Чтение 94–й страницы книги ~Двадцать лет спустя~

Из одного лишь христианского милосердия не раздают в течение полугода
тридцать тысяч экю милостыни, как это сделали вы: это было бы уж черес-
чур бескорыстно. Вы честолюбивы, и это понятно: вы человек выдающийся и
знаете себе цену. Что касается меня, то я ненавижу двор и в настоящую
минуту желаю одного - отомстить. Поднимите духовенство и народ, которые
в ваших руках, а я подниму парламент и буржуазию. С этими четырьмя сти-
хиями мы в неделю овладеем Парижем, и тогда, поверьте мне, господин ко-
адъютор, двор из страха сделает то, чего не хочет сделать теперь по доб-
рой воле.

Коадъютор, в свою очередь, пристально посмотрел на Лувьера.

- Но, господин Лувьер, ведь это значит, что вы просто-напросто пред-
лагаете мне затеять гражданскую войну?

- Вы сами подготовляете ее уже давно, монсеньер, и случай для вас
только кстати.

- Хорошо, - сказал коадъютор, - но вы понимаете, что над этим еще на-
до хорошенько подумать?

- Сколько часов требуется вам для этого?

- Двенадцать часов, сударь. Это не слишком много.

- Сейчас полдень; в полночь я буду у вас.

- Если меня еще не будет дома, подождите.

- Отлично. До полуночи, монсеньер.

- До полуночи, дорогой господин Лувьер.

Оставшись один, Гонди вызвал к себе всех приходских священников, с
которыми был знаком лично. Через дна часа у него собралось тридцать свя-
щенников из самых многолюдных, а следовательно, и самых беспокойных при-
ходов Парижа. Гонди рассказал им о нанесенном ему в Пале-Рояле оскорбле-
нии и передал им все шутки, которые позволили себе Ботен, граф де
Вильруа и маршал дела Мельере. Священники спросили его, что им надлежит
делать.

- Это просто, - сказал коадъютор. - Вы, как духовный отец, имеете
влияние на ваших прихожан. Искорените в них этот несчастный предрассудок
- страх и почтение к королевской власти; доказывайте вашей пастве, что
королева - тиран, и повторяйте это до тех пор, пока не убедите их, что
все беды Франции происходят из-за Мазарини, ее соблазнителя и любовника.
Принимайтесь за дело сегодня же, немедленно и через три дня сообщите мне
результаты. Впрочем, если кто-нибудь из вас может дать мне хороший со-
вет, то пусть останется, я с удовольствием послушаю.

Остались три священника: приходов Сен-Мерри, св. Сульпиция и св. Евс-
тафия. Остальные удалились.

- Значит, вы думаете оказать мне более существенную помощь, чем ваши
собратья? - спросил Гонди у оставшихся.

- Мы надеемся, - отвечали те.

- Хорошо, господин кюре Сен-Мерри, начинайте вы.

- Монсеньер, в моем квартале проживает один человек, который может
быть вам весьма полезен.

- Кто такой?

- Торговец с улицы Менял, имеющий огромное влияние на мелких торгов-
цев своего квартала.

- Как его зовут?

- Планше. Недель шесть тому назад он один устроил целый бунт, а затем
исчез, так как его искали, чтобы повесить.

- И вы его отыщете?

- Надеюсь; я не думаю, чтобы его схватили. Я духовник его жены, и ес-
ли она знает, где он, то и я узнаю.

- Хорошо, господин кюре, поищите этого человека, и если найдете, при-
ведите ко мне.

- В котором часу, монсеньер?

- В шесть часов вам удобно?

- Мы будем у вас в шесть часов, монсеньер.

- Идите же, дорогой кюре, идите, и да поможет вам бог.

Кюре вышел.

- А вы что скажете? - обратился Гонди к кюре св. Сульпиция.

- Я, монсеньер, - отвечал тот, - знаю человека, который оказал
большие услуги одному очень популярному вельможе; из него выйдет отлич-
ный предводитель бунтовщиков, и я могу его вам представить.

- Как зовут этого человека?

- Граф Рошфор.

- Я тоже знаю его. К несчастью, его нет в Париже.

- Монсеньер, он живет в Париже, на улице Кассет.

- С каких пор?

- Уже три дня.

- Почему он не явился ко мне?

- Ему сказали... простите, монсеньер...

