наблюдали за ним. Войско партизан все время передвигалось.
Юрий Андреевич совершал переходы вместе с ним. Это войско не
отделялось, не отгораживалось от остального народа, через
поселения и области которого оно двигалось. Оно смешивалось с
ним, растворялось в нем.
доктор на свободе, и только не умеет воспользоваться ей.
Зависимость доктора, его плен ничем не отличались от других
видов принуждения в жизни, таких же незримых и неосязаемых,
которые тоже кажутся чем-то несуществующим, химерой и
выдумкой. Несмотря на отсутствие оков, цепей и стражи, доктор
был вынужден подчиняться своей несвободе, с виду как бы
воображаемой.
сошли ему даром, но это была игра с огнем. Больше он их не
повторял.
клал его ночевать в свою палатку, любил его общество. Юрий
Андреевич тяготился этой навязанной близостью.
2
восток. Временами это перемещение являлось частью общего
наступательного плана при оттеснении Колчака из Западной
Сибири. Временами, при заходе белых партизанам в тыл и попытке
их окружения, движение в том же направлении превращалось в
отступление. Доктор долго не мог постигнуть этой премудрости.
которому, а иногда и по которому совершалось это отхождение,
были разные, смотря по переменам военного счастья, белые и
красные. Редко по внешнему их виду можно было определить,
какая в них власть.
крестьянского ополчения, главным в них становилась именно эта
тянущаяся через них армия. Дома по обеим сторонам дороги
словно вбирались и уходили в землю, а месящие грязь всадники,
лошади, пушки и толпящиеся рослые стрелки в скатках, казалось,
вырастали на дороге выше домов.
виде военной добычи склад английских медикаментов, брошенный
при отступлении офицерским каппелевским формированием.
казалось белым, всЈ неосвещенное -- черным. И на душе был
такой же мрак упрощения, без смягчающих переходов и полутеней.
представляла поток черной слякоти, через который не везде
можно было перейти вброд. Улицу переходили в нескольких, очень
удаленных друг от друга местах, к которым по обеим сторонам
приходилось делать большие обходы. В таких условиях встретил
доктор в Пажинске былую железнодорожную попутчицу Пелагею
Тягунову.
женщина со знакомым лицом, бросающая ему через дорогу, как с
одной набережной канала на другую, двойственные взгляды, то
полные решимости поздороваться с ним, если он ее узнает, то
выражающие готовность отступить.
переполненного товарного вагона, толпы согнанных на трудовую
повинность, их конвойных, и пассажирки с перекинутыми на грудь
косами, он увидел своих в середине картины. Подробности
позапрошлогоднего семейного переезда с яркостью обступили его.
Родные лица, по которым он истосковался смертельно, живо
возникли перед ним.
немного вверх по улице, к месту, где ее переходили по
выступающим из грязи камням, сам достиг этого места,
переправился к Тягуновой и поздоровался с ней.
забранном в партию трудобязанных красивом неиспорченном
мальчике Васе, ехавшем вместе с ними в одной теплушке,
Тягунова описала доктору свою жизнь в деревне Веретенниках у
Васиной мамы. Ей было у них очень хорошо. Но деревня колола ей
глаза тем, что она в веретенниковском обществе чужая, пришлая.
Ее попрекали сочиненной ее якобы близостью с Васею. Пришлось
ей уехать, чтобы окончательно ее не заклевали. Она поселилась
в городе Крестовоздвиженске у сестры Ольги Галузиной. Слухи о
виденном будто в Пажинске Притульеве ее сюда сманили. Сведения
оказались ложными, а она тут застряла на жительство, получив
работу.
сердцу. Из Веретенников дошли известия, что деревня
подверглась военной экзекуции за неповиновение закону о
продразверстке. Видимо, дом Брыкиных сгорел и кто-то из
Васиной семьи погиб. В Крестовоздвиженске у Галузиных отняли
дом и имущество. Зятя посадили в тюрьму или расстреляли.
Племянник пропал без вести. Первое время разорения сестра
Ольга бедствовала и голодала, а теперь прислуживает за харчи
крестьянской родне в Звонарской слободе.
аптеке, имущество которой предстояло реквизировать доктору.
Всем кормившимся при аптеке, в том числе Тягуновой, реквизиция
приносила разорение. Но не во власти доктора было отменить ее.
Тягунова присутствовала при операции передачи товара.
дверям склада. Из помещения выносили тюки, оплетенные ивовыми
прутьями бутыли и ящики.
тощая и запаршивевшая кляча аптекаря. Дождливый день клонился
к вечеру. На небе чуть расчистило. На минуту показалось
стиснутое тучами солнце. Оно садилось. Его лучи темной бронзою
брызнули во двор, зловеще золотя лужи жидкого навоза. Ветер не
шевелил их. Навозная жижа не двигалась от тяжести. Зато
налитая дождями вода на шоссе забилась на ветру и рябила
киноварью.
глубокие озера и колдобины. В захваченной партии лекарств
оказалась целая банка кокаину, нюханьем которого грешил в
последнее время партизанский начальник.
3
сыпной тиф, летом -- дизентерия и, кроме того, усиливавшееся
поступление раненых в боевые дни возобновлявшихся военных
действий.
партизан непрерывно пополнялись новыми восстающими в местах,
по которым проходили крестьянские полчища, и перебежчиками из
неприятельского лагеря. За те полтора года, что доктор пробыл
у партизан, их войско удесятерилось. Когда на заседании
подпольного штаба в Крестовоздвиженске Ливерий Микулицын
называл численность своих сил, он преувеличил их примерно
вдесятеро. Теперь они достигли указанных размеров.
санитаров с подходящим опытом. Правою его рукою по лечебной
части были венгерский коммунист и военный врач из пленных
Керени Лайош, которого в лагере звали товарищем Лающим, и
фельдшер хорват Ангеляр, тоже австрийский военнопленный. С
первым Юрий Андреевич объяснялся по-немецки, второй, родом из
славянских Балкан, с грехом пополам понимал по-русски.
4
служащие санитарных частей не имеют права вооруженно
участвовать в боевых действиях воюющих. Но однажды доктору
против воли пришлось нарушить это правило. Завязавшаяся стычка
застала его на поле и заставила разделить судьбу сражающихся и
отстреливаться.
рядом с телеграфистом отряда, занимала лесную опушку. За
спиною партизан была тайга, впереди -- открытая поляна,
оголенное незащищенное пространство, по которому шли белые,
наступая.
каждого в лицо. Это были мальчики и юноши из невоенных слоев
столичного общества и люди более пожилые, мобилизованные из
запаса. Но тон задавали первые, молодежь, студенты
первокурсники и гимназисты восьмиклассники, недавно
Буджолд Лоис
Жюль Верн
Майер Стефани
Никитин Юрий
Шилова Юлия