оказался бы здесь и не стал тем, кто ты есть. Во Второй Вселенной есть
Спаситель, не знающий о своем предназначении, но делающий все для его
выполнения. Ты еще не понял, о ком идет речь?"
могу его спасти!"
опасен для Второго и бесполезен для Первого. Сейчас только ты можешь спасти
Тривселенную - ты, способный жить в трех мирах".
Разве я живу вашей жизнью и помню вашей памятью? Я создал себе твердь и
солнце, и воздух, свой материальный мир в вашем духовном. Разве не ты
утверждаешь, что своим присутствием я разрушаю твой мир?"
Вдохновенной-Любви-Управляющей-Вселенной, до рождения Создателя, до моего
появления ты был лишним в этом мире. Сейчас ты его часть. Войди, возьми и
иди. Войдя, ты поймешь. Взяв, обретешь себя. Уйдя, спасешь - не только себя,
но и наш мир, и мир Ученых, и свой мир, мир Земли".
взошедшего солнца. Светило неподвижно висело над горной цепью, полдень не
наступал, а вечер не приблизился ни на один квант времени.
совершенным материальный идеал, не наполненный светом духовности. Ормузд в
душе Миньяна противился уничтожению светлого мира, Ариман в душе Миньяна
желал тьмы, Абрам Подольский и Пинхас Чухновский в душе Миньяна стремились
возвыситься наконец до божественного света и насытить общую память идеями
Третьего мира. Даэна в душе Миньяна любила, и Натали в душе Миньяна любила
тоже, Антарм и Генрих Подольский в душе Миньяна желали знать истину, а
Виктор с Владом в душе Миньяна стремились этой истиной овладеть.
начертав свою.
реке, текущей молоком и медом, он сохранил тоже, а еще память о небе и
облаках, звездах и терпком утреннем воздухе, наполненном запахами покинутой
Земли.
Даэны и Натали, стремление к божественному воплощению Абрама и Пинхаса, и
жажду познания Антарма и Генриха он впитал тоже вместе с деятельной
активностью Влада и Виктора. Вдохновенная-Любовь-Управляющая-Вселенной
приникла сутью своей к этому существу, и Спаситель вошел в него, и Создатель
в нем растворился, утратив личность, но обретя наконец истинную способность
создавать несозданное.
вырвавшихся из-под купола Ученых. И безмолвие стало иным, а отсутствие не
было отрицанием материи в духовном мире, но отсутствием чужести,
разъединявшей три Вселенные.
Глава семнадцатая
не может. И еще испарения. Впечатление было таким, будто поле потеряло душу,
и она светлым облачком, напоминавшим формой скособоченный и лишенный опоры
дом, висела над черной, покрытой хрупкой корочкой, землей, наблюдая за всем,
что происходило там, где совсем недавно души не отлетали ввысь, а напротив,
нарождались и вступали в мир.
для них личность, но и самих себя. Последним, кто вернулся и понял, что
живет, был Ариман, сразу потянувшийся к своей Даэне. Миньян ощутил
удовольствие, близкое к экстазу, от одного только прикосновения рук,
пальцев, а потом и губ, это были сугубо материальные ощущения, странным
образом оказавшиеся более духовно насыщенными, чем удалившиеся в
бесконечность прикосновения идей, оставленные в Третьей Вселенной.
мозга к мозгу, от сознания к сознанию.
Вдохновенная-Любовь-Управляющая-Вселенной незримо присутствовала в нем, а
поступки свои он теперь мысленно согласовывал с тем, как мог бы поступить
Спаситель.
оставляя за собой вереницу глубоких следов - жижа рождения, вчера еще бывшая
живой и светлой, нынче выдавливалась из-под черной корочки черной же
слякотью и хлюпала, будто девчонка, у которой злой отец забрал и выбросил
любимую тряпичную куклу.
