хузанском верблюде, который привез ее в Мерв. И Рамину она ничего не
сказала. Просто слезла с верблюда и стала молча у дороги, по которой ехал
Рамин на охоту.
твоей Вис, что говорят кругом про нас. На базаре стыдно появиться. . Нет,
хватит позо-
люди...
плетью коня и ускакал прочь. А мамка взобралась на верблюда и поехала назад.
закрыла глаза. Полежав так немного, она встала и принялась за свои дела...
глазами, рад будешь последнему чертополоху. Только бы не пахнул и покрепче
кололся...
Гуль, как всегда, была без пояска. Он посмотрел на персики, яблочки, рубины,
полумесяцы и зевнул. Потом он увидел прекрасные синие горы Гураба. Белый пар
лился над полями. Недвижные гурабские кедры стыли у самой крыши, на которой
они спали. Внизу слышался визгливый крик вперемежку с кашлем. Это Рафед,
отец Гуль, ругал пастуха за горькое молоко. Бездельник гонял коров поближе к
дому, где росла одна полынь...
прояснились горы. Гневным взмахом ресниц стер ночь с остывшей земли Хорасан!
пустыня с падающими звездами, мокрая крыша с белой горностаевой нежностью.
Ветки карагачей трещали от летящей с неба любви...
дотронулся он до чужой розовой груди. Она была холодная как пузырь.
Перекрученный поясок валялся в изголовье...
скатился вниз. Рахш уже ждал, повернувшись к Хорасану. В пылающее Солнце
помчался Рамин...
было такое обычное, что Рамин заплакал. Едущие с базара люди поглядывали на
него, но ни о чем не спрашивали. Рахш стоял смирно...
ступил Рахш на пыльные листья, нападавшие между заборами. Осень была в
Хо-расане...
Упершись головой в холодную стену, остановился Рахш.
ветками. Хриплым голосом позвал он Вис...
вата была ночь. Он кричал и плакал внизу, Рамин...
Пустая, холодная ночь вокруг. А я, усталый и растерянный,-стою под твоим
окном. Вспомни все и посмотри на мою голову. В серебряной паутине запуталась
она. Я пришел к тебе, потому что некуда мне больше идти...
деревьях. Рамин опустил голову...
приближающегося Рамина. Никогда не видел он ее такой: в золотом платье, с
шахской короной на голове. Из алебастра было ее лицо, и холодные зеленые
камни в глазах были прикрыты ресницами. Все это снилось ему: небо Хузана,
пустыни и крыши, ночи белого горячего счастья. Рамин покосился на львиные
лапы шахского трона. По широким ступеням поднялся он и протянул к ней руки.
Но Вис толкнула его, и Рамин упал.
стал ты мужчиной. В болтовне и изменах прошла твоя жизнь. Иди на базар и
читай там свои слезливые стихи. Такие же седые толстые мальчики ждут тебя у
винной бочки. Перебивая друг друга и заглядывая под каждое проходящее
покрывало, вы будете крикливо ругать шаханшаха. А потом разойдетесь по своим
цвет-
Что еще тебе нужно?! И Рамин ушел.
нее зеркало. Он долго смотрел на себя, потом вынул прямой парфянский нож и
сбрил усики. Мамка испуганно шептала хузанские молитвы...
перед дворцом. Там уже были люди. Откуда узнали они о его приезде и чего
ждали?..
пламя в храме Огня. Жрецы запели грозную песню Восхода. И когда кровь
брызнула из Хо-расана, Рамин поднял навстречу руки.
жизнь должен красть то, что принадлежит мне по праву?.. Ты ограбил мою
молодость. Съежилась любовь и увяла вера от твоего гнилого дыхания. Даже
душу мою сделал такой маленькой, что смог заткнуть за свой блестящий
сапог... Нет, я оторву твои мертвые пальцы от своего горла!
прочел он, объявляя день в Хора-сане. Тогда вазир Зард подошел к Рамину и
поднял меч, чтобы убить его. Но Рамин вырвал меч у брата и отсек ему голову.
С кровью на руках вернулся он во дворец. И Вис протянула ему свою руку...
место для любви, и место злобы!
двумя войнами решил старик поохотиться. И вдруг большая свинья выбежала из
камышей, опрокинула коня и распорола живот шаханша-ху. Никто не видел этого,
но так рассказывают...
верующие. Губы их неслышно выговаривали знак бога и имя пророка его...
тяжесть. И вот наконец увидел прямо перед собой...
Когда же впервые почувствовал он этот проникающий холод?..
всегда, утонуло в его глазах. Но было оно уже не таким, как всегда.
столько лет, он отчетливо помнил вмазанный в крышу стебель джугары.
Черно-красный муравей полз по желтому стеблю.
колени, выбрасывал вперед руки и прижимался лицом к земле. Перед тем как
осесть на колени, шейх привычно поворачивал голову: направо и налево. Пророк
учил: прежде чем обращаться к богу, следует посмотреть на созданный им
мир...
если бы старик тогда просто забрал у них сад, это было бы только
несправедливо. Мальчика уже били те, кто сильней. Но старик молился в их
саду. Это была первая несправедливость именем бога. Та, что раскалывает
мир...
рубцы в памяти...
еще издали. Но был чуть тише обычного. И они пошли шагом.
выговаривали их губы. Но, выплескивая грязно-зеленые остатки из белых пиал,
все они бросали какой-то очень уж равнодушный взгляд в сторону.
неподвижно висели в горячем воздухе...
не хотелось, и он пошел домой. Это он точно помнил...
груди... Гончар был маленький и близорукий. Ходил он мимо их дома и нес
всегда завернутое в виноградный лист мясо. А учитель говорил о
Адамов Григорий
Контровский Владимир
Березин Федор
Никитин Юрий
Роллинс Джеймс
Пехов Алексей