- Учись, пока я жив, - приговаривал он, отделяя беловато-розоватое сало от куска
мяса. - Смотри, как это делается. Нарезаешь тонкими ломтиками и в латку, в
латку...
Сало зашипело. Немного угарный сытный дух повалил из горячей латки.
Лантхильда вдруг бросила нож и картофелину в таз. Вскочила. Упавшая табуретка
прижала хвост кобелю, тот взрыкнул и уполз.
- Ты чего? - спросил Сигизмунд.
Лантхильда как-то странно булькнула и выскочила из кухни. Сигизмунд, чувствуя
неладное, выбежал за ней и успел подхватить ее в конце коридора. Она пыталась
оттолкнуть его. Ее сотрясало.
- Ты че... - начал Сигизмунд.
И тут ее начало рвать.
- Ну чего ты, чего ты... - бодрил ее Сигизмунд. - Все ништяк. Хорош харчи-то
метать.
- А-а... - стонала девка.
- Ну все, все. Пойдем, умоемся.
- Сигис...
- Все, все...
Он потащил ее в ванну. Стал умывать. Она оттолкнула его, умылась сама.
Всхлипывала. Двигаясь как автомат полезла за тряпкой.
- Иди ляг. Я сам.
Она вцепилась в тряпку, молча мотала головой.
- Да иди! - Он разжал ее пальцы. - Иди ложись. Еще голова закружится.
Он бросил тряпку, взял Лантхильду за плечи, повел в "светелку". Она шла,
спотыкаясь. Похныкивала. Съела что-то не то. Интересно, что?
Шкварки стали пригорать.
- Так. Ложись. Я сейчас.
Он уложил ее на тахту, пошел выключил под латкой газ. Сходил за тряпкой, подтер.
Тщательно вымыл руки.
Заглянул к Лантхильде. Та лежала спокойно, но при виде него встрепенулась.
- Сигисмундс...
- Ну как? Успокоилась? Полегчало? Сейчас тебе чаю сделаю.
- Коофе... - сказала она.
- Вот хитрая. Значит, не умираешь. Нет, подруга, кофе потом. В таких случаях
дают чай.
Потом он сидел рядом на тахте, а она пила чай и поглядывала - виновато,
благодарно и в то же время с легкой иронией. Такой взгляд был Сигизмунду хорошо
знаком. Любая блеванувшая женщина будет глядеть именно так.
Шкварки сгорели. Свинину Сигизмунд пожарил, картошку отварил. Лантхильда к мясу
не притронулась. Только поздно вечером съела круто посоленную картофелину.
Интересно, чем бы она могла так травануться? Скорее всего, вчера - пельменями.
Какие-то они, в самом деле, сомнительные были.
К ночи Лантхильда поднялась. Вдруг возобновила угасшую было привычку вести
пространные беседы по озо. На этот раз разговаривала долго, выразительно, даже
всплакнула.
Сигизмунд чувствовал себя неловко всякий раз, когда она вот так начинала
разговаривать. И за нее неловко - что она так абсурдно себя ведет. И за себя -
что в этом абсурде участвует. Старался уходить из комнаты.
Сегодня Лантхильда долго не могла достигнуть консенсуса с озо. Возражала,
спорила. Сердилась, ногой топала. Такой несговорчивый этот озо.
Сигизмунд сидел на кухне, курил. Ждал, пока Лантхильда наговорится.
Она пришла задумчивая. Села. Посидела, поводила пальцем по столу. Испытующе
глянула на Сигизмунда. И вдруг спросила:
- Сигисмундс, где я?
* * *
Он с необыкновенной отчетливостью ощутил пропасть, которая лежит между ними. Он
не мог объяснить ей, где она находится. В Санкт-Петербурге? А где
Санкт-Петербург? В России? А что такое Россия? Это всего лишь имена. Они ничего
не означали - для Лантхильды, во всяком случае.
Ведь он и раньше несколько раз говорил ей о Петербурге. Она не понимала.
- Лантхильд, аттила - хвор?
- Ин гардьам.
...На самом деле этот вопрос - "где я?" - не был для Сигизмунда таким уж
неожиданным. Он ждал этого. Он старался не давить на Лантхильду. Ему нужно было,
чтобы она сама об этом спросила.
- Лантхильд, гардьям - ГДЕ?
Она покачала головой. Вид у нее вдруг сделался очень несчастный.
- Не знаешь?
- Не знаас...
- Лантхильд, а как ты здесь оказалась? - Он тряхнул головой и попробовал
выразиться более понятно. - Как ты шла? От аттилы - сюда? От гардьям - в
Санкт-Петербург? КАК? Бихве, духве?..
Теперь она была совершенно сбита с толку.
- Сиди, - сказал Сигизмунд. - Я сейчас.
Принес бумагу. Нарисовал в одном уголке две фигурки, показал: "Сигизмунд,
Лантхильда". В другом уголке, по диагонали, изобразил куст и еще четыре фигурки.
