закоптелые, как и само небо, которое того и гляди навалится на них, ничуть
не разряжают сумрачности городского пейзажа; у солнечных часов, погруженных
в густую тень на церковной стене, такой вид, точно они обанкротились и на
веки вечные отказались от своих обязательств; жалкие привратники и
метельщики сметают в канавы клочья газет и прочие жалкие отбросы, а отбросы
человеческие, еще более жалкие, наклоняются над этим мусором, роются, шарят
там в поисках чего-нибудь еще годного на продажу. Толпы, двигающиеся из
Сити, похожи на узников, выпушенных на свободу, и мрачная Ньюгетская тюрьма
кажется не менее подходящей резиденцией для могущественного лорд-мэра, чем
его великолепные особняк.
глаза, въедается в кожу, когда ветер крушит своими колесами листья,
разлетевшиеся по закоулкам с чахлых городских деревьев, учитель и ученик
вышли на Леднхолл-стрит и направились к востоку от нее - подкарауливать
Лиззи. Придя на место немного раньше, чем нужно, они спрятались за угол и
стали ждать ее появления. Даже самые элегантные из нас сильно проигрывают,
если им приходится выглядывать из-за угла, а уж для такого, как Брэдли, эта
позиция была и вовсе не выгодна.
она поздоровалась с братом, как всегда тепло, и коснулась протянутой руки
Брэдли.
шумно, что и поговорить нельзя. Выбирай где потише. Вон у той церкви большой
мощеный двор и там никого нет. Пойдемте туда.
значит и тебе тоже.
Чтобы не встретиться с ней взглядом, он обратился к учителю:
Чарли, руку которого она все еще держала в своей. Через двор они прошли на
мощеное кладбище с земляной насыпью в середине, по грудь вышиной, обведенной
чугунной решеткой. Там, высоко над уровнем всего живого, было отведено
удобное и здоровое место для мертвецов и надгробных памятников, причем
последние заметно отклонялись от перпендикуляра, точно стыдясь тех лживых
слов, что были выбиты на них.
всей решетки, и тогда мальчик остановился и сказал:
тебе, ни ему и пойду погуляю тут поблизости, а потом вернусь. Я знаю, о чем
мистер Хэдстон будет говорить, и от всей души одобряю это и надеюсь, что ты
тоже одобришь... Нет, не надеюсь, а верю! Мне незачем напоминать тебе,
Лиззи, что я многим обязан мистеру Хэдстону и желаю ему успеха во всех его
делах. И надеюсь... нет! верю, что ты желаешь ему того же.
А мистеру Хэдстону лучше не говорить того, что он хочет сказать.
бы знала. Ну, пусти меня, не глупи! Удивляюсь тебе! Ведь мистер Хэдстон на
нас смотрит!
она подняла на него глаза.
что еще не все объяснил вам, не объяснил того, что, может быть, повлияет на
ваше решение. С этим я и пришел сегодня - высказать все до конца. Надеюсь,
вы не станете судить обо мне по тому, как я говорю с вами - нерешительно,
несмело. Я проигрываю в ваших глазах. Мне хочется предстать перед вами в
самом выгодном свете, а я роняю себя. И в этом все мое несчастье.
медленно пошел рядом с ней.
самом себе, - продолжал он. - Мне самому кажется, что я говорю совсем не то
и совсем не так, как надо. Но сладить с собой я не в силах. Что поделаешь?
Вы моя погибель.
движении рук, которыми они сопровождались.
делать, я перестаю доверять самому себе, я не владею собой, когда вижу вас
или только думаю о вас. А мои мысли теперь непрестанно полны вами. Я не могу
избавиться от этих мыслей с первой нашей встречи! Какой это был день для
меня! Какой злосчастный, гибельный день!
вызывал в ней, и она сказала:
зло.
вас упрекаю, вместо того чтобы раскрыть перед вами душу! Сжальтесь надо
мной! У меня все выходит не так, как нужно, когда дело касается вас! Такова
уж моя участь!
выходивших на кладбище, - точно на их тусклых стеклах было написано что-то,
что могло помочь ему, - он прошел рядом с ней до самого конца решетки и
только тогда заговорил снова.
больше молчать. Может быть, я кажусь вам жалким, может быть, в вашем
присутствии я выгляжу совершенно беспомощным, но знайте - есть немало людей,
которые хорошего мнения обо мне, есть люди, которые очень меня уважают.
Знайте, что я собственными силами завоевал себе положение в жизни, которое
стоило завоевать! Поверьте этому, прошу вас!
положение - такое, как оно есть, мой домашний очаг - такой, как он есть, мои
чувства - такие, как они есть, - самой уважаемой, самой образованной, самой
достойной молодой женщине из тех, что работают на одном поприще со мной,
такое предложение, по всей вероятности, было бы принято. И принято с
радостью.
ли свою жизнь подобно тому, как ее устраивают многие люди моего звания?
Будем учительствовать с женой в одной школе, я в мужских классах, она - в
женских. Оба занятые интересной для нас работой.
пор так не сделали?
по-прежнему взмахивал руками, точно стряхивая по каплям кровь своего сердца
на камни, к ее ногам. - Последнее время я только в этом и нахожу хоть
какое-то утешение! Только в этом! Если б я решился на такой шаг, а потом это
безумие овладело бы мной на мою погибель, мне ничего не стоило бы разорвать
семейные узы, словно тонкую нить!
бы отвечая на ее невысказанные слова:
же от моей воли то, что я сейчас здесь. Вы притягиваете меня к себе. Если б
я сидел в глухом каземате, вы исторгли бы меня оттуда! Я пробился бы сквозь
тюремные стены и пришел бы к вам! Если б я был тяжело болен, вы подняли бы
меня с одра болезни, я сделал бы шаг и упал к вашим ногам!
все оковы, - была поистине страшна. Он замолчал и ухватился рукой за выступ
кладбищенской ограды, точно собираясь выворотить камень.
таятся бездны. Некоторые так никогда и не узнают этого. Пусть живут в мире с
самими собой и благодарят судьбу. Но мне эти бездны открыли вы. Вы заставили
меня познать их, и с тех пор это море, разбушевавшееся до самого дна, - он
ударил себя в грудь, - не может успокоиться.
замолчите! Так будет лучше для нас обоих. Пойдемте поищем моего брата.
дня, как заговорил об этом и остановился, не высказавшись до конца. Вы
встревожились? Мое несчастье заключается еще и в том, что, говоря с вами или
о вас, я запинаюсь на каждом слове, а если даю себе волю, то дохожу до
безумия! Вон фонарщик. Он сейчас уйдет. Умоляю вас, сделаем еще один круг.
Вы напрасно тревожитесь. Я могу сдержать себя и сдержу, обещаю вам.
обошли кладбище, молча ступая по каменным плитам. Фонарщик зажег один за
другим фонари; при их свете суровая серая колокольня будто отступила вдаль,
и они опять остались наедине. Он не произнес ни слова до тех пор, пока не
дошел до того места, где несколько минут назад прервал свою речь, и там
опять задержал шаги и опять ухватился за выступ ограды. И потом, начав
говорить, он смотрел не на нее, а на этот выступ, и все сильнее впивался в
него пальцами.
эти слова другие люди, мне неведомо, а я вкладываю в них вот что: меня
влечет к вам непреодолимая сила, она владеет всем моим существом, и