бумеранг...
знаете, что Бен Зигель для меня больше, чем брат... Как и для
Фрэнки-Боя... Вы все знаете, сколько раз он спасал мне жизнь... Но то, что
он вытворяет, ставит под угрозу не только наше дело, но и его самого. А он
ведь нам всем очень дорог, верно?
везет... У каждого человека бывают такие полосы, надо ее пережить...
Америка... Знаешь, сколько Бен задолжал банкам?
три тысячи баков.
заметил Кастелло. - Мне это очень не нравится.
долги Бена Зигеля, сделаем его генеральным директором отеля "Фламинго",
поручим игорный бизнес в Лас-Вегасе и запретим принимать какие бы то ни
было решения без нашей санкции.
удивился Кастелло. - Слишком дорогой подарок.
моими адвокатами. Они летали в Неваду, потом провели беседу с агентами
налогового управления в Вашингтоне. Бену не под силу реклама на радио и в
газетах. Он не знает, как ладить с властями штата. Он слишком уверовал в
то, что все покупается непосредственно за деньги. Это обижает уважаемых
людей, ставит их в положение потаскух, так нельзя, прежде всего надо быть
джентльменом.
человек, он лишен чувства жадности, такие - редкость.
доверились мне. В крайнем случае, если убыток не будет покрыт, я берусь
внести его долг в нашу общую кассу.
тот купался вместе с Синатрой, гоняли вдоль по берегу брассом, - в глубину
плавать нельзя, акулы; впрочем. Лаки порою уплывал на яхте в океан, три
его телохранителя с карабинами устраивались на мачтах, а он нырял с борта;
когда начинали грохотать выстрелы, он быстро оглядывался, стараясь
угадать, где появится кровавый круг, - ребята били по акулам без промаха,
купание между хищниками щекотало нервы, возвращало в молодость, почему так
быстролетна жизнь?!
океанская вода стекала с его крепкого тела на изразцовый пол веранды, -
очень рад, что ты позвонил, брат.
"братом"?
говорил громко, как на рынке. - Ты разорил меня, любимый брат! Пустил по
миру! Мне теперь положено распахивать дверцу твоего "паккарда", когда ты
решишь провести ночь во "Фламинго", в том отеле, куда я вложил всего
себя?! Или я должен рапортовать тебе о ситуации после того, как ты примешь
ванну и вызовешь в свой апартамент? Или я должен передавать сводки о
доходах кому-то из твоих адъютантов? Скажи кому! Я приготовлюсь заранее.
Витторио? Луке? Гуарази? Николо?
другом, так ты им и остался. Мне стоило большого труда отбить для тебя то,
что я смог отбить... Генеральный директор, получающий процент с дохода, -
не так уж и плохо...
братьями... Выслушал их мнение... Только после этого я бы начал дело...
спиной сговорились, либо пенять тебе придется на себя. В Голливуде любят
сенсации, а ты знаешь, что я умею рассказывать байки.
для тебя сделать.
надо поступать! Я очень не люблю, когда меня отдают на съедение волкам! Я
умею отвечать ударом на удар! Я скажу Америке то, чего никто не сможет ей
сказать.
братья. Неужели ты позволил себе забыть, как мы начинали?
найти.
ночи, пищали гудки отбоя; яростно бросил трубку на пол, она раскололась,
как кокосовый орех; обернулся к Гуарази:
нему самых хороших врачей...
телохранителю, что сидел под пальмой, крикнул, чтобы принесли виски;
раздраженно выбросив лед на песок, выпил; протянул лакею стакан; тот
плеснул еще раз - на донышко, по-американски. "Лейте до краев, - тихо
сказал Луччиано, - я же хочу выпить, а не выгадать паузу"; медленно,
маленькими глотками в о б р а л в себя желтую влагу, бросил стакан на
песок, поднялся, разбежался, прыгнул в океан и пошел кролем на глубину.
шведским мотором, понеслись следом за Лаки; он обернулся в ярости:
явственно, словно в кино, увидел худенького Бена, который швырнул его на
землю, а сам выпустил очередь из автомата в тех, кто стоял напротив с
пистолетами в руках: "Ну, псы, ну, твари, они смеют поднять руку на моего
брата, ну, падаль подзаборная! Вставай, Лаки, прости, что я был вынужден
толкнуть тебя, нельзя толкать друзей, даже если хочешь им добра, но они бы
прошили тебя насквозь, так что купи себе новые брюки, я виноват, что эти
порвались, зато ты у меня здоровенький; черт с ними, с этими брюками..."
растекшиеся слезами облака, пусть придет конец, я его заслужил, но ведь он
сам во всем виноват! Что я могу сделать, если против него встали все?!
Разве можно ссориться со всеми, разве можно считать себя умнее всех?!
Господи, прости меня! Но я не мог поступить иначе! Не мог, ну никак не
мог! За мною дело, тысячи людей, я отвечаю за них, неизвестных мне,
маленьких и темных, я Лаки Луччиано, а брат хочет нанести удар по этим
людям... Нет, он не х о ч е т, он уже н а н е с удар! Что же мне
остается делать? Ждать, пока он соберет пресс-конференцию и расскажет о
нашем бизнесе?!
улыбчивым, спокойным:
поплыл следом, я был бы очень раздосадован этим, я люблю рисковать в
одиночку, вместе я люблю побеждать...
проект, - сказал Синатра. - Он настолько сумасшедший, что говорить о нем
при ком-то третьем - значит, ронять свой авторитет...
сумасшествие таит в себе высший разум.
близкими он никогда не говорил ни слова о работе на разведку во время
войны; об этом знали только два человека из синдиката - Меир Лански и
Ланца; итальянцы не простят сотрудничества с п р а в и т е л ь с т в о м
другой страны, такой уж они народ, да и потом, будь то политики ОСС или
стратеги флотской разведки, все равно они все легавые, такая уж у них
суть, нельзя же переделать пойнтера, заставив его пасти выводок
вальдшнепов.
одного их друга, потерявшего голову из-за девки: "Резидент в Испании,
идеалист, зовут Пол Роумэн, надо помочь ему сделаться реалистом; объект -
его девка, красотка из Норвегии, он ее очень любит, и семья Спарка, тоже в
прошлом был с нами, вел Португалию, у него дети, малыши очаровательны,
пусть, в случае нужды, поиграют на вашей ферме, дадут каждому по пони,
научат седлать, мальчишки забывают родителей, если им дать собак и пони,
но относиться к ним надо как к своим детям... Контракт будет стоить сто
тысяч, больше у нас нет денег, но зато есть память - мы отблагодарим тебя,
Лаки".