- братьев, сыновей и племянников Ольгерда с их дружинами, вкупе с тверским
великим князем Михайлой - обрушились на московские волости.
шестьдесят-восемьдесят верст в сутки, явились нежданно в виду
Волока-Ламского в Филиппово говенье, двадцать шестого ноября, на Юрьев
день. Москвичи опять не поспели собрать воедино свои силы. Так началась
вторая литовщина.
Ругаясь, матеря друг друга, успели, однако, и город приготовить к обороне,
и вестоношей разослать во все концы скликать ратную силу. Но все
опрокидывала необычайная Ольгердова быстрота.
не захватив с наворопа отверстых ворот. Добро, что князь Василий Иваныч
Березуйский заранее приготовился к обороне и успел, собрав ратных, отбить
первый суступ.
волочане вновь отбились с изрядным уроном для литовских ратей.
валами города была освобождена. Живые отошли, унося раненых. Догорали
зажженные хоромы посада и лужи пролитой смолы, по которым пробегали,
сникая, с шипом вспыхивающие голубоватые языки огня. Черный густой дым
полз в небеса. В городе мерно бил осадный колокол. Редкие стрелы
перелетали с той и другой стороны.
в рассыпанные по снегу, точно мураши, отступающие ряды литвинов и русичей,
тяжело опустив четырежды за день окровавленную саблю прадеда своего. Он
ждал, зная Ольгерда, последнего нежданного приступа, повестив дружине не
уходить с валов и не снимать броней.
литвины молча развернулись и пошли внапуск. Протрубили рога. Из отверстых
ворот высыпалась русская конница. Бой, переходящий в свалку, кипел у
самого рва. Сверху, с заборол, в подступающих литвинов били стрелами.
спрятавшийся во рву литвин ударил его сквозь мостовины сулицею. Жало
копья, пройдя снизу под панцирь, вошло в живот, горячею болью пронзивши
тело. Князя Василия подхватили, кто-то прыгнул в ров, кто-то бил
остервенело рогатиною сквозь щели настила.
Лекарь, осмотревши рану, беспомощно развел руками. Князь, вздрагивая и
теряя от боли сознание, отдавал последние приказания воеводам.
готовя к обряду пострижения, дабы князь вошел в тот мир не воином, а
чернецом. Он уже не приходил в сознание. Воеводы и ратники стояли, снявши
шеломы, кто и плакал, скупо, стыдясь, по-мужски. Князя любили. Мертвому
давали молчаливую присягу не сдавать города.
сторон подымались дымы - жгли деревни. На третий день литовские полки,
оставив заслон, двинулись дальше.
рукавицы, озирал костры, стрельницы, ощетиненные копьями, и обвод стен.
Это была первая и досадная неудача нынешнего похода! Русичи - в этом
нельзя не отдать им должного - умеют оборонять города!
что нынешние его успехи очень легко могут оборотиться поражением, стоит
лишь задержаться, застрять, не успеть. Ныряя в косой занавесистый снег,
проходили на рысях всадники. Он боялся нынче распускать полки в зажитье,
боялся всякого останова и гнал рати, почти не давая ополониться и
передохнуть, гадая, успел ли Дмитрий за те два дня, что он напрасно
простоял под Волоком, стянуть полки.
Упрямо-неприступная, со своею где дубовою, как на урыве над Неглинной, а
где и сплошь каменною стеною, с каменными башнями-кострами, увенчанными
островатыми, в шапках снега, кровлями с прапорами и мохнатою резною
опушкою крыш. Дразнящая, белокаменная, богатая...
собирали рати. По слухам, под Коломною и в Переяславле стояли владимирские
полки...
Занеглименье уже занимались пожары. Воины грабили посад.
Вдали, по заснеженной кромке поля, обходили город смоленские полки князя
Святослава, готовясь к приступу.
отрицая, покачал головою:
стен не обещал легкой удачи. Литовские удальцы, подскакивая, пускали в
город стрелы. Там - молчали, не отвечая. Готовились к приступу.
