же трудно найти, как мысль в чужой голове, как догадаться, какой отклик в
душе находит слово, заброшенное будто бы наудачу.
Лесные пчелы роились вторично. Птицы замолкли в гнездах.
межах и сохнут и гниют черно-рыжие завалы вырванных с корнем злых
сорняков. Хлеб, примятый работниками, встал, и не найти места, где ступали
хозяйские ноги.
своим благовонным ароматом радует ландыш, освежает и старое сердце, за что
прозван молодильником. Ягод его не берет ни человек, ни зверь. Сладкая
паземка-земляника на месте желтого сердечка скромного цветка нарастила
белеющие пупырышки, дал завязь опушечный вишенник, обилье предвещают
яблони, груши. Черемуха, осыпавшись снегом, тоже не обидит россича
ягодкой. Кони и скот нагулялись, будто и не бывало зимней голодовки.
Усталые женщины, набив масла, наделав сыров, припускают телят на подмогу,
чтобы не присушить коровье вымя. Жить бы да жить - не будь рядом степи.
пришлых ребят молодой задор быть не худшим с луком, с мечом, в метании
копья, на коне. Резвы слободские кони; не один илвич, сброшенный наземь
или унесенный по воле скакуна, сам брался за скучное дело - стоя жал
коленями тяжелый камень.
Версту одолеть - тысячу пятьсот раз шагнуть. Простым воинским шагом за час
проходят пять верст, скорым - шесть, самым скорым - семь.
Ходили, чтобы не отрывать от локтя локоть; ряд от ряда хранил расстояние в
два копья. Щитами прикрывались, как стеной. Все вместе метали копья и
бросались в мечи. Поворачивали в стороны и назад, не разрываясь.
Остановившись, закрывались кругом. Издали могло показаться, что не люди, а
один многоногий зверь топчет землю. Вот он замедлил, остановился. Поворот
- и влево пошел. Быстрее, быстрее катится. Трава закрыла ноги, стенка
щитов будто сама надвигается. И думается, никто не удержит напора
разумного зверя из сказки о змеях-великанах, о стоногих латных чудовищах,
которые водятся где-то на краю сухих песков, на берегах Океана.
скользком крупе коня, умением на размашистом скаку зубами подхватить из
травы холщовую зепь-сумку, снять рожном копья подвешенное на рогульку
колечко из ивового прутика, срубить, не сломав, воткнутую в землю ветку.
выпускал Ратибор или другой слобожанин. Все стрелы одна за другой пучком
садились в турью шкуру так тесно, что пять расщепов можно было закрыть
одной ладонью.
и трав, печеное мясо и рыбу, дичину - вволю. Хватало всем сотового меда,
сыров, молока. Хлеба не было, как всегда, до новинки.
илвичского племени. Приехал с двумя провожатыми, как подобает.
пожелал подняться в слободу и принять братское угощение от росского
воеводы. Надменно и грубо Павич потребовал:
крикнул на прощанье:
изгоями. Не видать им своего рода, как мне - моей спины!
зубами бы изжевал! Догнать глупого, снять с конька да повозить лицом по
земле, пока нос не сотрется до гладкого места.
огонь Колот. Князь-старшина с малыми перерывами гостил в слободе с весны.
В родах говорили, что Колот-ведун чует беду из степи.
меду не есть.
плечи. - И дыма-то нечем развесть. Гнуться придется. А ты заметил, как
хитро Павич сказал: "Коль сами не захотят уйти..." Сами и не захотят, он
же скажет - ты не пустил. Силен обычай - завет родительский: не нами
поставленный - не нами и отменится. Не вернется хоть один илвичский из
шести - скажут: отняли человека из рода, россичи все одно что хазары.
росской слободе настоящими луками, тяжелыми мечами, цветными колчанами. На
хороших конях поездили. Пешком пришли, пешком и ушли. Ушли парни под
начало старших, опять пашни пахать, землю рыть, огороды городить, в лесу
топорничать, поле полоть, скот пасти, засеки поправлять, кожи мять, шкуры
выделывать, овец стричь, сапоги шить - всей работы в роду за день не
расскажешь и до века не переделаешь.
илвичей. Всеслав примечал - приросли уже новички. Недаром слобода слободою
зовется. Дома жизнь хоть проще, да серее.
воеводой: вот мы, мол.
хотят они больше жить дома, им в слободе милее.
куска на дорогу не дали.
совершилось небывалое. Молодые другого племени для слободы отказались от
своего рода, по доброй воле стали изгоями, променяв плуг на меч. Никто им
невест не даст, для них засека между илвичами и россичами сделалась
неодолимой, как Днепр пловцу в полую воду.
капризу жадный хозяин Павич отозвал парней. И - зримо для всех явилось
зерно неведомого, нового.
Группа всадников переправилась ниже, в глубоком, но спокойном месте.
знать, уходя в Степь, когда вернется.
два заводных коня. Конь в степи - челн в реке. Хорошо выкормленный овсом
или ячменем конь, неся всадника, догоняет тарпана, хотя тот бежит налегке.
Коней для дозора кормили последним сбереженным овсом.
Турьей заставы. Здесь, в подновленных землянках, уже началось бдение за
концом степной дороги.
затянуло, только места под былыми кострами выдавали себя яркостью зелени.
раздвигались, отходили. Степь открылась. Она захватила и не отдала лесу
место, где в годы гуннского побоища выгорела дубрава. Турье место,
любимое. Всадники видели сразу несколько стад степных быков, нахаживающих
силы на тучном пастбище.
дуба, широкий, охвата в четыре. Россичи остановились.
ней при Всеславе Старом и в первый год своего воеводства. Старшим идет
Ратибор, он должен запомнить приметы лучше всех, его остальные должны
слушать во всем, как самого Всеслава.
Задержав при себе Ратибора, воевода еще что-то ему приказывал. Колот ждал
поодаль, наблюдая, как омрачалось лицо молодого.
побратим. Кони стояли вплотную, обнюхиваясь.
думой.
- выспрашивал Колот, испытывая воеводу-брата.
Умствовать лукаво о деле не будет он.
Всеслав взял мысль, брошенную ему Колотом, и ныне превратил ее в тайный
приказ Ратибору? Но случись неудача с задуманным, против кого повернется
дело? Против Всеслава. И, поборов себя, Колот сказал:
самого брода, четверть дня, ехали они молча.
Круз Андрей
Шекли Роберт
Курылев Олег
Буркатовский Сергей
Прозоров Александр
Посняков Андрей