Чтение 94–й страницы книги ~Древняя Русь и Великая степь~

И наконец, да простит автору читатель хронологическое отступление... Когда
в конце XVII в. западничество, усвоенное династией Романовых,
восторжествовало в России, то произошло жестокое столкновение между
направлениями: Софья и Голицын были очарованы Европой католической -
Австрией и Польшей, а Петр - протестантской - Голландией.

И то, и другое не принесло ничего хорошего. Голицын, услужая Австрии, был
разбит на Перекопе, а Петр, будучи союзником протестантской Саксонии,
потерпел поражение под Нарвой, из-за чего война затянулась вместо двух-трех
лет на 21 год.

Семилетняя война, начатая Россией в союзе с Францией и Австрией, оборвалась
со смертью Елизаветы Петровны. Поворот на 180+ при Петре III ликвидировал
все плоды побед русского оружия. А потом в Россию поползли идейные потомки
средневековых "ткачей" - "каменщики". Здесь нет места для подробного
анализа, а тем более оценки этих явлений контакта на суперэтническом
уровне, но для династии такая свобода в выборе политических симпатий по
вкусу оказалась трагичной.

Нет, не глупы были княгиня Ольга, Юрий II и Александр Невский, выславшие из
Русской земли немецких миссионеров, чтобы не вступать с ними в бесполезный
диспут. Но было ли конструктивно общение с мусульманским и степным Востоком
в XII в.? Не будем спешить с выводами.

99. РАЗЛОЖЕНИЕ В МУСУЛЬМАНСКОМ МИРЕ

Если христианский Запад при всех вышеописанных неурядицах сохранил
возможности дальнейшего развития, то мусульманский Восток в подобном
положении их утратил, ибо в конце XI в. превратился в этническую химеру.
Аббасидский халифат был спасен от собственных еретиков иноземцами -
туркменами-сельджуками, восстановившими преобладание правоверного
исповедания - суннизма - в завоеванных ими Иране, Сирии. Месопотамии и
Малой Азии.

Но это процветание длилось недолго. Сельджукский султанат развалился от
внутренних войн сначала на западе, а потом в Иране, тюрки же, поселившиеся
среди арабов и персов, не слились с ними в единый этнос. Поэтому
мусульманский мир XII в. следует рассматривать как химерную целостность.
Население там было объединено грубой силой, а не системными связями
комплиментарности. Власть перешла в руки гулямов, преимущественно тюркского
происхождения, но оторвавшихся от тюркского степного мира. Само собой
разумеется, что сила мусульманского прозелитизма упала до нуля. Обращение в
ислам перестало казаться кочевникам желанным, а поэтому мусульманам
пришлось отступать перед кыпчаками и огузами.

Кара-китаи (кидани) овладели среднеазиатским междуречьем, грузины одержали
целый ряд побед над сельджукскими эмирами. Фаза надлома, т.е. снижения
пассионарного напряжения системы, к началу XIII в. привела мусульманский
мир к преждевременной старости, или фазе обскурации, выход из коей был
непредсказуем.

Но вот что любопытно: в то время когда кочевые тюрки и православные греки,
грузины и русичи отталкивали мусульманскую культуру, ее жадно впитывали
крестоносцы, хотя, казалось бы, именно они должны были быть злейшими
врагами мусульман. С точки зрения этнологии этот факт легко объясним.
Византийская культура успела кристаллизоваться и не нуждалась в изменениях.
Это особенность инерционной фазы этногенеза. Кочевники, потомки и
наследники хуннов, уже растратили творческие силы, даруемые людям
избыточной энергией. Этносы состарились, т.е. дошли до гомеостаза, а это
состояние консервативное и враждебное любым изменениям. Сломать его может
тольк

о новый пассионарный толчок, что и произошло в XIII в., когда появились
монголы. А французы, итальянцы и испанцы были в акматической фазе, т.е. в
постоянном пассионарном перегреве, делавшем их поведенческую структуру
пластичной и толкавшем их на получение не только военной добычи, но и
знаний, навыков и философских концепций. Запад проиграл войну в Палестине,
но обогатил свою духовную культуру, расширил свои горизонты, вышел из войны
с прибылью.

А кочевники, побеждавшие и мусульман, и крестоносцев, не смогли в XIII в.
воспринять высокую культуру, потому что в ней не нуждались. Они обходились
натуральным мировоззрением, которое в это время перестало быть религиозным,
но и атеистическим его назвать нельзя. Самое подходящее название -
демонология, но этот термин нуждается в расшифровке.

