челюсти какой-то странный зверь. Ноги и голова оленя волочились по земле,
цепляя траву. Однажды ветвистые рога зацепились за жалкий куст, зверь
нетерпеливым движением вскинул оленя кверху, тот взвился с застрявшим в
рогах кустом -- на солнце блеснули бесстыдно оголенные белесые корни.
Зверь выглядел чудовищно сильным, хотя был втрое меньше оленя. Томас
поежился, потащил из ножен меч.
побрызгаю...
пахнущей жидкости, стараясь, чтобы проникли в щелочки под доспехи.
чужестранцы, ибо мы такие же многочисленные, трудолюбивые.
челюстью. Наперерез им тащил оленя... огромный муравей! Он был похож на
сверкающий под солнцем черный слиток железа -- в блестящем рыцарском
панцире, закованный от кончика усика до последнего коготка. Толстые
челюсти, как стальной капкан из двух зазубренных серпов, выпуклые
немигающие глаза смотрят холодно, враждебно, а железные ноги несут с такой
легкостью, словно тяжелой добычи нет и в помине!
резковатого бодрящего запаха. Томас остолбенело смотрел вслед черному
телу, что умчалось на шести крючковатых лапах... по направлению к
сверкающему валу!
отец истории приврал...
их доспехов?
обглоданные кости уже белели бы на опушке! Темный Лес так просто добычу не
выпускает.
с крупных волков, закованных к тому же в прочнейшие доспехи, между
которыми не осталось самой тонкой щели, чтобы воткнуть острие кинжала.
Бежали по-волчьи, один за другим, задний касался длинными гибкими усиками
предыдущего, некоторые на ходу вскидывали сяжки и щупали воздух. На Томаса
и Олега внимания пока что не обращали, но если отступать, то надо
прорываться через их цепь. А Томас помнил, что даже самые крохотные
муравьи в окрестностях его замка безжалостно убивали жуков, превосходящих
по размерам в сотни раз, рвали на части, сволакивали в свой муравейник на
корм прожорливому потомству.
Томас не услышал. Калика выглядел как никогда ранее напряженным, часто
вздрагивал.-- Пахучая жидкость, которой муравьи метят свои дороги, защитит
нас.
враг будет ликовать... Не дадим ему этой радости!
видел после дождя на утоптанных дорожках такие кольца из белого песка --
они резко выделялись на темной земле, -- муравьи доставали песок из
глубин, огораживали свои норки крепостными валами, защищая от чего-то или
от кого-то.
попадались все чаще, только чудом еще не сталкивались с людьми. Вдруг
Томас увидел как неподалеку из темной норки тяжело вылез откормленный
барсук, почесал толстый живот, неторопливо потрусил по полю. На перерез
мчался огромный муравей, впятеро крупнее, чудовищные серпы челюстей
раздвинул в стороны. Барсук выглядел мягким, незащищенным, огромные
челюсти должны были разрубить его пополам сразу без всяких усилий.
походя коснулись барсука. Тот присел и замер, а муравей, не обращая на
него внимания, умчался. Барсук недовольно хрюкнул, потрусил прежней
дорогой, обнюхивая жалкую поросль, что торчала из сухой земли.
вместо птичек или рыбок? Или это священные зверьки, которых муравьиные
боги не велели трогать? Не знаю, сэр Томас.
с толстыми стволами. Ближайшие торчали из самого блестящего вала, средние
содрогались от тяжелых ударов -- сверху часто скатывались огромные
золотистые глыбы. Лишь третий ряд деревьев оставался цел. В безлесной
степи росли только здесь, вокруг золотистого вала. Томас заподозрил, что
муравьи нарочно принесли из дальнего Леса отборные желуди.
блестящую на солнце стену. На верху вала время от времени появлялись
черные рыцари, в жвалах блестели крупные валуны. Некоторые хмуро
посматривали на странных существ, поводили длинными металлическими
сяжками, другие просто разжимали челюсти, а валуны катились, подпрыгивая
на неровностях. Иные застревали, блестя особенно ярко: свежие, умытые
подземной водой.
дубка, мимо которого шли Томас и Олег. Дубок вздрогнул от удара, брызнул
соком из ссадины.
нестерпимым красно-оранжевым светом. Томас обеспокоенно вертел шеей,
пытался ускорить шаг. Сказал в страхе:
тянутся еще на три-четыре дня пути.
от катящейся прямо на него глыбы:
образуется!
скрылось за виднокраем, а по степи легли сумерки. Не сговариваясь на ходу
начали подбирать сухие ветки, а когда набрали полные охапки, устроились на
привал. Олег наконец-то воспользовался луком: священные или несвященные
зверьки, но странники муравьиному богу не клялись в верности. В знак
почитания оставят в жертву лапки и косточки. А если попадется птица, то
перья.
худых уток, что осмелились пролететь над головами, сунул между углей,
присыпал горячей золой:
сунется. Даже муравьи. Все-таки не люди... Или люди?
Знаю лишь, что боги создали их намного раньше нас, людей. Миллионы лет
муравьи жили, но в чем-то провинились, или не угодили... Другие волхвы
говорят, что не исполнили какого-то великого предначертания богов... Не
знаю. Я занимался другим.
У них свой мир, свои ритуалы, обычаи. Пока им следуешь, тебе беда не
грозит... Кстати, чары выветриваются, поднови!
пахнущую жидкость в обнаженные руки, смочил волосы. Запах антов приятно
смешивался с ароматом жареного мяса, что поднимался от костра.
блистали крупнозернистой белизной. Томас всякий раз напрягался, когда за
спиной раздавалось шуршание, мелькали тени. Его ладонь непроизвольно
хлопала по рукояти меча. Анты бежали по проторенным дорожкам, а Олег, как
заметил Томас, выбрал местечко, удаленное от протоптанных тропок. Анты
тащили в челюстях сухие стволы деревьев, несли зверей и даже птиц, у
других челюсти были пустыми, зато животы едва не волочили по земле. Олег
услужливо объяснил, что так анты переносят мед и воду.
брюшками, и вскоре вернулся с полным котелком холодной ключевой воды.
Костер освещал небольшую площадку, дальше была тьма, в которой страшно
шуршало и двигались сгустки мрака. Томас завизжал, когда внезапно из
темноты выдвинулась громадная литая голова, похожая на наковальню, гибкие
усики дотянулись до Томаса, задвигались, пробуя на ощупь струи нагретого
воздуха. Томас превратился в камень, когда сяжки с металлическим скрежетом
поползли по его доспехам, пощупали ноги и грудь. К счастью, муравей задел
забрало, оно с лязгом упало, отгородив лицо Томаса от мира, и когда ант
ощупывал голову странного существа, Томас лишь закрыл глаза и перестал
дышать.
ощупывать снова, однажды даже схватил челюстями за руку, -- Томас ощутил с
предельной ясностью, что вздумай муравей чуть сжать жвалы, доспех