земских влетели на наставленные копья и рогатины. Улицу сразу заперло
телами и деревом, наполнило криком и стоном.
доспехах. Они потеснили дружинников, которых сзади бодрили сам князь,
бывшие старшины Гул и Гудим и излюбленные Ставровы советники бояре Нур с
Делотой. А что творится у вторых ворот, где воеводствовали бояре Хабар и
Синий вместе со старшим приказчиком Гарко? Оттуда дали весть: "Ворота
сбиты. Хабара посекли. Гарко посекли. Земские силят. Мощи нет. Синий
отводит дружинников к Детинцу".
Детинцу. Земские чуть задержались, и ворота Детинца были запахнуты
вовремя. Эти ворота не как городские: недавно обновлялись. Доски были
набраны на толщину в пять четвертей, проложены железные полосы и укреплены
гвоздями со шляпками в четверть.
2
первого удара разбиться о крепкий Детинец. Зная, что сила нурманнов ушла
на пожар к Волхову, земские хлынули туда, к реке.
Опаленные нурманны набросились на новгородцев как бешеные, хотели бы
пытать, терзать, мучить, но могли лишь сражаться. И они бились с
необузданной силой, которую до этого времени не вкладывали в расчетливое
осуществление набегов, единственной целью которых бывали грабеж и
обогащение.
позволяли улицы, строились, ударяли с обычным единством и отбросили
земских, беспощадно истребляя передних.
В тесноте едва могли размахнуться и не рубили - кололи.
одной пары рук, а всем множеством страшно шел каленый рожон на толстом
древке, пока не ложился под тяжестью пробитых насквозь мертвых тел.
или топорищем. Перехватив копье, превращали его в кинжал. Лучшим оружием
сделался нож, а терялся он - когтистые пальцы искали впиться в горло или
выдавить глаз; ступня, найдя ступню, мозжила кости. Били коленом, стянутые
как обручами в безысходной тесноте, подобно зверю грызли зубами.
новгородцы лезли, не зная страха. Задыхаясь, хрипя и рыча, спешили,
спешили свалить, схватить, задушить, задавить, разорвать, раздробить,
растерзать...
великие подвиги самоотреченной личности, растворившейся в общем деле. Этих
подвигов никто не воспевал. И не мог воспеть тот, кто видел. Человечно и
справедливо, устрашившись нагой истины, такой летописец молчал. Или, по
истечении лет, описывая прошедшие годы, кратко вспоминал, как "простой
человек в посконной рубахе и с одним коротким копьем защитил свою родину
отчаянным мужеством лучше твердого доспеха...".
беспощадно-жесткую силу железного тарана, как отвергалась самая мысль о
страдании и личной гибели? Это неописуемо. Здесь права слов ограничены.
Позволено лишь намекнуть, чтобы не затмить правду подробностями подвигов.
содрогания, воскресить светлые образы героев.
3
таяло, а росло. Горожане распрямлялись. Шагая из своих дверей, хозяева
вступали прямо в бой, искупали вину.
клещи, литейные формы, заступы, ломы, тесла, тележные колеса, камни от
наспех разломанных очагов и все, что попадалось под руку.
скатывали грузные мясницкие плахи и бревна. По нехватке стрел и дротиков
целили поленьями. Подрубив изнутри, со двора, столбы, опрокидывали на
нурманнов тяжелые ограды дворов. И безоружные лезли под трупы в поисках
меча.
ларец с приданым и свихнули толстую шею могучего владетеля Ретэ-фиорда
ярла Балдера Большой Топор.
ухитрился выгнать на нурманнов быков, запалив на их шеях и хвостах
смоленые жгуты...
лодках, на обломках погоревших лодей и расшив, на сорванных полотнищах
ворот, на связанных по две и по три водопойных колодах и корытах. Они
застигли конунга Ската, который, не будучи в силах расстаться со своими
наполовину сгоревшими драккарами, запоздал на берегу с кучкой своих
викингов.
певцу, который в старости хорошо поет без голоса, Скат, лишившись былой
силы, сохранил высокое искусство дивно владеть оружием.
Медведя", неуязвимый расчетливый латник долго не подпускал бездоспешных
ребят.
над ненавистным нурманном, метнули его тело, закованное железом, как рак в
скорлупу, в догоравшую поленницу дров.
Детинцу и ощетинились последним боем. Соблюдая боевое товарищество, на
помощь вышли из Детинца все раненые викинги, которые еще могли держаться
на ногах. Здесь-то владетель Драмменс-фиорда ярл Эвилл и веселый Фрей, ярл
Хаслум-фиорда, к ранам, полученным в сражении под Новгородом, прибавили
новые и бессильно остались на мостовой городского торжища.
где на каждой улице бойня, где каждая рытвина налита кровью, где на каждом
перекрестке, как стволы на лесосеках, груды тел.
косым полетом вились вороны, дерзко садились на крыши и заборы,
высматривали.
грязнить новгородскую землю чужой мертвечиной, их голыми кидали в реку.
Пусть добрый Волхов унесет их подальше, в озеро Нево. А оттуда пусть тот,
кого по пути не доедят раки и рыбы, добирается к себе домой по реке
Нево...
обломок стрелы в теле, оставался Детинец с затворившимися нурманнами. Их
лучники и пращники помешали новгородцам подойти к телам вокруг Детинца.
Сберегая запас камней и дротиков, нурманны не били из камнеметов и
самострелов. Но знаменитые телемаркские стрелки так метко целились, что на
полет стрелы от Детинца никому не давали высунуть голову.
другие умельцы, созванные старшиной Щитной улицы Изяславом, принялись
размышлять и набирать материалы для постройки умных воинских
нарядов-припасов.
Глава четвертая
1
починков уходили ярл Ролло и его спутники.
вестфольдингов со страшными, безобразными чудовищами на задранных носах.
Мутная вода бурлила в глубоких бороздах за хвостатыми кормами, волна
плескалась на бережок.
смены, но их три драккара не отставали. Доли добычи уцелевших викингов
после заключительного грабежа увеличились почти вдвое, что заменяло
недостающих.
Вестфольдинги поглядывали на низкий тын и малый Детинец Ладоги. Им Ладога
была не нужна, их задержало другое. От берега, больше чем на половину
Волхова ладогожане вывели заграждение из сплошных плотов, поставленных,
как видно, на якоря. Волховское течение загнуло полукружьем вязанные
мочальными канатами толстые бревна. За ними получилась обширная заводь с
собравшимися расшивами и лодками, на которых прибывало земское войско с
дальних онежских и свирских берегов.
Корнев Павел
Прозоров Александр
Емилина Ника
Шилова Юлия
Василенко Иван
Корнев Павел