металла. А зачем Узору такая расточительность?
Лойал, уже растянувшийся на своих одеялах, поднял голову. Настороженные уши
дрогнули.
Кружево Эпохи, - ни то, ни другое. Узор является тем, что он есть. Колесо
Времени вплетает в Узор все жизни, все поступки. Узор, что состоит лишь из
одного цвета, не назовешь узором. Для Узора Эпохи добро и зло являются
основой и утком.
чувствовал холодок, который он впервые ощутил, услышав эти слова из уст
Морейн. Ему хотелось верить, что Узор добр. Хотелось верить, что, когда люди
творят зло, они идут наперекор Узору, искажают его. Перрину Узор
представлялся великолепным и тонким произведением, работой мастера-кузнеца.
От мысли, что в таком великолепии с хорошей сталью смешан чугун с медью и
свинцом, а то и что похуже, и никому нет до этого дела, веяло равнодушием и
холодом.
равно, вот я и тревожусь.
кроме Ранда, беспокоилась Айз Седай.
отряду и развернул своего вороного подле кобылы Морейн.
событий у них было хоть отбавляй.
кобылы.
протянувшийся вдоль реки. Тут Манетерендрелле разливалась более чем на
полмили в ширину, и мостов не было. Но через реку медленно скользили два
парома, полные народа. Паромы эти походили на баржи с выставленными по бокам
длинными веслами. Еще один, почти пустой, возвращался с того берега. Чуть в
стороне виднелись три длинных каменных причала, у которых выстроилось около
дюжины речных торговых судов, однои двухмачтовых. Внушительных размеров
склады из серого камня отделяли пристань от города, дома которого в
большинстве своем казались сложенными из того же камня; правда, крыши
щеголяли черепицей всевозможных цветов, от желтого до красного, даже
лилового, и улицы разбегались во всех направлениях от центральной площади.
пониже глубокий капюшон своего плаща.
Перрина долетал благоговейный и восторженный шепот: "Огир! Смотри, огир!"
Лойал сидел в седле прямее обычного, уши его стояли торчком, и уголки
широкого рта приподнимала улыбка. Лойал явно старался не показать радости и
самодовольства, но вид у него был как у кота, которого чешут за ухо.
повсюду пахнет людьми, полно всяких запахов человеческого жилья и ремесел,
и, разумеется, сильный запах реки. Юноша все удивлялся, что же имел в виду
Лан, но тут у него волосы на загривке зашевелились - он учуял что-то...
неправильное. Едва его нос принюхался, как запах исчез, словно конский
волос, упавший на горячие угли, но Перрин помнил его. Он чуял его в Джарре,
и тогда этот запах так же пропал. Это не Испорченный и не
Никогда-не-рожденный - Троллок, чтоб мне сгореть, а не Испорченный!
Никогда-не-рожденный, нет! Мурддраал, Исчезающий, Получеловек. что угодно,
но не Никогда-не-рожденный! - не троллок и не Исчезающий, и все же зловоние
било в нос, при малейшем вдохе резко несло смрадом, все в этой вони кричало
о мерзости. Но, что бы ни издавало столь отвратительный запах, казалось, оно
не оставило за собой устойчивого следа.
большой плиты точно посередине площади была поставлена виселица. На вбитом в
грунт толстенном бревне держалась расчаленная поперечина, с которой свисала
железная клетка. Дно ее висело в четырех шагах от земли. В клетке сидел
высокий мужчина, облаченный в серо-коричневое одеяние. Он сидел, подтянув
колени к подбородку - сидеть иначе не позволяла тесная клетка. Трое
мальчишек бросали в него камнями. Мужчина смотрел прямо перед собой, не
уклоняясь от пролетающих между прутьями камней. По лицу его сбегала уже не
одна струйка крови. Спешащие мимо горожане обращали на мальчишек не больше
внимания, чем сам мужчина, хотя почти каждый прохожий поглядывал на клетку -
большинство с одобрением, кое-кто со страхом.
отвращения.
насчет комнат. Я решил, что вам это будет интересно.
плечо на мужчину в клетке. Что-то знакомое в этом человеке зацепило его
взгляд, но он не мог понять, что именно.
я имею в виду. Взрослым надо бы остановить их.
кажется таким знакомым?
