины или ребенка. Причастись же здесь вместе с нами
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Володихин Дмитрий
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Сертаков Виталий