обманывает сэра Барнета, позволяя ему думать, что любезность, ей оказанная,
была оказана также и отцу. Но, не имея возможности дать объяснения, она
наклонила голову и поблагодарила его; и снова у нее мелькнула мысль, что
скучный дом, где не угрожали ей подобные затруднения и напоминания о ее
несчастье, является для нее естественным и наилучшим убежищем.
и из сада, чтобы проститься с нею. Все они были к ней привязаны и очень
трогательно прощались. Даже слуги сожалели об ее отъезде и, столпившись у
дверцы экипажа, кланялись и приседали. Когда Флоренс окинула взглядом эти
добрые лица и увидела среди них сэра Барнета, его супругу и мистера Тутса,
который хихикал и издали смотрел на нее во все глаза, ей припомнился тот
вечер, когда она с Полем уезжала от доктора Блимбера. И когда экипаж
отъехал, лицо ее было мокро от слез.
связанные со скучным старым домом, куда она возвращалась, нахлынули и
сделали его дорогим для нее. Казалось, столько времени прошло с тех пор, как
она бродила по безмолвным комнатам; как прокралась в последний раз, тихо и
пугливо, в комнаты отца; и на каждом шагу, в повседневной своей жизни,
ощущала торжественное, но умиротворяющее присутствие покойного брата! Это
новое прощание напомнило ей также разлуку с бедным Уолтером, его слова и
взгляды в тот вечер и подмеченную ею нежность его к тем, кого он покидал,
подкрепленную мужеством и бодростью. Да и его маленькая история была связана
со старым домом, который приобретал новые права и власть над ее сердцем.
лет. Как ни был он мрачен и с какой суровой справедливостью ни осуждала она
его за эту мрачность, однако она многое ему простила.
Нипер. - Конечно, хвалиться ему нечем, но я бы не хотела, чтобы он сгорел
или его снесли!
улыбкой спросила Флоренс.
мере приближения к дому, - не стану отрицать, что рада, хотя, по всей
вероятности, завтра я их снова возненавижу.
было. Удобнее и легче скрывать тайну здесь, за высокими темными стенами, чем
выносить на яркий свет и пытаться спрятать от глаз счастливой толпы. Удобнее
отдаться заботе любящего сердца в одиночестве и не разочаровываться в
присутствии других любящих сердец. Легче надеяться, молиться и любить,
оставаясь по-прежнему заброшенной, но с тем же упорством и терпением, в
тихом святилище этих воспоминаний, хотя бы стены рассыпались, гнили и
рушились вокруг нее, чем в новом окружении, как бы ни было оно радостно. Она
приветствовала старую волшебную грезу своей жизни и мечтала о том, чтобы
снова захлопнулась за нею старая темная дверь.
улицу. Флоренс сидела в экипаже у того окна, из которого ее дома не было
видно, и, когда они подъезжали к нему, выглянула, чтобы посмотреть на детей,
живших напротив.
снова отпрянула и в недоумении посмотрела на свою хозяйку.
Груды кирпича и камней, кучи известки и штабели досок загромождали широкою
улицу до середины вдоль всего дома. К стенам приставлены были лестницы; по
ним поднимались и спускались рабочие; на площадках лесов работали другие; в
доме возились маляры и обойщики; подводы выгружали огромные рулоны обоев;
повозка драпировщика преграждала путь; сквозь зияющие окна с разбитыми
стеклами не видно было никакой мебели в комнатах, - только рабочие и их
инструменты заполняли весь дом от кухни до чердака. Так было и внутри и
снаружи: каменщики, маляры, плотники, каменотесы, молоток, ведро с
известкой, кисть, кирка, пила и мастерок - все дружно делали свое дело.
Таулинсона, встретившего ее в дверях.
глаза свет проник в гостиную, давно пребывавшую во мраке, и всюду были
стремянки, и козлы, и люди в бумажных колпаках на высоких помостах. Портрет
ее матери исчез так же, как и вся мебель, а на том месте, где он висел, было
нацарапано мелом: "Обшить панелью. Зеленое с золотом". Лестница, подобно
фасаду дома, превратилась в лабиринт из столбов и досок, и целый Олимп
паяльщиков и стекольщиков трудился в различных позах, склоняясь над
застекленной крышей. Комната Флоренс оставалась пока нетронутой, но за окном
вздымались балки и доски, преграждавшие доступ дневному свету. Она быстро
поднялась в ту, другую, спальню, где стояла маленькая кроватка, и увидела в
окне темную фигуру великана с трубкой во рту и головой, повязанной носовым
платком, таращившего на нее глаза.
ее спуститься вниз, к отцу, который хочет с нею поговорить.
повторила данное ей поручение; и Флоренс, бледная и взволнованная, ни
секунды не колеблясь, поспешила вниз. По дороге она думала о том, осмелится
ли она поцеловать его. Неудержимое желание придало ей решимости, и она
подумала, что поцелует его.
Еще секунда - и оно билось бы у его груди...
боролась так мучительно со своим волнением, что если бы ее неразумный друг
Ди не ворвался в комнату и не осыпал ее ласками, приветствуя ее возвращение,
- причем одна из леди тихонько взвизгнула, и это отвлекло Флоренс, - она
лишилась бы чувств.
что это удержало ее на месте.
когда он ее отнял. Притворяя дверь, рука коснулась этой двери с таким же
равнодушием, с каким прикасалась к Флоренс.
понял.
грацией и любезностью к двум незнакомым леди. - Это она обрадовалась мне.
Пожалуйста, не сердитесь на нее.
сидела в кресле и была стара; а другая, стоявшая рядом с отцом, была очень
красива и элегантна.
Флоренс, - это моя дочь Флоренс.
лорнет. - Так непосредственна! Милая Флоренс, вы должны поцеловать меня,
прошу вас!
стоял в ожидании отец.
леди скоро будет твоей мамой.
противоречивыми чувствами; слезы, вызванные этим словом, боролись с
изумлением, любопытством, восхищением и каким-то непонятным страхом. Потом
она воскликнула:
подойти ли ей к Флоренс, обняла ее и крепко прижала к себе руку, обвившуюся
вокруг ее талии, словно хотела успокоить Флоренс и утешить ее. Ни слова не
сорвалось с уст леди. Она наклонилась к Флоренс и поцеловала ее в щеку, но
не сказала ни слова.
подвигается работа. Разрешите мне, сударыня.
Флоренс в лорнет, как будто пыталась представить, какой бы та стала, если бы
ей прибавить - несомненно из собственных неистощимых запасов миссис Скьютон
- чуточку больше сердца и непосредственности. Флоренс все еще рыдала на
груди леди и прижималась к ней, когда из оранжереи донесся голос мистера
Домби:
ищет мистера Домби. Мы здесь, милочка!
губами ее щеки, поспешно вышла и присоединилась к ним. Флоренс не двинулась
с места; счастливая, печальная, радостная, плачущая - все это одновременно,
- она не знала, сколько времени простояла она так, пока вернулась ее новая
мама и снова ее обняла.
не возненавидите с самого начала?
Конан-Дойль Артур
Куликов Роман
Шилова Юлия
Суворов Виктор
Витковский Евгений
Перумов Ник