организации? Не ясно ли, что борьба верований и материальных интересов
переживает борьбу народов и государств и окончательное установление
внешнего, политического единства решительно обнаружит его внутреннюю
недостаточность, - обнаружит ту нравственную истину, что мир внешний сам по
себе еще не есть подлинное благо, а что он становится благом только в связи
с вну тренним перерождением человечества. И тогда только - когда не теориею,
а опытом будет познана недостаточность внешнего единства - может наступить
полнота времен для одухотворения объединенного вселенского тела, для
осуществления в нем Царства Правды и Ве чного мира.
война, как мы видели, была главным средством. Войны родов и кланов приводили
к образованию государства, упразднявшего войну в пределах своей власти.
Внешние войны между отдельными г осударствами приводили затем к созданию
более обширных и сложных культурно-политических тел, стремящихся установить
равновесие и мир в своих пределах. Некогда вся масса человечества,
раздробленная и разрозненная, была насквозь проникнута войною, не перес
тававшею внутри множества мельчайших групп. Война была везде, но, постепенно
вытесняемая все далее и далее, она ныне грозит почти неминуемою опасностью
лишь на границе двух главных рас, на которые делится историческое
человечество. Процесс объединения по дходит к своему концу, но этот конец
еще не наступил. Мирное включение желтой расы в круг общечеловеческой
культуры в высшей степени невероятно, и считать войну подлежащею
немедленному и полному упразднению нет основания с исторической точки
зрения. Но о бязательна ли эта точка зрения для нравственного сознания
человека?
значение войны, она есть прежде всего убийство одних людей другими: но
убийство осуждается нашею совестью, и, следовательно, мы по совести обязаны
отказаться от всякого участия в войне и д ругим внушать то же самое.
Распространение такого взгляда словом и примером есть настоящий, единственно
верный способ упразднить войну, ибо ясно, что, когда каждый человек будет
отказываться от военной службы, война сделается невозможною". Чтобы это расс
уждение было убедительно, нужно было бы прежде всего согласиться с тем, что
война и даже военная служба - не что иное, как убийство. Но с этим
согласиться нельзя. При военной службе сама война есть только возможность.
За сорокалетний период между войнами Наполеона I и войнами Наполеона III
несколько миллионов людей в Европе прошли через военную службу, но лишь
ничтожное число из них испытали действительную войну. Но и в тех случаях,
когда она наступает, война все-таки не может быть сведена к убийству ка к
злодеянию, т.е. предполагающему злое намерение, направленное на определенный
предмет, на этого известного человека, который умерщвляется мною. На войне у
отдельного солдата такого намерения, вообще говоря, не бывает, особенно при
господствующем ныне сп особе боя из дальнострельных ружей и пушек против
невидимого за расстоянием неприятеля. Только с наступлением действительных
случаев рукопашной схватки возникает для отдельного человека вопрос совести,
который и должен решиться каждым по совести. Вообще
собирательных органов (войск), не есть дело единичных лиц, пассивно в ней
участвующих, и с их стороны возможное убийство есть только случайное.
самую возможность случайного убийства? Без сомнения, так, если бы дело шло о
свободном выборе. На известной высоте нравственного сознания или при особом
развитии чувства жалости челове к не изберет, конечно, по собственной охоте
строевую военную службу, а предпочтет мирные занятия. Но что касается
обязательной службы, требуемой государством, то, вовсе не сочувствуя
современному учреждению всеобщей военной повинности, неудобства которог о
очевидны, а целесообразность сомнительна, должно признать, что, пока оно
существует, отказ от подчинения ему со стороны отдельного лица есть большее
зло. Так как отказывающийся знает, что определенное число новобранцев будет
поставлено во всяком случае и что на его место призовут другого, то, значит,
он заведомо подвергает всем тягостям военной повинности своего ближнего,
который иначе был бы от них свободен. Помимо этого общий смысл такого отказа
не удовлетворяет ни логическим, ни нравственным требов аниям, ибо он
сводится к тому, что для избежания будущей отдаленной возможности случайно
убить неприятеля на войне, которая не от меня будет зависеть, я сейчас же
сам объявляю войну своему государству и вынуждаю его представителей к целому
ряду насильств енных против меня действий теперь, для того чтобы уберечь
себя от проблематического совершения случайных насилий в неизвестном
будущем.
и отечества", то есть того государственного целого, к которому принадлежит
данный человек. Возможность для государства и в будущем, подобно многим
случаям прошлой истории, злоупотр еблять своими вооруженными силами и вместо
самозащиты предпринимать несправедливые наступательные войны не может быть
достаточным основанием моих собственных поступков в настоящем: эти поступки
должны определяться только моими, а не чужими нравственными
нравственную обязанность участвовать в защите своего отечества?