100. ДЕМОНОЛОГИЯ

Уровень религиозного сознания - культа - и уровень пассионарного напряжения
этнической системы взаимообусловлены. Для создания оригинальной системы
мировоззрения требуется не только доктрина, но и способность воспринять ее,
а это доступно не всем членам этноса. Однако пассионарная элита, восприняв
то или иное учение, вводит его в стереотип поведения, тем самым вовлекая в
принятый настрой массы обывателей, принимающих доктрину без критики. Это
относится не только к оседлым этносам, обладающим письменностью, но и к
кочевникам, передающим ценную информацию устно для запоминания, что,
пожалуй, более эффективно.

Но уже в конце акматической фазы (в начале надлома) интерес простых людей,
т.е. слабопассионарных, к сложным мировоззренческим проблемам слабеет, и
наконец, остается только набор воззрений, имеющих, с точки зрения
обывателя, практическое значение. Теология превращается в натурфилософию, а
религия - в демонологию, ибо каждый нормальный лесовик боится встречи с
лешим или водяным, а степняк - с кара-чулмусом и албастом - духом-убийцей,
давящим спящих в степи у костра или пронзающим их длинными медными ногтями
(джезтырнак).

Это духи природы, не покоренной человеком, но еще более страшен дух
покойника: у русских - русалка, у тюрок - убур (упырь), высасывающий кровь
у людей, бывших при жизни близкими покойнику. И поскольку многие люди либо
видели этих чудовищ, либо ощущали их, не успев погибнуть благодаря
заклинаниям или внезапному вмешательству соседей, то никакого сомнения в
наличии болезнетворных существ, вызывающих то инфаркты, то анемию, то
паралич, не возникало. Но ведь и мы недавно перестали сомневаться в
существовании вирусов, хотя их можно видеть только через электронный
микроскоп на экране, а не непосредственно.

Естественно, признание наличия многочисленных вредных существ вызывало
стремление оборониться от них, что было не под силу простым охотникам и
скотоводам. Для борьбы с враждебными и невидимыми демонами требовались
специалисты. По-тюркски их называли "бахсы", по-славянски - знахари, на
современном академическом жаргоне - шаманы. Последнее название
действительно имеет место у тунгусо-маньчжуров, но значение его иное, равно
как и происхождение, принесенное из Индии, да и учение шаманизма- сложная
система мистического атеизма (теория многослойности вселенной и
божественного избранничества*45) - не связано с мировоззрением
западносибирских тюрок и угров, равно как и с политеизмом бурятской "черной
веры"*46. Язычество многообразно даже более, нежели теизм, но эта проблема
увела бы нас в сторону от нашей темы, поэтому оставим ее. Важнее другое - в
древности эти народы имели религии: иногда оригинальный дуализм, в основе
которого лежал не антагонизм, а синтез, взаимодополнение, а иногда
заимствованные у проповедников. Хормуста - подарен уйгурам манихеями, Митра
пришел от саков к монголам, Уч Ыдук (Троица) - наследие несториан*47. Но
эти культы интересовали степняков в то время, когда акматическая фаза
переходила в инерционную, а при торжестве гомеостаза тот, кто хотел искать
себе веру, обращался либо в православие, либо в ислам, либо - на восточной
окраине Степи - в буддизм и бон (древнетибетскую религию). Культура тюрок
Х-XII вв. размывалась так же, как их былая государственность: и было это
прямым следствием этнической энтропии - естественной утраты пассионарности.

Но демонологии этот упадок не касался. Для человека, находящегося в
гомеостазе, важны не сложные построения теологов и философов, а окружающая
его действительность, даже если он понимает ее не научно. Для него ошибка -
в пределах законного допуска; уточнения для него чаще всего бессмысленные
помехи. Поэтому столь устойчивы приметы, восходящие к древнему забытому
знанию, хотя и искаженному губительным Хроносом, но сохранившемуся в
осколках даже в урбанизированном мире.

И не менее значительно другое: локализованность демонологических систем.
Страшные демоны внутренней части Евразийского континента неизвестны в
Англии, где нежить называется "маленький народец" - эльфы и феи, пляшущие
лунными ночами в зарослях вереска, а духи убитых не высасывают кровь, а
пугают обитателей старинных замков. Скандинавы боятся троллей, способных,
по древней мифологии, победить богов Валгаллы. Китайцы различают пять
степеней демонов: яр - привидение, мо - аморфная злая сила, туй - дух
покойника, гуай - дух стихии, шен - аналог олимпийских божеств. И оборотни
на окраинах континента разные: в Китае - лисы, в Германии - волки.

Отсюда ясно, что демонология не имеет точек пересечения ни с теологией, ни