не отличаются от вкусов и поступков многих других людей, выбравших путь
порока: они одинаковы по сути, но различны по форме. Я - злодей либертажа. Я
достаточно богат, чтобы обойтись без этого ремесла, и занимаюсь им
единственно ради удовлетворения моих страстей; они настолько сильны, что я
могу возбудиться только через воровство или убийство - только они способны
воспламенить меня. Никакие прочие упражнения не могут вызвать во мне
состояния, благоприятного для наслаждения; но стоит мне совершить то или
иное из этих преступлений, как кровь моя вскипает, член поднимается, и тогда
мне необходимы женщины. В такие минуты мне мало одной жены, и я вызываю
служанок или юных красивых девиц, которые попадают под руку. Если их не
оказывается рядом, мадам д'Эстерваль идет их искать. Эта женщина -
удивительное создание, Жюстина; она наделена такими же вкусами и фантазиями,
как и я, она помогает мне в моих утехах, и мы оба получаем от них
удовольствие.
д'Эстерваль меня обманула?
что не так просто найти более развратную женщину. Но вас надо было искусить,
и для этого понадобились обман и притворство. Следовательно, вы будете
служить здесь удовольствиям моим и моей жены... Ах, вот что ужасает вас, мой
ангел! Вы не ошиблись: вы будете Цирцеей путешественников, которые здесь
проезжают, вы будете их соблазнять, прислуживать им, утолять все их страсти,
чтобы погубить их наверняка... Чтобы нам легче было с ними расправиться.
узнаете суть дела, вам будет трудно убежать отсюда, что вы останетесь по
доброй воле, потому что вам просто будет невозможно не остаться.
послышался сильный шум, д'Эстервалю пришлось пойти встретить двух торговцев
на лошадях, сопровождаемых тяжело груженными мулами, которые направлялись на
ярмарку в Доль и решили заночевать в этой живодерне.
д'Эстерваль, предложив им подождать ужин, вернулся закончить свои
наставления Жюстине.
которых я уже признался, у меня должны быть и другие, не менее странные, и
вот что именно способствует моим страстям. Я хочу, чтобы путники, которые
погибают от моей руки, были предупреждены о моих намерениях; мне нравится,
когда они узнают, что попали к злодею; я люблю, когда они защищаются, короче
говоря, я должен победить их силой. Это обстоятельство меня возбуждает, оно
разжигает мои страсти, оно возбуждает мой член, когда дело сделано, до такой
степени, что мне после этого абсолютно необходимо совокупиться с любым живым
существом независимо от его пола и возраста. Вот какую роль я вам предлагаю,
мой ангел: именно вы сознательно будете делать все, чтобы спасти несчастных
или принудить их защищаться. Скажу вам больше: такой ценой вы обретете
свободу. Если вам удастся устроить побег хоть одному человеку, вы можете
бежать вместе с ним, и преследовать я вас не буду - даю честное благородное
слово. Но если он погибнет, вы останетесь, а поскольку вы добродетельны, вы
останетесь, как я уже предупреждал вас, по своей воле, так как вас будет
держать здесь надежда избавить от моей ярости хоть одну из жертв. Если вы
убежите от меня, будучи уверены в том, что я не собираюсь бросать это
ремесло, вас всю жизнь будет преследовать совесть - сожаление, что вы не
пытались спасти тех, кто появится здесь после вашего ухода; вы никогда не
простите себе, что упустили случай совершить такой добрый поступок, поэтому,
повторяю, надежда на удачу прикует вас к моему дому. Вы мне возразите, что
все это бесполезно, что вы все равно сбежите при первой же возможности и
разоблачите меня? Так вот: не такой я наивный, милая, чтобы не иметь ответ
на этот вопрос. Итак, слушайте еще: не проходит и дня, чтобы я кого-то не
убивал, Жюстина, то есть получится шесть трупов, прежде чем вы доберетесь до
ближайшего суда, шесть жертв, которых вы погубите, пытаясь погубить меня,
вот так, даже если допустить такую возможность (хотя это невозможно, ибо я
скроюсь через несколько дней после вашего исчезновения), на вашей совести
будут шесть мертвецов.
могли бы спасти и других. Видишь, Жюстина: разве я был неправ, говоря, что
вы останетесь добровольно? Теперь бегите, если вам позволит совесть, бегите:
двери открыты, и путь свободен!
ваша злобность!
