Чтение 95–й страницы книги ~Сорок пять~

охотников; выслушав его, Генрих протянул ему руку.

Продолжая путь, достигли Гаронны; так же, как перешли вброд Жерс, стали
переходить Гаронну, но Гаронна намного глубже, неподалеку от
противоположного берега дно ушло из-под ног лошадей, и переправу пришлось
завершить вплавь; все же, вопреки ожиданию, всадники благополучно добрались
до берега.

- Боже правый! - воскликнул Шико. - Что за странные учения устраивает
ваше величество! У вас есть мосты и повыше и пониже Ажана, а вы зачем-то
мочите латы в воде!

- Друг мой Шико, - сказал в ответ Генрих, - мы ведь дикари, поэтому нам
многое простительно; ты отлично знаешь, что мой брат, покойный король Карл,
называл меня своим кабаном, а кабан (впрочем, ты же ведь не охотник, тебе
это неизвестно), кабан никогда не сворачивает с пути, а всегда идет
напролом; вот я и подражаю ему, раз я ношу эту кличку; я тоже никогда не
сворачиваю в сторону. Если путь мне преграждает река, я переплываю ее; если
передо мной встает город, - гром и молния! - я его проглатываю, словно
пирожок!

Эта шутка Беарнца вызвала дружный хохот окружающих.

Один только г-н де Морнэ, все время ехавший рядом с королем, не
рассмеялся, а лишь закусил губу, что у него было признаком необычайной
веселости.

- Морнэ сегодня в отличном расположении духа, - радостно шепнул Беарнец,
наклонясь к Шико. - Он посмеялся моей шутке.

Шико мысленно спросил себя, над кем из них обоих ему следует смеяться:
над господином ли, счастливым, что рассмешил слугу, или над слугой, которого
так трудно развеселить.

Но над всеми мыслями и чувствами Шико преобладало изумление.

После переправы через Гаронну, приблизительно в полулье от реки, Шико
заметил сотни три всадников, укрывавшихся в сосновом лесу.

- Ого-го! Ваше величество, - тихонько сказал он Генриху, - уж не
завистники ли это, прослышавшие о вашей охоте и намеренные помешать ей?

- Отнюдь нет, - ответил Генрих, - на этот раз, сынок, ты снова ошибся;
эти люди - друзья, выехавшие навстречу нам из Пюимироля, самые настоящие
друзья.

- Тысяча чертей! Государь, в вашей свите скоро будет больше людей, чем вы
найдете деревьев в лесу!

- Шико, дитя мое, - молвил Генрих, - я думаю, - да простит меня бог! -
что весть о твоем прибытии успела разнестись повсюду и что люди сбегаются со
всех концов страны, желая почтить в твоем лице короля Франции, послом
которого ты являешься.

Шико был достаточно сметлив, чтобы понять, что с некоторого времени над
ним насмехаются. Это не рассердило его, но несколько встревожило.

День закончился в Монруа, где местные дворяне, собравшиеся в таком
множестве, словно их заранее предупредили о том, что король Наваррский
проездом посетит их город, предложили ему роскошный ужин, в котором Шико с
восторгом принял участие, ибо охотники не сочли нужным остановиться в пути
для столь маловажного дела, как обед, и, следовательно, ничего не ели со
времени выезда из Нерака.

Генриху отвели самый лучший дом во всем городе; половина свиты
расположилась на той улице, где ночевал король, другая половина - в поле за
городскими воротами.

- Когда же мы начнем охотиться? - спросил Шико у Генриха в ту минуту,
когда слуга снимал с короля Наваррского сапоги.

- Мы еще не вступили в те края, где водятся волки, любезный мой Шико, -
ответил Генрих.

- А когда мы туда попадем, сир?

- Любопытствуешь?

- Нет, сир, но сами понимаете, хочется знать, куда направляешься.

- Завтра узнаешь, сынок, а покамест - ложись сюда, на эти подушки, слева
от меня; Морнэ уже храпит справа, слышишь?

- Черт возьми! - воскликнул Шико. - Он во сне более красноречив, чем
наяву.

- Верно, - согласился Генрих. - Морнэ не болтлив; но его надо видеть на
охоте, вот и увидишь.

День едва занялся, когда топот множества коней разбудил и Шико, и короля
Наваррского.

Старый дворянин, пожелавший самолично прислуживать королю за столом,
принес Генриху завтрак - горячее, обильно приправленное пряностями, вино и
ломти хлеба, намазанные медом. Спутникам короля - Морнэ и Шико - завтрак
подали слуги этого дворянина.

Тотчас после завтрака протрубили сбор.

- Пора, пора! - воскликнул Генрих. - Сегодня нам предстоит долгий путь.
По коням, господа, по коням!