воинов на каменные стены Москвы. Он тронул коня шагом, чувствуя, как мягко
и сильно ходят под седлом мускулы жеребца, поехал встречь смоленскому
вестоноше, думая о том, что вновь исполняет просьбу тверского шурина, а
Москва все не сокрушена, и не добьется ли он в конце концов лишь того, что
вместо сосунка Дмитрия его врагом станет деятельный тверской шурин,
который вряд ли допустит столь просто литовские рати под стены своей
Твери!
хвороста и снегом. Приступ был отбит.
литовских стрел сталкивал приступную лестницу с шевелящеюся на ней
сороконожкою человечьих тел. Лестница глухо ухнула в снег. Люди ползли
из-под нее, ошеломленные падением.
не пробив пластину панциря), так, что отдалось в руку, и он едва не
выронил ослопа. Он недоуменно глянул и успел отстраниться. Вторая метко
пущенная стрела задела шелом. Оружничий, без всякого уважения к княжескому
достоинству, втащил Дмитрия под защиту заборол, и - вовремя! Третья стрела
затрепетала, глубоко вонзившись в дубовый опорный столб, как раз в том
месте, где только что стоял московский князь.
Два-три неубранных трупа, полузатоптанных среди раздавленного ратными
хвороста, остались во рву.
уговоры оружничего со стремянным. Брат Владимир был услан с Акинфичами в
Коломну, и от него не дошло еще ни вести, ни навести. В сереющих лиловых
сумерках изгибающего зимнего дня вспыхивали огни. Горели хоромы горожан в
Занеглименье, кельи Богоявленского монастыря на сей стороне... Мурашами
двигались ратные, оцепляя город, и князь сжал в кулаки руки, одетые в
зеленые, расшитые шелком перстатые рукавицы, гневно пристукнул кулаком по
перильцам смотрильной башенки. Почти недостижимый для стрел, он и сам был
беспомощен перед этою вдругорядь наползавшею на него литовскою саранчой.
Владыка Алексий был нынче в Нижнем Новгороде, а Митяй, в ризах, стихаре, с
дорогим крестом, предшествуемый иконою, обходил стены, басовито
благословляя ратных на подвиг...
чего! Пока Володька одолеет ворога!> - Дмитрий закусил губу, вспомнил
погибший на Тростне дворянский полк. Подумал, понял, что бояре правы, и не
со старым мудрым волком Ольгердом спорить ему, мальчишке, в ратном-то
деле! Приходило ждать, снова ждать! И вновь уступать Михайле Тверскому?
(Ольгерду - куды ни шло, но тверичам!).
литовские стрелы с гудением залетали за заборола. Смеркалось. Ярче
разгорались в ночной темноте огни пожаров.
ступени крутой лестницы, и сразу попал в объятия Микулы Вельяминова.
Свояк, не слушая отговорок князя, потащил его за собою пить с дружинниками
горячий мед. Легко отмахнувшись от злых упреков князя, вымолвил:
погоди, княже, не сумуй! Мыслю, и он нас тоже опасится малость! Гляди -
рати держит во едином кулаке, не распускает в зажитье! Не опасил бы -
давно разошлись по всей земле! Народу православному то было бы хуже во сто
раз!
ужиться будет с Дмитрием!>
знал?! Ране чем к Масляной и не сожидали, поди!
перекрестьях улиц трещали факелы, вставленные в бочки с песком. Постукивая
копьями, проходила пешая сторожа. Неспешно сменялись ратники на стенах.
и князь, их встретили шум, здравицы, гомон. Десятки молодых, полных удали
лиц обратились ко князю, подымая чары.
Оглянулся - этих хоть нынче веди в бой!
объятия Дуни, которая весь день была сама не своя, вызнав, что Дмитрий
Посняков Андрей
Трубников Александр
Доценко Виктор
Шилова Юлия
Бажанов Олег
Шилова Юлия