Чтение 93–й страницы книги ~Всадник без головы~

она боится, что они недостаточно крепки. Для этого у Луизы есть
основания. До нее дошли ужасные слухи.

Поговаривают о новом суде Линча; на этот раз в качестве
судьи выступит не Сэм Мэнли и присяжными будут не
"регулярники", а негодяи, не знающие, что такое совесть,
которых всегда можно найти в пограничных селениях, особенно
вблизи военного поста.

У многих эти разговоры вызывают удивление. Трудно понять,
почему арестованного должны снова судить не по закону.

Факты, выяснившиеся за последнее время, не меняют дела; во
всяком случае, нет никаких новых доказательств его виновности.

Хотя четыре всадника и не были индейцами -- что доказано
находкой в дупле,-- тем не менее вполне возможно, что в смерти
Генри Пойндекстера повинны они. Кроме того, нет ни малейшей
связи между ними и мустангером -- не больше, чем если бы они
были настоящими команчами.

Почему же тогда опять вспыхнула эта неприязнь к
арестованному?

Все это настолько странно, что многих ставит у тупик.

Лишь немногие знают или подозревают разгадку этой страшной
тайны; пожалуй, всего только трое: Зеб Стумп и Луиза
Пойндекстер; третий -- Кассий Колхаун.

Наблюдательный охотник заметил кое-что подозрительное в
поведении Мигуэля Диаса и его приятелей, которые неожиданно
завязали дружбу с десятком таких же отпетых негодяев -- "грозы"
поселка. Зеб выяснил также, что их подстрекатель -- отставной
капитан волонтеров Кассий Колхаун.

Зеб Стумп поделился своими открытиями с молодой креолкой,
которая поняла всю их важность; это-то и вызвало в ней
мучительную тревогу.

Жадно ловит она новые слухи, напряженно глядит на дорогу,
ведущую к форту, точно ждет вестника, который принесет ей
оттуда либо смертный приговор, либо надежду на жизнь.

Она не смеет показываться около гауптвахты. Вход туда
охраняется часовым, а кругом люди -- толпа праздных зевак,
которые во всех странах находят какое-то мрачное удовольствие
быть вблизи тех, кто совершил преступление.

А этот осужденный вызывает особый интерес, потому что он
сумасшедший, или хотя бы временно лишился рассудка.

Дверь гауптвахты, несмотря на присутствие часовых, все
время осаждается бездельниками, прислушивающимися к бреду
безумца. Пройти сквозь эту толпу под огнем любопытных взглядов
-- значит для Луизы Пойндекстер рисковать своей репутацией.

Если бы Луиза была предоставлена самой себе, это
соображение, возможно, ее не остановило бы, но за ней следит
отец, у которого и так уже возникли подозрения. A кроме того,
еще один родственник не менее рьяно оберегает ее честь в глазах
общества. Ей не позволят это сделать.

Ей остается только сидеть дома; то, запершись в своей
комнате, она ищет утешения в воспоминаниях о словах, которые
она слышала на Аламо у постели больного; то на асотее
перебирает в памяти счастливые минуты, проведенные среди
акаций; то снова горюет при мысли, что тот, кто покорил ее
гордое сердце, теперь унижен, опозорен, брошен в тюрьму и, быть
может, выйдет оттуда лишь для того, чтобы умереть.

Как счастлива была Луиза, когда на четвертый день утром в
Каса-дель-Корво появился Зеб Стумп и принес известие, что
"отряд вернулся в форт"!

А это говорило о многом. Теперь уже не надо было опасаться
жестокого намерения вырвать арестованного у стражи -- не для
того, чтобы спасти его, а для того, чтобы погубить.

-- Можете больше не беспокоиться, -- сказал Зеб с
уверенностыо в голосе.-- Теперь эта опасность миновала, мисс
Луиза, -- я принял меры.

-- Меры? Но какие, Зеб?

-- Прежде всего я повидался с майором сразу же, как только
он вериулся, и мы поговорили с ним по душам. Я рассказал ему
всю эту историю, все, что мне самому известно. К счастью, он не
настроен против мистера Мориса, а, сдается мне, по-прежнему
хорошо к нему относится. Потом я рассказал про эту грязную
банду американцев, мексиканцев и прочих. Не забыл и про негодяя
Диаса -- пожалуй, caмого опасного из них. И вот майор
распорядился удвоить oxpaну.