Шико с изумлением увидел, что королевская свита увеличилась еще на
пятьсот человек. Эти пятьсот всадников прибыли ночью.

- Чудеса да и только! - воскликнул он. - Ваше величество, это уже не
свита и даже не отряд, а целое войско!

Генрих ответил ему тремя словами:

- Подожди, подожди малость!

В Лозерте ко всей этой коннице присоединились шестьсот пехотинцев.

- Пехота! - вскричал Шико. - Пешеходы!

- Загонщики, - пояснил король. - Всего-навсего загонщики!

Шико насупился и с этой минуты хранил упорное молчание.

Раз двадцать устремлял он взгляд на поля, иными словами, раз двадцать у
него мелькала мысль о побеге. Но ведь Шико, по всей вероятности, как
представитель короля Французского имел почетную стражу, которой,
по-видимому, было приказано тщательно охранять это чрезвычайно важное лицо,
вследствие чего каждое его движение сразу повторяли десять человек.

Это не понравилось Шико, и он выразил королю свое недовольство.

- Что ж! - ответил Генрих. - Пеняй на себя, сынок; ты хотел бежать из
Нерака, и я боюсь, как бы на тебя опять не нашла эта блажь.

- Сир, - сказал Шико, - даю вам честное слово дворянина, что я и не
попытаюсь бежать.

- Вот это дело!

- К тому же, - продолжал Шико, - это было бы ошибкой с моей стороны.

- Ошибкой?

- Да, потому что, если я останусь, я, сдается мне, увижу кое-что весьма
любопытное.

- Ну что ж! Я очень рад, что таково твое мнение, любезный мой Шико,
потому что я тоже придерживаюсь его.

Во время этого разговора они проезжали по городу Монкюк, и к войску
прибавились четыре полевые пушки.

- Сир, - сказал Шико, - возвращаюсь к своей первоначальной мысли: видно,
здешние волки - какие-то совсем особенные, и им выказывают внимание,
которого обыкновенных волков никогда не удостаивают, - против них выставляют
артиллерию!

- А! Ты это заметил? - воскликнул Генрих. - Такая у жителей Монкюка
причуда! С тех пор как я им подарил для учений эти четыре пушки, купленные в
Испании по моему приказу и тайком вывезенные оттуда, они всюду таскают их за
собой.

- Но все-таки, сир, - негромко спросил Шико, - сегодня мы прибудем на
место?

- Нет. Завтра.

- Завтра утром или завтра вечером?

- Завтра утром.

- Стало быть, - не унимался Шико, - мы будем охотиться вблизи Кагора, не
так ли, сир?

- Да, в тех местах, - ответил король.

- Как же так, сир? Вы взяли с собой, чтобы охотиться на волков, пехоту,
конницу и артиллерию, а королевское знамя забыли захватить? Вот тогда этим
достойным зверям был бы оказан полный почет!

- Гром и молния! Знамя не забыли взять, Шико, - мыслимое ли это дело!
Только его держат в чехле, чтобы не запачкать! Но уж если, сын мой, тебе так
хочется знать, какое знамя ведет тебя вперед, тебе его покажут, и оно
прекрасно! Вынуть знамя из чехла, - приказал король, - господин Шико желает
внимательно разглядеть наваррский герб!

- Нет, нет, это лишнее, - заявил Шико, - потом успеется! Оставьте его
там, где оно сейчас: ему хорошо!

- Впрочем, можешь быть покоен, - сказал король, - ты увидишь его в свое
время и на своем месте.

Вторую ночь провели в Катюсс, приблизительно так же, как первую; после
того как Шико дал слово, что не попытается бежать, на него перестали
обращать внимание.

Шико прогулялся по городку и дошел до передовых постов. Со всех сторон к
войску короля Наваррского стекались отряды численностью в сто, полтораста,
двести пятьдесят человек. В ту ночь отовсюду прибывала пехота.

"Какое счастье, что мы не держим путь в Париж, - сказал себе Шико, - туда
мы явились бы со стотысячной армией".

Наутро, в восемь часов, Генрих и его войско - тысяча пехотинцев и две
тысячи конников - были в виду Кагора. Город оказался готовым к обороне.
Дозорные успели поднять тревогу, и г-н де Везен тотчас принял меры
предосторожности.

- А! Вот оно что! - воскликнул король, когда Морнэ сообщил ему эту
новость. - Нас опередили! Это досадно!

- Придется вести осаду по всем правилам, ваше величество, - сказал Морнэ,
- мы ждем еще тысячи две людей; это столько, сколько нам нужно, чтобы, по
крайней мере, уравновесить силы.

- Соберем совет, - сказал де Тюренн, - и начнем рыть траншеи.

Шико с растерянным видом наблюдал все эти приготовления, слушал все эти
разговоры. Задумчивое, словно пришибленное выражение лица короля Наваррского