присутствующих. От мысли, что сегодня их повелитель - он, грудь сладостно
защемило.
него буквально содрогались стены.
перед всем миром, следящим за ним в сто миллионов глаз.
ему такую возможность. За несколько месяцев избирательной компании страна
успела в этом убедиться. Макоумер был абсолютно прав в своей оценке объектов
народной любви.
отблагодарить Макоумера. Что ему нужно? Чин военного советника? Пост посла?
Ну, конечно же, ассигнования в фонд развития фирмы ?Метроникс?. Что ж, это
будет совсем просто: Готтшалк верил в оружие ?Метроникса?.
ему. Широко улыбаясь, он поворачивался от одной телекамеры к другой. Статная
фигура его излучала уверенность, энтузиазм и, как он сам сейчас думал,
подчеркивала торжественность настоящего момента. Глядя на него, никому и в
голову не пришло бы, что, проводись выборы сегодня, 25 августа, Готтшалк их
наверняка бы проиграл, об этом его предупреждал и Макоумер. А все из-за этих
проклятых монстров, больших городов, приветливо улыбаясь, размышлял
Готтшалк.
поддержку могучей силы - всей партии. А трусливые либералы всякий раз
приходили в ужас, когда требовались решительные и даже агрессивные действия,
хотя они и только они могли дать Америке шанс преодолеть восьмидесятые и
выжить, он это чувствовал и был уверен в правильности своих рассуждений.
Сегодня коммунистическая пропаганда оказывала куда более разрушительный
эффект, чем тогда, в шестидесятые. Дезинформация, которую они так ловко
подбрасывали странам Третьего мира, медленно, но верно подтачивала престиж
Америки. Готтшалку казалось невероятным, что советская пропаганда
подействовала даже на высших чиновников нынешней администрации, которые
отказывались верить очевидному: в Советском Союзе создана разветвленная сеть
международного терроризма.
Овальный кабинет, страна увидит, как надо решать подобные проблемы. При
мысли о тридцать первом августа и плане Макоумера улыбка его стала еще шире.
А все дело в том, что ему не грозит никакая оппозиция. Потому что к тому
моменту Америка уже на своей собственной шкуре почувствует, что такое
терроризм, такие уроки не проходят даром.
похоже на предвоенную Америку: чтобы разбудить спящего гиганта,
потребовалась жесткая рука и некоторые жертвы. Но, очнувшись - Готтшалк был
в этом абсолютно убежден, - Америка раздавит любого врага, кем бы он ни был.
И пусть террористы об этом помнят, отсчет отпущенного им времени начинается
сегодня, сейчас. После террористических актов на своей собственной земле
Америка нанесет ответный удар по Ближнему Востоку, направив главную силу на
богатые нефтью страны Персидского залива, он сметет лагеря подготовки
террористов, сокрушит уже основательно подточенные исламские режимы.
Ближневосточная нефть будет питать города Америки, а вместе с этой нефтью
придет конец мировому господству Советского Союза.
голову и жестом позвал собравшихся к спокойствию, посмотрел прямо в объектив
телекамеры.
- верные республиканцы, сограждане, - он поднял голову и устремил взгляд на
море сияющих лиц, - соотечественники! Мы разрываем цепи, которыми скована
наша экономика! Мы покончим с чудовищной девятипроцентной безработицей! Мы
не можем больше мириться с падением нашего уровня жизни! Сегодня Америка
начинает свой путь к процветанию и безопасности, это будет нелегкий путь, но
он приведет нас в тот мир, который по праву должен принадлежать Америке!
мощный энергетический заряд, который шел к нему из зала, Готтшалк вдруг
подумал о президенте Линкольне, чья гигантская колеблющаяся тень словно
поднялась над Потомаком, осеняя всю страну. Вот что такое подлинное величие,
понял наконец Готтшалк, и с достоинством принял на плечи его ношу.
***
птиц, мягкие, почти неслышные шаги хищников и хрип его собственных,
разрывающихся от нестерпимой боли легких.
