того, кто достоин уважения, восхищения и - любви.
говорю на неведомом языке, но мне безразлично, поймете вы меня или не
поймете.
уважения.
сочинитель или - не дай Бог!..
художник-голодранец...
художников, то они мне по душе. Тем более не понимаю, что может быть общего
между мной и Фоутропом Уинном! Он не способен нацарапать простой записки без
ошибок, читает только спортивные газеты, - более тупого олуха еще не было в
школах Стилбро!
горе и всплескивая руками. - Боже правый, до чего она еще дойдет?!
мог заставить ее прислушаться к голосу разума!
царем, все равно вам не удалось бы заставить меня согласиться на этот брак.
Я сама напишу мистеру Уинну. Можете об этом деле больше не беспокоиться.
начинает упорствовать, и тогда события повторяются с досадным постоянством.
взволновало в те дни всю округу и заинтересовало людей, от которых Шерли
этого никак не ожидала. Вслед за предложением мистера Уинна последовало не
менее трех новых, и все более или менее приемлемые. Каждый раз мистер
Симпсон настаивал, чтобы она сделала выбор, и каждый раз Шерли отказывала
женихам. А между тем это были люди весьма достойные и весьма состоятельные.
Теперь уже не только дядя, но и многие другие спрашивали Шерли, чего она,
собственно, хочет, какого принца ждет и откуда у нее вдруг такая
разборчивость.
тотчас поверил слухам. Кроме того, одно событие показало ему племянницу в
совершенно ином свете, и его отношение к ней полностью изменилось.
тетушка не могла их примирить, а сестры Симпсон буквально холодели при
каждой новой стычке. Теперь Гертруда и Изабелла часами шептались у себя в
спальне; когда же им случалось остаться лицом к лицу со своей дерзкой
кузиной, обе начинали дрожать от страха. Но вскоре, как уже было сказано,
произошло событие, которое все изменило: мистер Симпсон утихомирился, и
семейство его тоже успокоилось.
развалинах среди леса. Здесь также был свой господский дом, который
назывался Прайори - "Аббатство", дом старый, обширный и поистине
благородный. Ни Брайерфилд, ни Уинбери не могли похвастаться таким домом, а
тем более таким хозяином, ибо владелец этой усадьбы был настоящий баронет.
Впрочем, в течение ряда лет владельцем он был только юридически, потому что
до сих пор жил где-то в отдаленном графстве и в йоркширской усадьбе его
просто не знали.
Клифбридж, где она отдыхала с семейством Симпсонов. Они часто встречались -
то на купанье, то на прибрежных скалах, а иногда и на местных балах. Сэр
Филипп казался человеком одиноким, и в обращении он был настолько прост, что
порой выглядел даже нелюбезным. Скорее застенчивый, нежели гордый, он
никогда не снисходил до своих новых знакомых, а, наоборот, явно радовался
каждой новой встрече.
Филиппом они прогуливались, беседовали, иногда, пригласив кузин и тетку,
катались на его яхте. Он ей нравился своей скромностью и добротой, и Шерли
искренне радовалась, когда ей удавалось его развеселить.
обходится без них? Сэр Филипп увлекался литературой и сам сочинял поэмы,
сонеты, баллады и стансы. Мисс Килдар находила, что он, пожалуй, слишком
любит читать и декламировать свои сочинения. Вернее, ей просто хотелось,
чтобы рифмы в его стихах были благозвучнее, размер - музыкальнее, метафоры -
посвежее и вообще чтобы в них было больше вдохновения и огня. Во всяком
случае, когда сэр Филипп заводил речь о своих стихах, Шерли морщилась и
старалась по возможности отвлечь его от этой темы.
лунном свете, чтобы заставить ее выслушать длиннейшую из своих баллад. Для
этого он уводил ее подальше, к какой-нибудь уединенной деревенской скамье,
куда еле доносился тихий шелест волн на песчаном пляже, извлекал целую кучу
своих последних сочинений и читал их все подряд дрожащим от волнения
голосом. Перед ними расстилалось море, вокруг была благоуханная тень садов,
а позади стеной возвышались утесы, так что Шерли просто некуда было
скрыться. Сэр Филипп, по-видимому, не догадывался, что в стихах его, хоть и
рифмованных, не было ни на грош поэзии. Зато Шерли, судя по ее потупленному
взору и недовольному лицу, прекрасно это понимала и от души сожалела о том,
что столь милый и добрый человек страдает подобным недугом.
