Чтение 93–й страницы книги ~Полет ворона~

Вот еще бруснички моченой отведайте, кабаня-тинки, рябчика. Все свое, не
покупное, и сметана, и хлеб, и картошечка, даже хрен - и тот с подсобного
хозяйства. Только вот бананы - те привозные. И можжевеловку сами гоним,
ничем не хуже ихнего хваленого джина. Чистая, как слеза.

Он разлил ароматную светлую жидкость по хрустальным рюмочкам.

- Слеза комсомолки, - уточнила Таня, вспомнив современную классику.

Игнат Сергеевич принял ее литературную ассоциацию за топографическую и
отозвался с удивлением:

- Не, зачем? Комсомольские у нас же и берут.

Выяснилось, что Комсомолкой называется один из четырех приисков, входящих
в хозяйство Игната Сергеевича, а еще есть Хожалый, Шикша и Измаил,
последний, правда, практически иссяк и в эксплуатации нерентабелен. Слова
про Измаил хозяин почему-то произнес скороговоркой и поспешил сменить тему.

Смысл недомолвки директора стал Тане ясен через два дня, когда они с
Архимедом (Сосновский остался на комбинате разбираться с организационными
деталями) отправились осматривать прииски. Ехали врозь, на здоровенных
оранжевых "магирусах", изготовленных в Западной Германии специально для
сибирских условий. Шофер Тане попался молодой, вихрастый, разговорчивый. В
беседе с ним Таня узнала много интересного. Оказывается, золото в этих краях
разрабатывается давно и с размахом. Прииски оснащенные, золотишко стране
давали по плану и даже с избытком.. Но лет десять назад башковитые местные
начальники стакнулись с начальниками московскими и пошла двойная
бухгалтерия. Добыча плавно, но устойчиво пошла вниз, а наверх полетели
унылые реляции, что залежи катастрофически истощаются. Заинтересованные лица
в Москве потихонечку внедряли в начальнические умы идею, что комбинат, мол,
на одном только Хожалом и держится, а остальные участки только в убыток
работают и пора признать их некондиционными... После соответствующего
постановления на комбинат ускоренными темпами потекли живые денежки для
расчета с артельщиками, быстренько слетевшимися на лакомую некондицию.;

Вместе с деньгами стали прирастать и возможности всяких комбинаций.
Дальше - больше. Комбинатское начальство, и без того не бедное, окончательно
жаба задушила. Уже и старатели из фавора вышли - дескать, много им, рвачам,
отдавать приходится. И тогда самый богатый прииск, Измаил называется, вывели
из-под артельщиков, вроде бы закрыли окончательно. Колючкой обнесли, охрану
выставили, сплошь из уйгур, которые сначала стреляют из берданок своих, а
потом только орут: "Стой, кто идет?" Якобы чтобы всякие-разные туда не
шастали, в отвалах не копались, законсервированные матценности не
разворовывали. Жила-то там глубоко под землей идет, и ман-тулит там в
штольнях за харчи и винцо самый пропащий контингент - бичи, бродяги
беспаспортные, алкаши, откинувшиеся бездомные зэки... Документами там особо
не интересуются, да и зачем? Кто туда попал - тому уж обратно ходу нет,
только в земельку-матушку. Кое-кто, правда, в бугры выбивается, в учетчики,
в обслугу, а самые волчары - в охрану внутреннюю, своих же шмонать да на
работы конвоировать. Спецов на Измаиле, почитай, и нету, механик на движке,
и еще начальник, крепко пьющий мужчина из инженеров. Ну, а на крайние случаи
имеется на комбинате специальная выездная бригада из людей нетрепливых...
Тут шофер закашлялся смущенно, замолчал.

Последний час шли под фарами и в Шикшу прибыли, когда артельщики уже
отужинали. В столовке, чистенькой, со свежими цветами и белыми салфетками на
каждом столике, было пусто, только доедали два припозднившихся старателя и
хлопотала у бачков повариха. Завидев гостей, она всплеснула пухлыми руками,
тут же навалила им полный таз салата с помидорами и по глубокой тарелке
плова.

Пришел председатель, больше, по мнению Тани, похожий на молодого доктора
физико-математических наук, за ним потянулись рабочие - все как на подбор
ладные мускулистые ребята. Чувствовалось, что они здорово умотались за день,
но нашли в себе силы вернуться сюда, чтобы посмотреть на гостей. Главным
образом, надо полагать, на Таню. То ли по причине позднего часа, то ли из-за
присутствия рабочих о делах не говорили. Появилась гитара. Тане было здесь
вольготно и как-то надежно, будто знала этих ребят с детства. Невольно
вспомнился Павел. А ведь он из того же теста. И еще подумалось: сложилась бы
жизнь по-другому... Стало грустно. Председатель заметил это и, истолковав
по-своему, предложил отправиться на боковую. Беседа моментально смолкла,
гитару зачехлили...

В отведенной ей крохотной комнатушке, смежной с председательским
кабинетом, Таня спала крепко, без сновидений. Разбудил ее луч солнца,
упавший на лицо сквозь окошко, и громкие, возбужденные голоса из соседнего
помещения:

- Спасибо, что предупредил. Двоих в охрану на карьере поставлю, одного -
в поселке. Ну, и сам, конечно.

