узнал то самое выражение глаз Никиты, когда давным-давно искалеченный волк
лежал возле рельсов.
выдержу. Я расскажу им все и я... не смогу с этим ничего поделать. - Его
изодранная колючками рука вцепилась в локоть Майкла, и слабая улыбка
заиграла на его губах. - Вы знаете... я только что понял... вы ни разу не
сказали, как же вас зовут.
было второй натурой. Ему пришло в голову, совершенно внезапно, что
оборотни ведь никогда не умирали от старости, и никогда Майкл-человек не
будет таким, как Мышонок.
Мышонку. Они накачают его под завязку лекарствами, а потом замучат до
смерти. Это будет страшный путь к смерти. Майкл знал, что такая же судьба
ожидает и его; но ему к боли не привыкать, и пока будет хотя бы один шанс,
что ему удастся вырваться и продолжить свое задание, он должен оставаться
живым.
подступили к его глазам, прожигая дорожки на изодранных колючками щеках.
Ангел, подумал он горько. О, да. Ангел, но проклятый.
беспамятство.
снова лег на землю, в то время как шесть солдат с винтовками и автоматами
окружили его. Подошел Блок в сопровождении Бутца.
в колючих зарослях. - Вытащите его! - приказал он двум солдатам, и они
залезли в колючки.
на колючках, когда солдаты выволакивали его из кустов.
глаза Майкла.
кровь отлила от лица Блока. - Х.. вы меня убьете.
перевести. - Это было по-русски, да? Что он сказал?
ослиный хер и свистеть задницей.
- Ты был на русском фронте. Что он сказал?
поет.
шага. А потом Майкл посмотрел вбок, на труп Мышонка. Один из солдат
пытался раскрыть правый кулак Мышонка. Пальцы не поддавались. Вдруг Бутц
шагнул вперед, поднял сапог и каблуком с маху наступил на кулак. Кости
хрустнули, как спички. Майкл стоял, потрясенный, а Бутц всем своим весом с
хрустом давил на руку. Когда громадный человек поднял сапог, кости были
раздавлены и переломаны. Ладонь раскрылась, в ней был Железный Крест.
Он неуверенно моргнул, рука его протянулась, чтобы схватить последнюю
собственность мертвеца. Майкл уставился на него, ощущая в своих венах
жгучий жар озверения. Он был близок к превращению... очень близок. Если он
не сдержится, оно произойдет прямо тут, когда он легко доступен...
задохнулся от боли и упал на колени.
недостойно благородного человека. - Он кивнул Бутцу, который сгреб
Железный Крест в свой кулак. - Барон, нам действительно не помешало бы
очень близко познакомиться друг с другом. Вы имеете возможность научится
петь в более высоком регистре, прежде чем я окончательно разделаюсь с
вами. Поднимите его, пожалуйста, - сказал он двум солдатам, и они подняли
Майкла на ноги.
волком, он не смог бы уйти далеко, прежде чем его просто изрешетили бы из
автоматов. Сейчас было не время и не место сопротивляться. Он дал схлынуть
неистовству, как затихающему эху.
склону холма, и солдаты стали толкать Майкла перед собой. Другие шли по
бокам с винтовками наизготовку. Чуть позади следовал Бутц, держа в руках
Железный Крест, а еще несколько солдат поволокли тело Мышонка вверх к
дороге; маленький человечек ушел, ему не придется предстать перед пытками,
ожидавшими его.
его рту ярко блеснули.
конкретно не обращаясь.
вскоре эту суку найдут. Она не могла уйти далеко. В конце концов, она
всего лишь женщина. Он был раздосадован своей глупостью, но с нетерпением
ожидал, когда Чесна попадет в его руки. Он относился к ней как добрый
дядюшка, когда считал, что она лояльна к нацистам; сейчас, однако, степень
подлости Чесны заслуживала гораздо менее семейного, скорее даже
разъяренного обращения. Однако какой скандал! Это нужно держать подальше
от газет, любой ценой! А также от любопытных глаз и ушей Гиммлера. Итак,
вот каверзный вопрос: куда же везти барона на допрос?
спину, связав ему предварительно руки. Рядом с ним сел солдат,
приставивший дуло винтовки к его горлу.
остальные солдаты продолжали поиски Золотой Девушки Германии.
Он все еще лежал на спине на металлическом полу грузовика, со связанными
руками, вокруг сидели вооруженные солдаты. Кузов был накрыт серым
брезентом, скрывавшим все, кроме лучиков солнечного света. Его чувство
направления было ослаблено, хотя он и знал, что они едут не в город;
дорога была слишком уж неровной для городских трасс Берлина. Нет, эта
дорога была истерзана грузовиками и тяжелыми машинами, и всякий раз, когда
грузовик встряхивало на ухабе, мышцы спины Майкла пронзала боль.
некоторые из них беспокойно зашевелились и стали перешептываться друг с
другом. Запах становился все сильнее, ему этот запах напоминал чем-то тот,
в Северной Африке, когда он наткнулся на группу британских солдат,
погибших от огнемета. Стоит только сладковатому запаху обуглившегося
человеческого мяса дойти до ноздрей, забыть его уже нельзя. Этот запах
содержал его, а также примесь запаха горелого леса. Соснового леса,
подумал Майкл. Чего-то, сгоравшего жарко и быстро.
стошнить. Майкл услышал, как двое других зашептались, и уловил слово
"фалькенхаузен".
Фалькенхаузен. Творение Блока.
имя Господа, тут горело? Грузовик остановился и мгновение-другое стоял.
Сквозь низкое рычание мотора он услышал стук молотков. И когда грузовик
проехал ярдов сто дальше и опять остановился, резкий голос прокричал:
свет, и он встал перед немецким майором СС, излишне полным мужчиной в
черной форме, лопавшейся по швам. У мужчины было мясистое красное лицо с
глазами, белыми и твердыми как алмазы, но абсолютно лишенными красоты. На
нем была черная с плоской тульей фуражка, а коричневые волосы на голове
были острижены почти до кожи черепа. На поясе был ремень, с кобурой, в
которой был пистолет "Вальтер", и эбонитовой дубинкой-костоломом.
стены, над которыми возвышались верхушки густого леса. Шло строительство
новых бараков, и пленные в полосатых робах сколачивали бревна, а в тени
стояла охрана с автоматами. Густые кольца колючей проволоки образовывали
внутренние стены, а в углах внешних каменных стен стояли деревянные вышки
Флинт Эрик
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Лукьяненко Сергей
Маккэфри Энн
Круз Андрей