- Заранее прощаю, говорите.

- Ему сказали, что вы собираетесь принять сторону двора.

Гонди закусил губу.

- Его обманули, - сказал он. - Приведите его ко мне в восемь часов,
господин кюре, и да благословит вас бог, как и я вас благословляю.

Второй кюре вышел.

- Теперь ваша очередь, - сказал коадъютор, обращаясь к последнему ос-
тавшемуся. - Вы также можете мне предложить что-нибудь вроде того, что
предложили только что вышедшие?

- Нечто лучшее, монсеньер.

- Ого! Не слишком ли вы много на себя берете? Один предложил мне куп-
ца, другой графа; уж не предложите ли вы мне принца?

- Я вам предложу нищего, монсеньер.

- А, понимаю, - произнес Гонди, подумав. - Вы правы, господин кюре;
нищего, который поднял бы весь легион бедняков со всех перекрестков Па-
рижа и заставил бы их кричать на всю Францию, что это Мазарини довел их
до сумы.

- Именно такой человек у меня есть,

- Браво. Кто же это такой?

- Простой нищий, как я уже вам сказал, монсеньер, который просит ми-
лостыню и подает святую воду на ступенях церкви святого Евстафия уже лет
шесть.

- И вы говорите, что он пользуется большим влиянием среди своих соб-
ратьев?

- Известно ли монсеньеру, что нищие тоже имеют свою организацию, что
это нечто вроде союза неимущих против имущих, союза, в который каждый
вносит свою долю и который имеет своего главу?

- Да, я уже кое-что слыхал об этом, - сказал коадъютор.

- Так вот, человек, которого я вам предлагаю, - главный старшина ни-
щих.

- А что вызнаете о нем?

- Ничего, монсеньер; мне только кажется, что его терзают угрызения
совести.

- Почему вы так думаете?

- Двадцать восьмого числа каждого месяца он просит меня отслужить
мессу за упокой одной особы, умершей насильственной смертью. Я еще вчера
служил такую обедню.

- Как его зовут?

- Майяр. Но я думаю, что это не настоящее его имя,

- Могли бы мы сейчас застать его на месте?

- Без сомнения.

- Так пойдемте посмотрим на вашего нищего, господин кюре; и если он
таков, как вы говорите, то действительно именно вы нашли для нас настоя-
щее сокровище.

Гонди переоделся в светское платье, надел широкополую мягкую шляпу с
красным пером, опоясался шпагой, прицепил шпоры к сапогам, завернулся в
широкий плащ и последовал за кюре.

Коадъютор и его спутники прошли по улицам, ведущим из архиепископско-
го дворца к церкви св. Евстафия, внимательно изучая настроение народа.
Народ был явно возбужден, но, подобно рою взбудораженных пчел, не знал,
что надо делать. Ясно было, что если у него не окажется главарей, дело
так и закончится одним лишь ропотом.

Когда они пришли на улицу Прувер, кюре указал рукой на церковную па-
перть.

- Вот, - сказал он, - этот человек; он на своем месте,

Гонди посмотрел в указанную сторону и увидел нищего, сидевшего на
стуле; возле него стояло небольшое ведро, а в руках он держал кропило.

- Что, он по особому праву сидит здесь? - спросил Гонди.

- Нет, монсеньер, - отвечал кюре, - он купил у своего предшественника
место подателя святой воды.

- Купил?

- Да, эти места продаются; он, кажется, заплатил за свое сто писто-
лей.

- Значит, этот плут богат?

- Некоторые из них, умирая, оставляют тысяч двадцать или тридцать
ливров, иногда даже больше.

- Гм! - произнес со смехом Гонди. - А я и не знал, что, раздавая ми-
лостыню, так хорошо помещаю свои деньги.

Они подошли к паперти; когда кюре и коадъютор вступили на первую сту-
пень церковной лестницы, нищий встал и протянул свое кропило.

Это был человек лет шестидесяти пяти - семидесяти, небольшого роста,
довольно плотный, с седыми волосами и хищным выражением глаз. На лице
его словно отражалась борьба противоположных начал: дурных устремлений,
сдерживаемых усилием воли или же раскаянием.

Увидев сопровождавшего кюре шевалье, он слегка вздрогнул и посмотрел
на него с удивлением.

Кюре и коадъютор прикоснулись к кропилу концами пальцев и перекрести-