Чтение 95–й страницы книги ~Улица младшего сына~

Мы приложили все усилья,
Чтоб с честью выйти из беды:
Володя, Ваня, тетя Киля
Пожар тушили без воды...

Здесь же давно прослыл среди партизан на редкость памятливым и
увлекательным рассказчиком Володя. Началось это с того, что как-то на
пионерском сборе Володя рассказал про челюскинцев, которые тоже были если
не камнем, то льдами отрезаны от Большой земли и жили также в темноте
полярной ночи, но не сдались стихии. Не струсили и победили! И всех их
спасли! Воодушевленно повествуя об этом, Володя и не заметил, как из
темноты галереи подошли взрослые партизаны, остановились, заслушались... С
тех пор частенько стали просить Володю рассказать что-нибудь. Маленький
вожак подземных пионеров давно уже завоевал всеобщую любовь, а после того
как Володя в последней разведке узнал о немецкой попытке затопить
каменоломни и, предупредив партизан, тем самым спас отряд от верной гибели,
тетя Киля и все другие женщины прониклись к Володе особенной нежностью.

"Да, дело наше было бы полная труба и даже с морской водой", - шутил дядя
Манто.

- Ну-ка, Володя, расскажи нам про что-нибудь, - попросил он, когда через
три дня после Володиной разведки партизаны собрались вечером в Ленинском
уголке.

- Хотите, я вам расскажу еще про Спартака? Как он однажды тоже попал в
такое положение, что совсем как будто уже гибель пришла. Но он не
растерялся!

Все придвинулись поближе.

Дядя Манто поправил фитиль в фонаре и, чтобы не загораживать своей огромной
костлявой фигурой маленького рассказчика, сел на пол, подложив доску.

- Вот однажды, - начал Володя, - это уж было после того, что я вам в
прошлый раз рассказывал, - римляне загнали восставших гладиаторов и рабов в
одно узкое место. И Спартак должен был отступить и уйти со своими войсками
на высокую площадку. За ней был с одной стороны очень высокий обрыв,
восемьсот футов... Это выходит... Погодите, сейчас решу, то есть
сосчитаю...

- Ну, по-нашему, метров двести, - быстро подсчитал дядя Манто.

- Да, верно, дядя Яша: двести метров, значит. А там, где площадка
спускалась к равнине, - там дорогу загородили римляне. И вот они считали
уж, что Спартак в ловушке. Куда, правда, ему деваться? Римлян тут было
много тысяч. В три раза больше, чем у Спартака бойцов. А он был прижат к
обрыву.

- Да, положение вроде нашего, - пробормотал дядя Яша.

- Не мешай, Яков Маркович! - с нетерпением крикнули из темноты. - Давай,
давай, Володя!

- Еды у гладиаторов осталось только на шесть дней. Римляне уже
рассчитывали, что Спартак сдастся. Они уже придумывали, как будут
расправляться с ним. Но мудрый Спартак, - голос у Володи зазвенел от
издавна копившегося восхищения, - нашел выход. "Прикажи всем рубить в роще
ивовые прутья", - сказал он своему другу Борториксу. Борторикс очень
удивился, конечно, но выполнил приказание. И тогда Спартак велел вязать из
прутьев длинную лестницу. "Для того, кто сильно желает, нет ничего
невозможного на свете. Нас тут тысяча двести человек - за полтора часа мы
сплетем лестницу нужной длины и спасемся по ней!" - воскликнул Спартак.
Вот! И все стали сплетать из прутьев лестницу. А когда она была готова, ее
сбросили вниз со скалы, и в темноте все гладиаторы вместе со Спартаком
спустились в долину, зашли в тыл римлянам и неожиданным ударом разгромили
их. Потому что римляне не могли заранее догадаться, что Спартак ударит на
них с этой стороны.

- Здорово! - послышалось из темноты.

- Молодец твой Спартак! - говорили те, кто сидел поближе к огню. - Ну,
интересно ты, малый, рассказываешь! Главное - память!

- Вот, может быть, в мы что-нибудь придумаем, чтобы немца перехитрить.
Только нам лесенку не вниз, а вверх протянуть бы...

Тут раздался откуда-то из мрака густой голос Василия Алексеевича Ковалева,
отца Нины в Толи, старого партизана.

- Это ты, конечно, рассказал интересно, - проговорил он. - Только что ты
нам про того давнишнего Спартака говоришь! Времена тогда другие были. А я
вот вам сейчас кое-что маленько поближе к нашему моменту расскажу - что
сам, своими глазами видел. Я вот - знает, возможно, кто из вас? - с
Чапаевым Василием Ивановичем вместе воевал, у него был в дивизии. Да и по
плотничьему делу помогать приходилось. Ведь мы оба с Василием Ивановичем по
одной части: столяры-плотники, на все руки работники. Вот, стало быть...

Володя во все глаза смотрел на старого Ковалева. Ему и в голову никогда не
приходило, что дядька Ковалев, партизанский плотник, отец Нины, был
чапаевцем. Своими глазами видел Чапаева, воевал с ним вместе! Вот так
штука! Вот какие люди в партизанской крепости!

