волхвы да ворожеи шептанием лечили! А что вы скажете об этом экземпляре?
заключающее", - с трудом прочитала я название старинной рукописи, которую он
развернул передо мной. - Вы и рукописи собираете?
печенье, конфеты. Мы поздоровались. Торопливо, точно боясь, что Крамов не
даст ей договорить, Глафира Сергеевна стала спрашивать меня, как здоровье
Андрея, где мы думаем провести отпуск. Крамов вставил несколько слов, и она
оглянулась на него с каким-то неуверенным выражением. Потом он нетерпеливо
поднял брови, и она мгновенно исчезла - большая, красивая, в слишком
нарядном для дома платье, с пустым подносом в руках.
как называл он рукописи разных чудаков, пытавшихся с помощью поваренной соли
или настойки из пчел произвести переворот в практической медицине. Наконец я
напомнила о плане.
вашим планом. В него входишь, как в хороший дом, - все обдумано, прочно,
солидно. На своем месте окна, потолки, двери. Но не кажется ли вам, дорогая
Татьяна Петровна, что ваш дом стоит несколько в стороне от дороги? Причем
эта обособленность заметна не только в плане, но и в последних работах вашей
лаборатории. Работы очень интересные, - поспешил он добавить, - в
особенности о желчи, но... "Мы занимаемся вопросами, которыми не занимается
никто, кроме нас", - вот что звучит на каждой странице.
мной: упоминать ли о крамовской теории иммунитета? Решено было не упоминать,
тем более что эта теория не имела ни малейшего отношения к вопросу. Уж не
это ли обстоятельство имел в виду Валентин Сергеевич?
только не занимаются в этом благословенном учреждении! А у нас хотелось бы -
разумеется, до этого еще очень далеко - сосредоточить усилия вокруг проблем
иммунологического значения. Петр Николаевич знаком с вашим планом?
Петровна, я хотел вас спросить: что это он вдруг замолчал?
плане?
характерным направлением, которым отличается именно наш институт, - это было
бы превосходно.
физиологическую, чем микробиологическую задачу? - продолжая просматривать
мой план, спросил он. - Влияние сна на воспалительную реакцию. Почему,
собственно говоря, этот вопрос нужно решать в нашем институте? На вашем
месте я бы дал ему что-нибудь другое.
заняться...
настоящая страсть - или я ошибалась? - звучала в его голосе, когда он
убеждал меня в том, что все лаборатории нашего института должны соединить
свои усилия, чтобы создать всеобщую теорию иммунитета.
откровенно, я вас еще не совсем понимаю. Ну вот, скажем, откуда взялась в
вашем плане зеленая плесень? В свое время вы занимались влиянием плесени на
светящиеся вибрионы - безуспешно, если я не ошибаюсь. И тогда она вызывала у
меня, извините, представление о задворках науки. Ведь на задворках, - мягко
прибавил он, - обычно пахнет плесенью и валяется мусор.
необязательных тем. Но это было еще и обидно!
Мне-то всегда казалось, что в науке нет и не может быть ни задворок, ни
парадных ходов. Вероятно, шлифование стекол тоже считалось задворками науки
во времена Левенгука! Что касается плесени...
которая возвращается обратно, куда ее ни забросишь. Называется - бумеранг.
Что заставляет вас с последовательностью бумеранга возвращаться к этому
вопросу? Мне смутно помнится, что кто-то уже пытался найти в плесени
бактерицидные свойства.
Татьяна Петровна, да ведь нельзя же к этому относиться серьезно!
убедиться в том, что плесневый грибок подавляет рост некоторых
стрептококков.
основе вашей работы лежит изучение защитных сил организма? Спрашивается,
какое отношение имеет к механизмам этой защиты ваша зеленая плесень?
поездке в Ростов - весной в Ростове предполагалась конференция, на которой
наш институт должен был выступить с новыми работами.
есть и серьезная сторона, над которой мне нужно подумать, сказал он. - Вчера
в организационном комитете обсуждали программу. Ваш доклад назначен на
первый день. Нет возражений?
старательно уверяла себя в том, что новые темы, появившиеся в нашем плане, -
это очень важные, интересные темы.
В РОСТОВЕ
не укладываются в теоретические построения, еще вчера казавшиеся
бесспорными, как аксиома. Факты эти касались природы фага.
мне, что пора серьезно заняться теорией - не на совещаниях, а в лаборатории.
Татьяна Петровна.
неопределенно-осторожной улыбкой, чуть показывающейся на тонких губах.
свой доклад словами: "Итак, в сложном вопросе о природе фага мы являемся
свидетелями бесспорной победы крамовского направления".
успех, и этот бесспорный успех определился примерно на третий день работы,
когда все происходившее на конференции стало как бы само собой
поворачиваться в сторону крамовской школы. Почти в каждом сообщении
упоминались имена Крупенского, Бельской, Мелковой. Все стало "крамовским", в
том числе и мой доклад по лизоциму, не имевший к теории Валентина Сергеевича
ни малейшего отношения.
в которых, подсмеиваясь над собой, он рассказывал о том, как ему живется в
Ростове, я невольно сравнивала их с письмами Андрея - почерки были очень
похожи. Но для Андрея письма всегда были как бы средством объяснить себе и
мне то, чем заняты его ум и сердце. А Митя не только не стремился открыть
себя, а, напротив, прятался в свои остроумные письма. Но как он ни прятался,
а кое о чем я догадывалась, тем более что хвостики нашего памятного
разговора - накануне его отъезда из Москвы - время от времени мелькали среди
торопливых строк.
комнаты выходили на бульвар, по которому до поздней ночи гуляли молодые
ростовчане.
и позвонили, что с завода поедут еще куда-то. Было тихо, луна поднималась
над городом - огромная, красная, "магнетическая", как сказал о ней Митя. И
действительно, от нее почему то было трудно отвести глаза. Фонари нежно и
ярко освещали пышные липы бульвара.
нужно топать ногами?
что помогло, не правда ли?
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Доставалов Александр
Роллинс Джеймс
Эриксон Стивен
Глуховский Дмитрий