Ручки, ножки, огуречик. Без затей. Потыкал: "Аттила, брозар, Вавила,
Лантхильда". Прошелся пальцами из одного угла в другой.
- КАК?.. Бихве, духве?..
Лантхильда взяла лист в руки. Поглядела. Потом вдруг разорвала и бросила один
рисунок в угол, другой под стол.
- Так. Не знаас. Охта...
Сигизмунд почесал в затылке. Попробуем иначе.
- Лантхильд. - Он взял ее за руку. - Отведи меня к аттиле. Мы - ты, я - пойдем к
аттиле. КАК?
Она умоляюще поглядела на него. Совсем расстроилась.
- Ик не знаас... Зу знаас... Не наадо. Охта!
- Я не знаю, - сказал Сигизмунд.
- Нии?
- Нии!
- Кто знаас? Тьюдар? Ассика? Наталья?
- Нет. Они не знают. Они о тебе вообще ничего не знают.
Он обнял ее. В который раз сказал себе: какая разница, каким ветром ее сюда
занесло. Главное, что ее сюда занесло, что они вместе, что никто их не разлучит.
Лантхильда тяжко вздохнула. Он погладил ее по спине.
Через полчаса она уже крепко спала, прижавшись к нему. А Сигизмунд так и не смог
заснуть. Осторожно, чтобы не разбудить Лантхильду, вышел на кухню. Закурил.
Оглянулся. Подобрал оба обрывка, сложил.
В мозаике не хватало каких-то деталей. Не складывалась картинка. Хоть убейся -
не складывалась и все. Тайна, связанная с Лантхильдой, на самом деле постоянно
зудела где-то в глубине его сознания. На какое-то время ему удалось загнать это
беспокойство подальше, но он знал, что рано или поздно все это всплывет и
властно заявит о себе. Как сегодня.
Интересно, а Лантхильду это занимает? Или она - как вот кобель - живет одним
днем, не помня вчерашнего? С другой стороны, вот уж кого отличает завидная
обстоятельность - так это Лантхильду.
Пошел в "светелку". Достал из шкафа лунницу. Принес на кухню, положил на стол.
Сидел, смотрел.
Ответа не было.
А что если надеть ее на себя?
Эта мысль почему-то испугала Сигизмунда. Даже ладони вспотели. Фу ты, глупость
какая. Вытер ладони о штаны. Решительно взял в руки лунницу. Надел на шею,
непроизвольно втянув голову в плечи... Тяжелая.
Дурак ты, Морж. А шапку-невидимку примерить не охота? Избушка, избушка, стань ко
мне задом... и нэмножэчко прыгныс...
Задавив в пепельнице окурок, Сигизмунд поднялся и, зачем-то стараясь ступать как
можно тише, вышел из кухни. При каждом шаге лунница чувствительно стучала в
грудь.
Осторожно, чтобы не скрипнуть дверцей шкафа, повесил артефакт на место. Потом
вернулся и лег рядом с Лантхильдой.
Ответа нет...
* * *
В последнее время Сигизмунд просыпался даже не от звонка будильника - будильник
должен был звонить немного позже - а от шума воды в ванной. Лантхильда вставала
раньше и бежала мыться. Мылась она всегда очень долго, изводила чудовищное
количество моющих средств. После нее он часто находил отпечатки мыльной пятерни
то на зеркале, то на стене...
Сигизмунд лежал, слушал, как шумит вода, и улыбался. Утро наполняло его
радостью. Еще один день.
Забавно. Будь на месте Лантхильды сейчас Наталья - лежал бы и злобился, что так
долго воду льет. Но эту мысль он быстро вытряхнул из головы как бесполезную.
Хлопнула дверь. Это сигнал вставать. Из коридора донеслось:
- Сигисмундс!.. Стииг ут! Вставаай!..
Сигизмунд придавил так и не зазвеневший будильник, поднялся.
Кобель взял новую моду - уносить тапки. Он забирал в пасть сразу оба, заботился
о том, чтобы хозяин непременно увидел это - шкодные глаза, встопорщенные усы и
борода, чутко поднятые треугольные уши - после чего, помавая хвостом, весело
бежал в сторону кухни. Хозяин, по замыслу пса, должен был босиком гнаться за
ним, изрыгая проклятия. Очень весело.
Пока Сигизмунд брился, Лантхильда умильно вилась вокруг. То и дело повторяла
бессмысленное слово "револьюсн". Мило. В революционерши решила податься? Без
паспорта?
- Брось, Лантхильда. Повесят.
- Повесьят? - Она не поняла.
Сигизмунд изобразил. Глаза закатил, язык вывалил - все как положено.
- Нии... - Она даже засмеялась. - Ого. Револьюсн.
Она дождалась, чтобы он повернулся в ее сторону, прижмурила глаза, сморщилась и
принялась водить пальцем по губам.
- Револьюсн. Долго-долго. Кукьян. Целоват...
- Опять ого смотрела.
Шилова Юлия
Нортон Андрэ
Василенко Иван
Акунин Борис
Андреев Николай
Никитин Юрий