стимулов для моих адских страстей. Я хочу принудить вас участвовать в моих
злодеяниях; я хочу приковать вас посредством добродетели к пороку и
распутству; а когда я буду сношать вас, Жюстина - вы ведь понимаете, что так
оно и будет, - эта восхитительная мысль сделает мой оргазм необыкновенно
сладостным.
вы достаточно ловки, чтобы помочь спастись кому-нибудь, ну что ж вы имеете
право спастись сами. Но если нет, вы запятнаете свои руки кровью жертв, вы
будете их убивать и грабить вместе со мной, вы будете лежать голенькой на их
еще теплых и окровавленных трупах, и я буду вас сношать... Вот сколько у вас
причин спасать их! Сколько искусства, сколько ловкости потребуется вам,
чтобы отвести от них мои кинжалы! Ах, Жюстина! Никоща ваши хваленные
добродетели не смогут явить себя с таким блеском, никогда у вас .не будет
лучшей возможности оказаться достойной уважения и восхищения честных и
добропорядочных людей.
делам и оставил ее наедине с ужасными мыслями.
испробовало на мне все свои фантазии, что после всего, что заставила
испытать меня моя судьба, у него не осталось ничего, мне не известного...
Как же я ошибалась! Вот они, беспримерные ухищрения жестокости, и я уверена,
что они неведомы даже обитателям преисподней. Этот монстр прав: сбежав
немедленно, чтобы донести на него, я наверняка потеряю не один день, между
тем, как, возможно, нынче же вечером я смогу вырвать из лап смерти обоих
путников, которые только что приехали. Однако, - продолжала она, - если
через год или два я увижу, что вообще невозможно спасти ни одного
человека... не лучше ли сбежать прямо сейчас? Ах нет, ни за что! Ведь он
сказал, что исчезнет вскоре после моего бегства, но перед тем убьет всех,
кто попадется ему под руку, а ведь я могла бы избавить их от смерти...
Чудовище! Он совершенно прав: я останусь из-за своих убеждений. Иначе я
убежала бы сразу, а так преступницей меня сделает добродетель. О, Всевышний
и Всемогущий, неужели ты позволишь, чтобы добро порождало столько зла? Разве
в том твоя справедливость, чтобы смотреть, как добродетель ведет к
несчастьям? Как разочарует добрые души история моей жизни, если когда-нибудь
она будет написана! А ты, кому доведется узнать ее, не смей ее обнародовать,
умоляю тебя: ты бросишь семена отчаяния в сердца людей, приверженных к
добру, ты толкнешь их на путь порока, рассказывая о его вечном торжестве!
размышлениям, когда неожиданно их прервала вошедшая мадам д'Эстерваль.
нужно чтобы заполучить тебя. Но не горюй, Жюстина, ты легко привыкнешь ко
всему: я уверена, что через несколько месяцев сама мысль бросить нас уже не
придет в твою головку. Поцелуй меня, детка, ты настоящая красавица, и я
жажду увидеть тебя в деле с моим мужем.
более тесный союз, чем наш; мы до самозабвения занимаемся всем, что
доставляет нам удовольствие, и поскольку у нас одинаковые наклонности, одни
и те же средства, мы удовлетворяем друг друга.
наши наслаждения, когда мы, опьянев от крови, предаемся им.
священные и удобные для нас принципы, мы захотели воспользоваться ими.
Женщины, о которых ты спрашиваешь, - наши сообщницы: воспитанные в пороке,
обожающие его почти так же, как мы, они и не помышляют о том, чтобы спасать
жертвы. Иногда муж ими пользуется, но держит их на расстоянии. Ты одна
будешь равной нам, эти создания будут служить тебе, как служат нам, и
обедать ты всегда будешь с нами, а не с ними.
подобные жестокости?
сочувственно улыбаясь, - нет ничего особенного в том, что мы делаем: нельзя
оскорбить природу, следуя своим наклонностям, и я уверяю тебя, что только от
нее мы, мой супруг и я, получили все, что составляет нашу сущность.
Наши гости сели ужинать, пойди к ним, пошушукайся с ними, предупреди их и
попытайся спасти, только отдайся им, если они тебя захотят: не забудь, что
это лучший способ внушить доверие.
ниже, поведаем читателю о чудовищных обычаях этого дома и о персонажах,
живущих в нем.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Доценко Виктор
Ильин Андрей
Ильин Андрей
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Куликов Роман