поклонения музе, однако у него это было своего рода манией. Если во всем
остальном сэр Филипп был достаточно рассудителен, то стоило завести речь о
поэзии, как уже ничто не могло его остановить. Во всяком случае, Шерли это
не удавалось.
Наннли. Радуясь возможности переменить тему, она подробно описывала старый
монастырь, заросший, одичавший парк, ветхую церковь и маленькую деревушку. И
каждый раз она советовала сэру Филиппу съездить туда и собрать наконец своих
арендаторов.
совету и в конце сентября вдруг приехал в свое поместье!
стал последним. Объехав всех соседей, он заявил, что ни под одной кровлей не
чувствует себя так хорошо, как под сенью массивных дубовых балок скромного
брайерфилдского дома; по сравнению с его собственной усадьбой это было
довольно жалкое и ветхое жилище, однако сэру Филиппу оно положительно
нравилось.
гостиной, где все время толклись гости и ему было трудно выбрать спокойную
минуту, чтобы познакомить хозяйку с последними произведениями своей
плодовитой музы. Он хотел побыть с ней наедине среди веселых лугов, на
берегу тихих вод. Однако Шерли остерегалась таких прогулок вдвоем, и тогда
сэр Филипп начал приглашать ее в свои владения, в свои прославленные леса.
Здесь было вдоволь уединенных уголков, - и в чащах, разделенных потоком
Уарфа, и в долинах, орошаемых водами Эйра.
пророческом вдохновении мистер Симпсон предсказывал племяннице блестящее
будущее. Он уже представлял себе тот недалекий час, когда, небрежно закинув
ногу за ногу, сможет со смелой фамильярностью и как бы вскользь упоминать о
"своем племяннике баронете". Шерли сразу превратилась из "сумасбродной
девчонки" в "благоразумнейшую женщину". В беседах с глазу на глаз с миссис
Симпсон дядя называл теперь племянницу не иначе, как "истинно возвышенной
натурой, с причудами, зато с большим умом". Он стал относиться к Шерли с
преувеличенным вниманием: почтительно вставал, чтобы открыть или закрыть для
нее дверь, склонялся, чтобы подобрать то носовой платок, то перчатку, то еще
какой-нибудь оброненный племянницей предмет, а поскольку Шерли была небрежна
и нагибаться приходилось часто, то мистер Симпсон краснел, багровел и порой
страдал головными болями. Иногда он даже отпускал многозначительные шуточки
о превосходстве женской хитрости над мудростью мужчин или пускался в
запутанные извинения по поводу какого-то своего жестокого промаха в оценке
видов и поведения "одной персоны, что живет от Филдхеда не за горами".
намеки равнодушно и, казалось, не могла понять, к чему он клонит. Когда же
Шерли прямо говорили о предпочтении, которое оказывает ей баронет, она
отвечала, что, по-видимому, она ему нравится так же, как и он ей; она
никогда не думала, что знатный человек - единственный сын гордой, нежной
матери, единственный брат обожающих его сестер - может быть так добр и в
общем-то так благоразумен.
он почувствовал в ней то самое "странное очарование", которое находил в ней
мистер Холл. Он старался встречаться с нею как можно чаще, и постепенно
общество Шерли сделалось для него необходимостью.
комнатах дома как бы поселились трепетные надежды и тревожные опасения:
обитатели их беспокойно бродили по тихим окрестным полям; все чего-то ждали,
и нервы у всех были натянуты до предела.
любезен и если не очень умен, то во всяком случае не глуп. Если о Сэме Уинне
мисс Килдар могла с презрительной горечью сказать, что его чувства низки,
вкусы грубы, а манеры вульгарны, то о сэре Филиппе этого никак нельзя было