А Ковалев продолжал:

- И вот вышло у нас такое положение. Готовил Чапаев наступление на
белоказаков. Он тогда командовал еще отрядом. А белоказаки тоже, значит,
готовили свой удар. Вот Чапаев задумал разбить их встречным. А для этого
надо было перейти через Урал... Это река так называется... Приказал Чапаев
инженерам нашим строить мост. "Да такой, говорит, мост наведите мне, чтобы
пушки-то не утонули". Ну, начали инженеры совещаться да подсчитывать,
сколько те пушки весят, да какова нагрузка на один квадратный метр
приходится, да какая скорость течения, да какие материалы будут для
стройки, да как по инструкции, да по конструкция...

- Одним словом, бюрократизм, - подсказали из темноты.

Ковалев, прищурившись, поглядел в ту сторону.

- Почему ж? - продолжал он. - Дело трудное, в два счета моста не поставишь.
Тут по формуле надо. Уж они привыкли так... Ну, обсудили всђ инженеры,
подсчитали, сообразили, пошли к Чапаеву и докладывают, что мост, конечно,
построить можно, только займет это три месяца. Ну, а если маленько похуже
построить, то готов будет через месяц. А Чапаев инженерам отвечает: "Мне
ваш мост через месяц будет нужен, как субботняя баня понедельнишному
утопленнику, - ни к чему. Ясно? Он мне через три дня нужен".

- Вот это другой разговор! - одобрил кто-то из слушателей.

- Да, это уже по-нашему, - поддержали его из коридора.

- И приказал Чапаев инженерам построить мост в три дня. Хоть по
конструкции, хоть по инструкции - как им желательно. Да еще пригрозил: "Не
построите - по-другому разговаривать с вами буду". Опять инженеры
собрались; думали, считали, докладывают: "Товарищ командующий, мост через
трое суток, как вы приказали, будет, но прямо надо сказать: на четвертые
сутки весь мост поплывет. И если вы будете отступать, то, выходит дело,
бойцам обратно через реку уже вплавь перебираться надо будет". А Чапаев
обрадовался и отвечает: "Вот и хорошо! А отступать не будем. Чапаев не
отступает! Мне только бы на ту сторону перебраться, а там - шут с ним, с
мостом. Пусть хоть тонет". Ну, закипела работа. Тоже и мне довелось там
топориком постучать. Уральск в степи стоит, лесов нет кругом. Телеграфные
столбы мы валили - из них козлы ставили, упоры. А потом все в ход пошло: и
двери с домов, и ворота, и заборы. Днем и ночью работали. Поверх упоров -
значит, козел - бревна настилали, а на них клали плетни, двери. Случалось
так, что водой козлы сносило - течение там очень сильное. А все-таки раньше
чем через трое суток навели мост. И велел Чапаев переправляться. Пушки на
руках протащили, потом обозные повозки перекатили. А мост качается, весь
зыбкий... Вспомнить - жуть! Ну, все-таки переправились. Да так дали
белоказакам, что они о наступлении и думать забыли. Где уж тут! Никак они
Чапаева на этом берегу не ожидали. И погнал их Василий Иванович. А потом
инженерам велел благодарность объявить в приказе "за лихую наводку моста".
Так что, выходит, Вовка, не хуже твоего Спартака - пожалуй, еще и почище,
а?

Все зашумели. Дядя Манто подхватил Володю и стал тормошить его, но Ковалев
поднял руку, и слушатели опять угомонились.

- А хотите правду знать, к чему я это вам все рассказал?

- Хотим, хотим! К чему, дядя Ковалев?

- Ну, только условимся "ура" не орать, а то у меня голова со вчерашнего дня
болит. Обещаетесь, не будете кричать?

- Нет, нет, не будем! - закричали молодые партизаны так оглушительно, что
Ковалев прикрыл ладонями уши.

- Если вот так не будете, так вовсе я оглохну. Ну ладно, скажу. Был я
сейчас в штабе. Там совещание только что кончилось. Скоро вам всем объявят
решение. А решение такое, - и густой голос Ковалева загремел, - пробиваться
будем, через камень выход станем прорезать! Жученков по карте своей место
уже указал. Выискали под землей одну выработку далекую. Вот там в станем
прорезать. И будем уходить в Старокрымские леса. Только работать придется
всем порядочно: метров двадцать камня пробить надо. А что? И сорок, если
надо будет, пробьем! Верно?

Глава XVI. ПОСЛЕДНЯЯ РАЗВЕДКА

Казалось, уже целая жизнь прожита здесь, под землей! Странная, вчера еще
считавшаяся невероятной жизнь, где не было деления на дни и ночи, где
сверху, снизу, со всех сторон, вокруг и везде был один сплошной камень и
лишь выточенные в его толще глубинные пустоты были ничтожным пространством,
в котором возможно существование человека.

Но все шло своим порядком, строго соблюдаемым в подземной крепости. Гудели
телефоны в штабе, сменялись караулы, выставлялось боевое охранение в
секторы "Волга" и "Киев". На нижнем горизонте политрук Корнилов ежедневно
вел с партизанами учебную стрельбу по свечкам. В Ленинском уголке Володя
проводил в свободное от работы время пионерские сборы.

Впрочем, свободного времени теперь почти не оставалось.

В три смены, ни на минуту не останавливаясь, не ведая о том, ночь или день
на земле, партизаны работали "на подземном объекте No 1".

"Объектом No 1", чрезвычайным и сверхударным, партизаны величали новую
узкую штольню, которую прорезали теперь в одном из самых отдаленных