каждому в долг отказывать государству в требовании военной службы, вообще
отрицают, чтобы человек имел какие-нибудь обязанности к государству. С их
точки зрения государство не более к ак шайка разбойников, которые
гипнотизируют толпу, чтобы держать ее в повиновении и употреблять для своих
целей. Но серьезно думать, что этим исчерпывается или хотя бы сколько-нибудь
выражается истинная сущность дела, было бы уже слишком наивно. Особенно
несостоятелен такой взгляд, когда он ссылается на христианство.
абсолютное значение внутреннего существа человека, его души. Это безусловное
достоинство налагает на нас и безусловную обязанность осуществлять правду во
всей нашей жизни, не только личной , но и собирательной; при этом мы
несомненно знаем, что осуществить такую задачу невозможно для каждого
человека, в отдельности взятого или изолированного, что для ее совершения
необходимо восполнение частной жизни общею историческою жизнью человечества.
Один из способов этого восполнения, одна из форм общей жизни - форма главная
и господствующая в настоящий исторический момент - есть отечество,
определенным образом организованное в государстве. Эта форма не есть,
конечно, высшее и окончательное выражен ие человеческой солидарности, и не
должно ставить отечество на место Бога и Его всемирного Царства. Но из того,
что государство не есть все, никак не следует, чтобы оно было не нужно и
чтобы было позволительно ставить себе целью его упразднение.
наприм. голодом. В чем состоит при этом обязанность отдельного лица в
качестве существа безусловно-нравственного? И чувство, и совесть ясно
говорят: одно из двух - или накорми всех гол одных, или сам умри с голоду.
Накормить миллионы голодных у меня нет возможности, и если, однако, совесть
нисколько не упрекает меня за то, что я остаюсь жив, то это происходит
единственно только оттого, что мою нравственную обязанность снабдить хлебом
в сех голодающих берет на себя и может исполнить государство благодаря своим
собирательным средствам и своей организации, приспособленной к широкому и
быстрому действию. В этом случае государство оказывается таким учреждением,
посредством которого может бы ть успешно исполнено дело
нравственно-обязательное, но физически неисполнимое для отдельного лица. Но
если государство исполняет за меня мои прямые нравственные обязанности, то
как же можно сказать, что я ему ничем не обязан и что оно не имеет на меня
ни каких прав? Если без него я должен бы был по совести отдать свою жизнь,
то неужели я откажу ему в моей малой доле тех средств, которые необходимы
ему для исполнения моего же дела?
которых очевидна, а на такие, которые мне кажутся бесполезными или даже
вредными? Тогда моя обязанность - обличать эти злоупотребления, но никак не
отрицать словами и делом самый прин цип государственных повинностей,
признанное назначение которых - служить общественному благосостоянию.
Если какие-нибудь дикари, вроде недавних кавказских горцев или теперешних
курдов и черных флагов197, нападут на путешественника с явным намерением его
убить и перерезать его семейс тво, то он, без сомнения, обязан вступить с
ними в бой - не из вражды или злобы к ним, а также не для того, чтобы спасти
свою жизнь ценою жизни ближнего, а для того, чтобы защитить слабые существа,
находящиеся под его покровительством. Помогать ближним в подобных случаях
есть безусловная нравственная обязанность, и ее нельзя ограничить своею
семьею. Но успешная защита всех слабых и невинных от насилия злодеев
невозможна для отдельного человека и для многих людей порознь. Собирательная
же организация так ой защиты и есть назначение военной силы государства, и
так или иначе поддерживать его в этом деле человеколюбия есть нравственная
обязанность каждого, не упраздняемая никакими злоупотреблениями: как из
того, что спорынья ядовита, не следует, что рожь вр една, так все тягости и
опасности милитаризма ничего не говорят против необходимости вооруженных
сил.
следствие и признак зла. Такой организации не было и в помине, когда
невинный пастух Авель был убит по злобе своим братом. Справедливо опасаясь,
как бы то же самое не случилось впоследстви и и с Сифом, и с прочими мирными
людьми, добрые ангелы-хранители человечества смешали глину с медью и железом
и создали солдата и городового. И пока Каиновы чувства не исчезли в сердцах
людей, солдат и городовой будут не злом, а благом. Вражда против гос
ударства и его представителей есть все-таки вражда, и уже одной этой вражды
к государству было бы достаточно, чтобы видеть необходимость государства. И
не странно ли враждовать против него за то, что оно внешними средствами
только ограничивает, а не внут ренно упраздняет в целом мире ту злобу,
Лукин Евгений
Орловский Гай Юлий
Никитин Юрий
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей
Емилина Ника