над энергией памяти прошло всего несколько часов, может быть, только ночь,
да, конечно, именно ночь, потому что солнце стояло невысоко над восточным
горизонтом, где вдали виднелись купола городского рынка и острый шпиль
резиденции Минозиса. И еще он знал - благодаря чувствительности Ормузда и
способности Чухновского понимать тонкие движения души, - что Ученый всю эту
ночь провел без сна, ожидая возвращения побежденных им людей, страшась этого
возвращения и желая его.
чем зеленой стебельковой материальности (мысли, впрочем, оказались тусклыми,
неразумными, просто шепот без смысла), Миньян провел небольшой эксперимент,
который должен был определить диапазон его существования, как единой
внутренне организованной личности.
поля Иалу, огибая нередкие здесь проплешины черной земли - будто комья зла
падали в траву и сжигали ее дух, оставляя стебли, лишенные смысла
существования, догнивать и скукоживаться. В противоположную сторону
отправился Виктор, а Антарм медленно пошел к городу, со стороны которого
доносились утренние звуки - на рынке начался обмен, и можно было услышать,
как продавцы и покупатели перекидывались мыслями о ценах и качестве товара.
Спор обращался в пыль мысли, повисшую над строениями и отсверкивавшую на
солнце, будто блестки на одеянии королевы венецианского карнавала. Образ
этот всплыл почему-то в памяти Абрама, который никогда не был в Италии, но
его отдаленный предок по имени Йегошуа именно в этой стране провел свои дни,
оказавшись в Венеции после того, как семье пришлось бежать из Испании.
энергии оказалось достаточно, чтобы Миньян осознал, что он не один - на поле
Иалу и в воздухе над ним, и там, где кончалась сожженная земля, и еще ближе
к городу были рассеяны чужие, обращенные к нему, мысли. Осознание этого
присутствия привело к тому, что энергия мысли стала энергией вещества, и
короткий дождь прошел, не замочив никого, но осев на плечах едва заметной
серой пылью. Даэна провела рукой по своему телу, пыль впиталась и была
осознана.
Давай поговорим без угроз и насилия".
не мог прийти к определенному решению, а может, использовал паузу, чтобы
посоветоваться с другими Учеными. - Что ж, согласен. Приходи".
что в таком непрезентабельном виде нельзя являться не только к наверняка
чувствующему любую мысленную и физическую деталь Минозису, но даже на
городской базар, где дотошных взглядов тоже более чем достаточно.
идей, где он сам создал для себя твердь и светило, не было смысла в одежде,
скрывавшей тела, поскольку мысли его были наги по определению. Если на что и
имело смысл набрасывать покровы, так это именно и только на мысли, а их
Миньян не скрывал, да и сейчас не собирался придумывать одежд для своих
мыслительных построений.
более стесненно, поступила Натали, а мужчины, переглянувшись, создали себе
легкие серые накидки из рассеянных в воздухе обрывков мыслей - тех, что
обычно носятся бесхозными вблизи от любого города. Из таких, чаще всего
бессодержательных мыслей портные шьют одежду для простолюдинов, продавая ее
за ту цену, какую те в состоянии заплатить. Обычная цена - грош, часто
ломаный, но даже в такой непритязательной одежде человек чувствует себя
защищенным не только от посторонних взглядов, но и от посторонних идей:
давно доказано, что именно бессодержательные мысли - самая надежная защита
от мыслей умных, а потому чаще всего опасных.
раскрасили свои накидки цветами собственной фантазии по преимуществу
эротического содержания - Ариман нахмурился, но встретил призывный взгляд
Даэны, ощутил жаждущее тепло ее тела и успокоился: Даэна была с ним, Даэна
была его частью, частью их общей сути, она знала, как нужно предстать перед
Минозисом.
не знал, но был уверен, что активные действия Минозис предпримет сам.
далекий, висевший на горизонте, будто фата-моргана, Калган блестел крышами и
выглядел, если не приглядываться, огромной посудной лавкой, где на столах
лежали доньями вверх и сверкали чистотой кастрюли, сковороды, тарелки
плоские и глубокие, и Миньян всеми своими десятью потоками мысли вспомнил,
как жил в этом городе, долго и недолго жил, хорошо и не очень, и