перед тем, как сесть за праздничный стол в храме, где великое таинство
причастия будет разъяснено тебе более наглядно. Прими чашу и отпей пер-
вая. Если ты веришь в этот обряд, несколько капель напитка вольют в твое
тело величайшую силу, а пылкая душа унесет все твое существо на огненных
крыльях.
очередь отпив, передал чашу по кругу всем братьям. Осушив последние кап-
ли, Маркус благословил Консуэло и повелел всем присутствующим сосредото-
читься и помолиться за нее. Затем он вручил неофитке серебряную лампаду
и помог ей спуститься с первых ступеней лестницы.
лейшая опасность. Бойтесь только за вашу душу. Вы никогда не дойдете до
дверей храма, если будете иметь несчастье хоть раз обернуться назад во
время пути. Вам доведется несколько раз останавливаться и внимательно
осматривать все, что представится вашему взору, но как только перед вами
откроется какая-нибудь дверь, входите и не оборачивайтесь. Как вы знае-
те, таково строгое правило древних посвящений. Кроме того, согласно ста-
ринным обычаям, вы должны тщательно оберегать пламя лампады - эмблему
вашей веры и вашего усердия. Идите, дочь моя, и пусть вам придаст
сверхъестественное мужество мысль о том, что страдания, которые вам
предстоит претерпеть сейчас, необходимы для укрепления вашего ума и
сердца в добродетели и истинной вере.
тупить последнюю, как лестница была убрана, а тяжелая каменная плита с
грохотом упала, закрыв вход в подземелье над ее головой.
другую, где мерцал лишь слабый свет ее лампады, Консуэло не могла разли-
чить ничего, кроме какого-то бледного тумана. Однако понемногу глаза ее
освоились с полумраком, и так как между ней и стенами комнаты, точно та-
кой же и по размеру и по восьмиугольной форме, как та, которую она
только что покинула, не было как будто ничего страшного, она успокоилась
и даже подошла поближе к стене, чтобы рассмотреть странные начертанные
на ней буквы. Это была длинная надпись, занимавшая несколько строк, ко-
торые шли вокруг всей залы и не прерывались ни дверью, ни окном. Заметив
это, Консуэло задумалась не о том, каким образом она выйдет из этой тем-
ницы, а о назначении подобного сооружения. Мрачные мысли, отброшенные ею
вначале, снова пришли ей на ум и вскоре нашли подтверждение в содержании
надписи, которую она прочитала, медленно передвигая свою лампаду на вы-
соте букв.
двадцати четырем футам, и стоят они уже тысячу лет, причем ни военные
штурмы, ни действие времени, ни усилия рабочих не могли нанести им ущер-
ба. Это чудо строительного искусства было некогда воздвигнуто руками ра-
бов, очевидно для того, чтобы спрятать в нем сокровища несметно богатого
господина. Да, чтобы спрятать в недрах скалы, в сердце земли, сокровища,
добытые ненавистью и местью! Здесь гибли, страдали, рыдали, вопили и,
богохульствовали двадцать поколений людей, в большинстве своем невинных,
порой даже герои. Но все они были мучениками или жертвами: пленники вой-
ны, взбунтовавшиеся, чрезмерно угнетенные налогами вассалы, религиозные
реформаторы, благородные еретики, люди обездоленные, побежденные, фана-
тики, святые, а иногда и злодеи, привыкшие к жестокостям войн, к
убийствам, грабежам и, в свою очередь, приговоренные к страшным наказа-
ниям. Таковы были катакомбы феодализма, военного или религиозного деспо-
тизма, жилища, которые построили могущественные люди руками невольников,
чтобы заглушить крики своих побежденных закованных братьев и скрыть их
трупы. Сюда не проникает свежий воздух или дневной свет, здесь нет кам-
ня, чтобы склонить на него голову, нет ничего, кроме вделанных в стену
железных колец, куда можно пропустить кончик цепи узника и помешать ему
выбрать себе место для отдыха на сырой, холодной земле. Воздух, свет и
пища появляются здесь лишь тогда, когда стражникам, находящимся в верх-
ней зале, вздумается приоткрыть на мгновение подвал и швырнуть кусок
хлеба сотням несчастных, брошенных друг на друга после сражения, ранен-
ных или убитых. И страшнее всего, что иной раз тот, кто выжил последним
и кто угасает тут в отчаянии и муке среди гниющих трупов своих сотовари-
щей, бывает сожран теми же червями еще до того, как окончательно умрет,
до того, как сознание жизни и чувство отвращения окончательно погаснут в
его мозгу.
жет, ты некогда взирал с восхищением и завистью в мире власть имущих.
Голые черепа, сломанные, иссохшие человеческие кости, слезы, пятна крови
- вот что означают эмблемы на твоих гербах, если отцы твои оставили тебе
в наследство бесчестие знатности, вот что следовало бы изображать на щи-
тах принцев, которым ты служил или мечтаешь служить, если вышел из прос-
тонародья. Да, такова основа дворянских титулов, таков источник нас-
ледственных богатств и почестей в этом мире; так возникло и до сих пор
сохранилось сословие, которого другие сословия боятся, которому льстят и
перед которым заискивают до сего дня. Вот, вот что придумали люди, чтобы
возвыситься - от отца к сыну - над другими людьми!"