раскалился и матово светился. Воздух визжал, словно перепуганные птицы,
стаей снимающиеся с вершин деревьев, - собственно, это и были крики птиц, а
среди деревьев мелькали размытые кляксы обезьян, которые, размахивая
хвостами, большими прыжками уносились прочь.
даже в удобном кресле ?Боинга-747? заботливо укрытому пледом Киеу снилось,
что он по-прежнему в Кампучии. Красивое лицо его озаряла улыбка, стюардесса
не сводила с него глаз, и какое имело значение, скольких он убил в тот день?
Он проснулся, и перед ним промелькнули все они, словно искры из сопла низко
летящего истребителя, и мгновенно, как искры, исчезли в темном небе. Много,
очень много было этих искр.
доложил встревоженному отцу о результатах операции. Но и тогда Киеу не смог
бы сказать сколько красных кхмеров он убил. Сколько Черных Сердец.
заплатили за беспамятство матери, за исчезновение младших брата и сестры. И
за чудовищную смерть Малис они тоже заплатили.
вирус неизбежной смертельной болезни. Апсара по-прежнему исполняла свой
астральный танец, но теперь она стала обезглавленным демоном; вся
забрызганная кровью, она танцевала и танцевала, а тонкие пальцы ее плели
вязь, рассказывали печальную повесть о доходном деле куртизанки.
городом его мелкие, почти невесомые капли несли бы в себе запахи гвоздики и
свежескошенной травы, но здесь, среди мрачных зданий, это была просто вода,
грязная как и эти здания, на фасадах которых она оставляла темные подтеки и
орошала слезами пыльные щеки окон.
ширится темное пятно. Он вошел в плохо освещенный вестибюль и нажал кнопку
звонка квартиры на девятом этаже. Подождав пятнадцать секунд, позвонил еще
раз. Никто не отвечал, и Киеу занялся замком двери на лестницу - шел восьмой
час вечера и можно было не торопиться, маловероятно, чтобы в такое время ему
помешали входящие и выходящие жильцы.
секунду Киеу услышал, как распахнулась за его спиной входная дверь. Он
повернул ручку и, запустив левую руку в карман, где лежали ключи,
проскользнул в коридор.
дверь и, не оглядываясь на шедшего за ним, двинулся по коридору. Никто не
должен видеть его лица, пусть лучше тот, кто шел следом, считает его
обыкновенным хамом.
понять вошедшему, что живет на одном из нижних этажей.
звуку. С тихим гудением тронулся лифт. Киеу чуть ускорил шаг.
потому примерно треть коридора тонула в тени. Он повернул налево, дошел до
конца коридора и осторожно открыл замок. Киеу оказался в маленьком холле и
бесшумно закрыл за собой входную дверь. Он замер, прислушиваясь в тишине. В
квартире никого не было. Пора приступать к работе.
***
кран и медленно погружался в обжигающую воду. По привычке он оставил дверь в
ванную слегка приоткрытой ? он делал так даже при жизни жены. Он никогда не
любил полного уединения.
немного отступала, и мысль о конце не казалась такой уж страшной. Просто с
каждым разом это облачко подплывало все ближе и ближе, как желанный сон. Но
что есть сон? - размышлял Луис Ричтер. Кажется, какой-то философ задавался
тем же вопросом. Ничего, подумал он, очень скоро я найду на него ответ.
правде говоря, Луис начинал волноваться. Трейси уже пора бы дать о себе
знать - с его отъезда прошла почти неделя.
действующими лицами были родные. Чего же он хотел от жизни, когда был в
возрасте сына? Во всяком случае, никаких глобальных целей он перед собой не
ставил, как никогда не стремился к богатству и власти. Опыт - вот что,
пожалуй, можно было бы назвать целью всей его жизни.
мире таком же крохотном, как и его продукция, он вот уже больше тридцати лет
был ведущим специалистом. Никто не мог сравниться с ним, он это знал. Даже