- Людей дашь?

- Людей не дам, лишних нет. Оружия тоже не дам - на всю артель один
карабин, один револьвер и дробовиков пара-тройка...

- Этого добра у самих навалом. Транспорт дай.

- Нет у меня транспорта. Оба "магируса" на рассвете с рудой ушли, "газон"
самому нужен.

- Ну и жмоты вы, артельщики, одно слово, капиталисты. Это ж Ким, убийца,
пойми ты! А ну как на прииск выйдет?

- Выйдет - встретим. Комсомольских я по рации "Редупрежу, а дальше ему не
забраться. Смотри - вот здесь река, здесь топь. Верхами не пройдет, там
пропасть. Комсомольские пару человек у моста выставят. А вы на своем конце
дорогу перекройте. И обязательно у поймы и на зимовье брошенном...

- Да уж это-то Поручик сообразит, хоть и дурак.

- Он, что ли, погоней командует?

- Больше некому.

- Охо-хо...

И как раз на сокрушенном вздохе председателя из своей светелки вышла
Таня, одетая и причесанная. Председатель кивнул ей, как старой знакомой, а
его собеседник - сутулый, морщинистый, в потрепанном офицерском кителе без
погон - ошалело вытаращил подслеповатые глазки.

- Что случилось? - спросила Таня.

- Да вот ЧП у соседей, - пояснил председатель. - Работничек у них в тайгу
подался.

- Уйгура зарезал под утро и ушел, - добавил второй. - А людей не хватает
катастрофически. Контингент ведь тоже без охраны не оставишь: все разграбят
и разбегутся.

- Вы с Измаила, - догадалась Таня. В голове ее очередной раз прозвенел
знакомый звоночек. Пульс участился, сузились зрачки. "От меня не уйдет", -
подумала она - или кто-то другой, четкий, безошибочный и беспощадный, кому
она добровольно делегировала управление собственной персоной.

Человек без погон подозрительно посмотрел на нее, а председатель поспешно
сказал:

- Это московского хозяина человек. Она в курсе.

- А давайте-ка мы с Архимедом поможем, - вызвалась Таня. - А после наши
вопросы решать будем. Это ведь не срочно.

- Все вопросы мы с утра уже решили, и Архимед на комбинат с "магирусами"
отбыл. А вас будить пожалел. Я же все равно туда после обеда собирался,
вместе бы и поехали. Только теперь уж, видно, не поеду, пока беглого не
поймают.

- Это ж сколько я проспала?

- Порядочно. Скоро полдень.

- Дайте мне ствол какой-нибудь, - распорядилась Таня. - Я с ним поеду.

- Ствол не дам и ехать не советую, - ответил председатель.

- Я взрослый человек и решения принимаю сама, - отрезала Таня, а
беспогонный тут же закивал, как китайский болванчик.

- Ты, Михал Семеныч, не беспокойся, как накроем голубчика, я твою барышню
самолично доставлю, хошь сюда, хошь на комбинат.

- Я не его барышня, - тем же резким тоном проговорила Таня. - И мне нужно
оружие.

- Будет вам оружие, милая, непременно будет. Поделимся с радостью.

- А, поступайте как знаете. Председатель пожал плечами и отвернулся.

Трясясь в "газике" на узкой лесной дорожке, человек в кителе
представился, - Петр Денисович Чинский, начальник прииска Измаил - и
несколько подробнее обрисовал сложившуюся ситуацию:

- Этот Ким в апреле к нам прибился. Прямо из лесу, тощий, завшивленный
весь, как доходяга последний, но, по всему видать, мужик самостоятельный.
Документов при нем никаких, говорит, украли по пьянке - ну да наша публика,
почитай, вся такая. Короче, кайло дали, к делу приставили. Работал крепко,
остервенело. Ни с кем дружбы не водил, не разговаривал. Так только, буркнет
что-то, если кто очень уж досаждает, и посмотрит этак исподлобья. Аж мороз
по коже проберет. Но не пил, не буянил. Мы уж думали бригаду ему давать, а
тут вон какая история...

Держась одной рукой за баранку, второй он слазал во внутренний карман
кителя, извлек оттуда плоскую фляжку и приложился к ней. За этими
манипуляциями не заметил очередной колдобины, лихо на ней подпрыгнул,
поперхнулся, закашлялся и наскочил на следующую. "Газик" тряхануло
основательно.

- Дайте-ка я поведу, - предложила Таня.

- Дороги не знаешь, - приосанившись, ответил Чинский.

Таня промолчала. Насколько ей было известно, других дорог в радиусе
полусотни километров здесь не имелось.

Дорога резко вильнула вправо, и совсем неожиданно показались ворота. Не
ворота, а три мощные горизонтальные доски, концами закрепленные на двух
столбах. Пространство между досками было густо пересечено кругами колючей
проволоки. Проволока тянулась дальше, по обе стороны дороги.

Из будки у ворот навстречу "газику" бежал человек и на ходу орал:

- Здоров, начальник! Артельные подмогу дали?

- Ни хера не дали! - крикнул Чинский, высунув шись через открытое боковое
стекло. - Вот только и привез... охотницу. Из Москвы.

Бегущий хрипло выматерился и, добежав, прислонился к дверце. Дышал он