-- Как я рада! Так вы думаете, что теперь их можно больше
не опасаться?

-- Если вы говорите о шайке мистера Мигуэля Диаса, то могу
поклясться, что нет. Пусть он сам сначала выберется из тюрьмы.

-- Что? Диас в тюрьме? Как? Когда? Где?

-- Вы задали мне сразу три вопроса, мисс Луиза. Ну что ж!
Для удобства давайте начнем с последнего. Значит, вы
спрашиваете -- где? В этих местах только одна тюрьма, другой
нет. Я хочу сказать, что это гауптвахта форта. Он там.

-- Вместе с...

-- Я знаю, кого вы хотели назвать. Да, вы угадали. Они в
одном доме, хотя и не в одной комнате. Между ними перегородка,
но через нее все слышно; можно было бы переговариваться, если
бы только они захотели. Вместе с мексиканцем сидят и трое его
окаянных приятелей. Ну, уж эти-то, наверно, найдут о чем
потолковать.

-- Это хорошая новость, Зеб. Вы вчера мне сказали, что
Диас изо всех сил старался...

-- ...сам угодить в тюрьму. Это ему здорово удалось. Или
кто-нибудь ему помог.

-- Но скажите же: как, когда?

-- Ох, как вы торопитесь, мисс Луиза! Дайте хоть дух
перевести. Ваш второй вопрос -- когда? И на это нетрудно
ответить. Этого негодяя поймали и посадили час назад. Я видел,
как за ним захлопнулась дверь гауптвахты. После этого я прямо
направился сюда.

-- Но вы еще не сказали, почему его арестовали.

-- Не успел еще, мисс Луиза. Это длинная история -- ее не
скоро расскажешь. Хотите ли выслушать теперь или после...

-- После чего, мистер Стумп?

-- Как вам сказать... мисс Луиза, я думал... после того,
как я отведу в конюшню свою старую кобылу. Ей, видно, хочется
немножко пожевать чего-нибудь вроде кукурузы и хлебнуть
какого-нибудь пойла. Мы ведь с ней долго были в пути и только
час назад вернулись в форт.

-- Простите меня, дорогой мистер Стумп! Я не подумала об
этом... Плутон, отведи лошадь мистера Стумпа в конюшню и смотри
накорми ее хорошенько... Флоринда! Флоринда!.. А что можно вам
предложить, мистер Стумп?

-- Не беспокойтесь обо мне, мисс Луиза, спасибо вам
большое. Я думал только о кобыле. Что же касается меня, то
часика два я еще могу обойтись без еды. Но, если в вашем доме
есть что-нибудь вроде мононгахильского виски, это было бы мне,
старику, очень полезно для поддержания духа.

-- Мононгахильского виски? Сколько угодно. Но, может быть,
вас угостить чем-нибудь получше?

-- Лучше мононгахильского виски?!

-- Да. Не хотите ли хересу, шампанского или коньяка? Если
вы его предпочитаете.

-- Нет, не надо мне этих французских вин, пусть их пьют,
кому нравится. Может, у французов и есть вкусные вина,-- а уж
если есть, я уверен, что они найдутся в доме Пойндекстера, --
но я пробовал только те, которыми угощает маркитант в форте.
Будь это лекарство -- дело другое: они могут вывернуть все
кишки у крокодила. Нет, будь она проклята, эта французская
бурда и особенно коньяк! И что может быть лучше чистого
кукурузного сока, который привозят из Питтсбурга на реке
Мононгахиле!

-- Флоринда! Флоринда!

Горничной можно было и не говорить, зачем ее звали.
Присутствие Зеба Стумпа достаточно красноречиво указывало,
зачем ее зовут. Не дожидаясь распоряжения, она вышла и через
минуту вернулась с графином, наполненным тем, что старый
охотник называл "чистым кукурузным соком", но что на самом деле
было продуктом переработки ржи.

Зеб не заставил себя упрашивать. Скоро жидкость в графине
убыла на одну треть. Две трети он оставил для того, чтобы
освежаться во время длинного рассказа, к которому уже готов был
приступить.

Глава LXX. "ИДИТЕ, ЗЕБ, И ДА ПОМОЖЕТ ВАМ БОГ!"

Старый охотник не любил ничего делать второпях. Это
сказывалось даже в его манере пить; и теперь, как всегда, он
медленно смаковал свое виски.

Креолка, сгорая от нетерпения, не стала дожидаться, пока
он сам заговорит.