ее дверью гласила: "Кузница странников", что Перрин счел добрым знаком, хотя
окрест ничего не напоминало о кузнице, кроме намалеванного на вывеске
мужчины в кожаном фартуке и с молотком. Гостиница была большим трехэтажным
зданием из серого обтесанного и отшлифованного камня, под темно-красной
черепичной крышей, с широкими окнами и резной, завитушками, дверью. Вид
гостиницы свидетельствовал о процветании. К прибывшим бегом явились конюхи,
подхватили под уздцы лошадей, а после того как Лан оделил их монетами,
принялись кланяться еще ниже.
ему показалось, все, и мужчины, и женщины за столами, были празднично
разодеты. Такого обилия украшенных вышивкой кафтанов, разнообразия тонких
кружев на платьях, разноцветия лент и шарфов с бахромой он давненько не
видывал. Лишь четверо мужчин, сидевших за одним столом, были в простых
куртках, и только они не подняли выжидающего взора на вошедшего Перрина и
его спутников. Эта четверка продолжала тихий разговор. Перрин уловил из их
беседы немногое: о преимуществах в качестве груза ледяных перцев над мехами
и о том, как могут повлиять на цены беспорядки в Салдэйе. Капитаны торговых
судов, решил Перрин. Остальные, видимо, местный люд. Даже служанки, похоже,
красовались в своих лучших нарядах, их длинные фартуки были надеты поверх
вышитых платьев с полосками кружев у ворота.
говядины, учуял и кое-что из овощей. И ароматный пирог, от пряного духа
которого на мгновение забыл о мясе.
карими глазами на гладком розовом лице. Он беспрестанно кланялся и потирал
руки. Не подойди толстяк к ним, Перрин ни за что не признал бы в нем
хозяина, поскольку вместо ожидаемого белого передника на том, как и на всех
остальных, была куртка - из плотной синей шерсти, щедро украшенная
бело-зеленой вышивкой. Мужчине было жарко в теплой куртке, и он потел.
огир, как вы и сказали. Нет, конечно, я не сомневался. Сомневаться в ваших
словах, господин? Никогда! Да еще после всего, что произошло. Почему бы не
огир? Ах, друг огир, ваше присутствие в доме для меня такое удовольствие, вы
представить себе не можете! Это просто прекрасно, такой конец всему венец!
Ага, и госпожа... - Его цепкий взгляд скользнул по темно-голубому шелку
платья Морейн и по дорогой шерсти плаща, хоть и пыльного с дороги, но тонкой
выделки и прекрасного. - Простите меня, пожалуйста, леди. - Он согнулся
подковой в поклоне. - Мастер Андра, леди, не сказал, что вы -
высокопоставленная дама. Я вовсе не хотел проявить неуважение. Вы, леди,
здесь гость не менее желанный, чем друг огир. Пожалуйста, не обижайтесь на
косноязычные речи Гайнора Фурлана.
присвоил ей Фурлан. Айз Седай не впервые принимала другое имя и не впервые
выступала под маской. И не в первый раз Перрин слышал, как Лан называет себя
Андра. Глубокий капюшон по-прежнему скрывал гладкое лицо Морейн Айз Седай,
одной рукой она, будто кутаясь от холода, придерживала полы плаща. Но не той
рукой, на которой носила кольцо Великого Змея.
происшествия. Полагаю, ничего такого, что могло бы обеспокоить путников. -
Ах, леди, их и в самом деле можно назвать странными. Ваше лучезарное
присутствие само по себе немалая честь для этого скромного дома, леди, а с
вами еще и огир... Но у нас в Ремене есть и Охотники. Прямо тут, в "Кузнице
странников", да-да. Охотники за Рогом Валир, которые отправились из Иллиана
на поиски приключений. И приключение они нашли у нас здесь, в Ремене, всего
в паре миль выше по реке - сразились с дикими айильцами, во как!
Представляете, айильские дикари, с этими черными вуалями - да еще и в
Алтаре, а, леди?
клетке. Однажды он видел айильца, одного из этих свирепых, почти легендарных
обитателей сурового края, прозванного Пустыней. Тот очень походил на Ранда -
выше большинства людей, с серыми глазами и рыжеватыми волосами, и одет он
был так же, как человек в клетке - серо-коричневые одежды, незаметные среди
скал и кустарника, зашнурованная до колен мягкая обувка. Перрин почти наяву
Посняков Андрей
Конюшевский Владислав
Самойлова Елена
Сертаков Виталий
Лукьяненко Сергей
Никитин Юрий