солдатом, а я - кошкой-богиней Белой пустыни, и, когда скелет остался на
месте, отвесила ему оплеуху. Тот опрокинулся и закувыркался вниз по
лестнице, гремя доспехами. У подножья твердый мрамор треснул, и череп в
шлеме отделился от позвоночника и откатился прочь с глаз долой. Тут к
липкому постоянному страху добавился новый страх. Я знала суеверную
важность всех часовых - людей, поставленных караулить до смерти и даже
после нее пустующие обители исчезнувших народов. И все же теперь дело
сделано и с определенной целью. Я прошла через дверной проем в последнюю
комнату башни.
расписанным стенам играло множество разных цветов. Я не могла уделить
времени этому свету, так как всем моим вниманием завладела роспись -
картины были четкими, невыцветшими, но очень-очень древними, и когда я
посмотрела на них, то задрожала всем телом.
пурпурная туча, а под ней лежала спящая женщина. Женщина с очень белым
телом и такими же белыми волосами; и у нее не было никакого лица. Вместо
него в камень вставили кусок нефрита. На второй стене вновь изображалась
нефритовая женщина, одетая в зеленую мантию, оставлявшую обнаженными грудь
и руки. Она держала в одной руке золотой бич, в а другой - серебряный
жезл. Позади нее стояли трое воинов, одетых так же, как те скелеты, в
позолоченные латы и зеленую ткань, с развевающимися под шлемами зелеными
перьями. Насколько я видела, они не обладали никаким сходством с Маггуром,
Гилтом или Келом; Мазлеком, Слором или Днарлом; Фетлином, Векслом или
Пейюаном. На третьей стене женщина представала в последний раз, позади нее
- символ заходящего кровавого солнца, а в обеих руках у нее нож, который я
так хорошо помнила, - Нож Легкой Смерти, с острием, направленным ей в
грудь.
закрывал длинный занавес. Протянув к нему руку, я сорвала его, и за ним
стояло широкое золотое ложе, а на нем - белокожая женщина в зеленой мантии
с волосами, заплетенными золотом и нефритовыми украшениями, с газовой
вуалью на лице. Я не знала, являлась ли она статуей или забальзамированным
существом, но я теперь достаточно хорошо знала, в какое место я вошла. Это
была гробница. И гробница эта была моей.
страха, но любопытство погнало меня дальше. Я нагнулась над созданием,
которое столь легко могло быть мной, и стянула газовое покрывало.
глаза. Резьба из чего-то прекрасного, однако из этих бледных уст никогда
не исходило никаких слов, за этим широким лбом никогда не пробуждалось
никакой мысли. Ее закрытые веки походили на дна зеленых листка, упавших на
спящее лицо.
забываешь, что я сделала ради познания самой себя.
это. На каменной глыбе - гладкая каменная чаша, а в ней металось и горело
яркое пламя. Голос начался с шепота.
мозгу. Я никогда не слышала в нем такой силы, такого наэлектризованного
торжества. - Я Карраказ Бездушный. Я - Я - Я...
Ки-улом, - и то, что мы выполнили ее. Но это все теперь прах. Я помню
караванщиков на дороге к Темному Городу и Главного Жреца, и битву под
Белханнором. Ты хорошо накормила меня. А теперь ложись и умри. Ты сделала
многое.
сделались свинцовыми, притягивая меня к полу. Я поползла на животе, волоча
себя вперед, прижимая ладони к скользкому полу.
мире только боль, беды и несчастья. Усни.
оставляя волдыри. Отверстие, казалось, затянуло паутиной. Я медленно
вытолкнула голову наружу сквозь паутину, и это причинило резкую боль. Я
больше не чувствовала своего тела, только лицо и руки.
потребностей. Только сон.
мраморные стены. Боль расколола мне позвоночник. - Фетлин! - завопила я.
Вопль вышел громким и ужасным. Казалось, он сотряс башню до основания.
Далеко внизу я услышала грохот распахнутой ониксовой двери, хотя и не
могла понять, как они открыли ее.
себя по лестнице к ним и не смогла. Комнату позади меня рассекла цветная
молния. Бегущие вьюги все ближе и ближе - ко мне двигалась вверх по
лестнице темная тень.
он-она, существо в камне. Я слепо и дико ударила по убийце на лестнице, но
он схватил меня за руки, и миг спустя я поняла, что это все-таки Фетлин.
лестнице, держа меня на весу, обхватив рукой за талию, в то время как мои
оцепеневшие ноги пытались двигаться, как при беге, но без успеха. Я
почувствовала и откликнулась на его стремление поторопиться, но не поняла,
почему. В последнем зале ждал Вексл, а Пейюан держал открытой дверь.
Мои ступни касались травы, и к ним понемногу возвращалась жизнь. Они
бежали. Земля подо мной вращалась, небо почернело от грозы. Из тени пихт,
в открытую долину. Я обрела наконец свои ступни и ноги.
колючек и черепов. Мы кое-как поднялись на ноги и с трудом снова
потащились дальше, пока нас не захватил следующий толчок. Трава долины
заколыхалась без ветра. Мы добрались до нижних ступенек лестницы на горе.
Кусты цеплялись и хватали нас за одежду, волосы, кожу. Земля гневно
громыхала, как барабан.
зелени, ничего не видя перед собой. Когда раздался гром, я подумала, что
нам конец, но землетрясение прекратилось. Небо озарила молния. Фетлин
положил руку мне на плечо, и, повернувшись, я увидела, что долина опять
стала неподвижной, таинственной, спокойной в своей смертельной
зачарованности.
концов ответа нет.
видела никакого решения и никакой надежды. Что же мне теперь оставалось?
Моя жизнь и впрямь была бессмысленным путешествием. Я уставилась обратно
на долину. Наверное, я поступила неправильно, позвав на помощь. Было бы
легко улечься рядом с моим вторым "я" и отдаться тьме.
может заслонить его. Мы не сможем добраться до моря до наступления ночи.
стали неподвижными и строгими от беспокойства. Они не доверяли разрушенным
городам по ночам.
Фетлином через валуны и рухнувшие стены, воцарилась сумеречная прохлада.
Гром удалился в море. Наступила полночь.
ушедшей в землю комнатушке со все еще целым потолком и низкой узкой
дверью-пастью - мы сгорбились вокруг нашего маленького костра. Вексл и
Пейюан прислонили к двери кучу камней из развалин, и теперь оставалось
только небольшое отверстие. В комнатушке стало очень дымно, и даже при
этом оранжевое тепло костра просачивалось наружу. Я не знала, от чего мы
прятались, да и они, думаю, тоже. Древние легенды и еще более древний
инстинкт объединились, сделав их настороженными.
он сам, вторым Вексл и последний Пейюан - на все часы ночи. Меня не
включили в число караульных то ли из вежливости, то ли потому, что он счел
меня неспособной, не могу сказать наверняка. Я не стала спорить по этому
поводу. Свернулась в углу, где рос упрямый куст, и заснула усталым сном,
даже не волнуясь о том, какие явятся сны или воспоминания.
Фетлин сменил у отверстия двери Вексла. При моем втором пробуждении
обстановка стала совсем иной. Вексл больше не стоял на посту, а за костром
больше не лежало вытянувшихся спящих фигур Фетлина и Пейюана. Сам костер
догорел, однако я видела сильное свечение в черноте за дверью.