ченная скорбью и ужасом, поставила лампаду на землю и присела отдохнуть.
Глубокая тишина царила в этом зловещем месте, и множество чудовищных
мыслей невольно пробуждалось здесь. Пылкое воображение Консуэло тотчас
населило его мрачными видениями. Ей чудилось, что бледные призраки, пок-
рытые отвратительными язвами, бродят вдоль стен или ползают по земле у
ее ног. Ей слышались их жалобные стоны, предсмертный хрип, слабые вздо-
хи, скрежет цепей. Перед ее мысленным взором вставала жизнь средних ве-
ков, та жизнь, какой она, очевидно, была тогда, во времена религиозных
войн. Ей казалось, что наверху, над головой, она слышит в сторожевой за-
ле тяжелые и зловещие шаги подкованных железом сапог, бряцание пик на
каменном полу, грубые раскаты смеха, пьяные песни, угрозы и ругань
стражников, когда стоны жертв доходили до их слуха и нарушали чудовищный
сон - ибо они спали, эти тюремщики, они могли, они должны были спать над
этой тюрьмой, над зловонной ямой, откуда исходил смрад могилы и доноси-
лось рычание ада. Бледная, с остановившимся взглядом, со вставшими дыбом
волосами, Консуэло уже ничего больше не видела и не слышала от безумного
страха. Когда она очнулась и вспомнила о себе, то поднялась с пола, что-
бы хоть немного согреться, и заметила, что во время ее мучительного за-
бытья одна из каменных плит пола была вынута и сброшена вниз; перед ней
был открыт новый путь. Приблизившись к отверстию, она увидела узкую кру-
тую лестницу, по которой с трудом спустилась и которая привела ее в но-
вое подземелье, более узкое и низкое, нежели первое. Ступив на пол, ока-
завшийся под ногой мягким и словно бы бархатистым, Консуэло опустила
свою лампаду, чтобы посмотреть, не увязнет ли она в иле, но увидела лишь
серую пыль, более мелкую, чем мельчайший песок, и в этой пыли вместо ка-
мешков валялись то сломанные ребра, то головки бедренной кости, то ос-
колки черепа, то челюсти, еще украшенные белыми, крепкими зубами - приз-
нак молодости и силы тех, кто был внезапно уничтожен насильственной
смертью. Некоторые скелеты, сохранившиеся почти целиком, были извлечены
из этой пыли и прислонены к стенам. Один из них, уцелевший полностью,
стоял во весь рост, с веревкой, обхватывавшей туловище поперек, словно
он был осужден погибнуть здесь, не имея возможности лечь. Тело его не
согнулось, не наклонилось вперед, не распалось на части, но, напротив,
застыло, одеревенело и откинулось назад в позе, исполненной великолепной
гордости и неумолимого презрения. Сухожилия его остова и членов окосте-
нели. Запрокинутая голова, казалось, смотрела на своды потолка, и зубы,
стиснутые последним сокращением челюстей, как бы обнажились в приступе
страшного смеха или же в порыве высокого фанатизма. Сверху крупными
красными буквами была написана на стене его история. То была неизвестная
жертва религиозного преследования, последний из мучеников, умерщвленных
в этом месте. У ног его стоял коленопреклоненный скелет; голова скелета,
отделенная от туловища, валялась поодаль, но застывшие руки все еще об-
нимали колена мученика: то была его жена. В надписи имели место и такие
подробности:
того, что не согласился отречься от веры Лютера и даже под пытками про-
должал упорно отрицать непогрешимость папы. Он умер стоя и высох, так
сказать, окаменел, не имея возможности взглянуть на свою семью, агонизи-
ровавшую на прахе его друзей и наставников".
цати футам толщины. Это не песок, не глина, это человеческий прах. Здесь
было костехранилище замка. Сюда бросали тех, кто умер в темнице, распо-
ложенной наверху, когда там уже не хватало места для вновь прибывших.
Это прах двадцати поколений мучеников. Сколь счастливы и сколь немного-
численны знатные люди, насчитывающие среди своих предков двадцать поко-
лений палачей и убийц!"
возникшие в первые минуты в ее собственном мозгу. Смерть таит в себе
нечто слишком торжественное и значительное, чтобы малодушие страха или
религиозные сомнения могли омрачить восторженный пыл и ясность душ
сильных и полных веры. При виде этих реликвий благородная последова-
тельница благочестивых верований Альберта ощутила больше уважения и
сострадания, нежели ужаса и смятения. Она опустилась на колени перед ос-
танками мученика и, почувствовав, что к ней вернулись нравственные силы,
воскликнула, целуя его лишенную телесной оболочки руку:
Каменистый Артем
Конюшевский Владислав
Свержин Владимир
Каргалов Вадим
Роллинс Джеймс
Березин Федор