электростанция, снабжавшая весь город энергией. Еще большие неудобства
причинял тот факт, что все девять мостов теперь украшали дно Тигра. Правда,
толпы мелких предпринимателей быстро организовали многочисленные переправы
через реку; большие паромы перевозили легковые автомобили и даже грузовики,
плоскодонки брали до десяти пассажиров с велосипедами, а простые лодчонки -
и того меньше.
переполняли иностранные журналисты и операторы, хотя все знали, что раис
прячется в бункере под этим отелем. Хуже того, уцелела и находившаяся на
перекрытой улице недалеко от Каср-эль-Абиада в Рисафе штаб-квартира
секретной полиции - несколько связанных друг с другом зданий,
реконструированных изнутри, но сохранивших старые фасады. Под двумя из этих
зданий располагался "гимнастический зал", где Омар Хатиб пытками добивался
признаний.
котором размещался Мухабарат, включавший отделы внешней разведки и
контрразведки.
обдумывал, что ему делать с меловой отметкой. Он не забыл недвусмысленного
приказа: ни в коем случае не приближаться к тайникам. Будь он чилийским
дипломатом, подчинился бы приказу - и был бы прав. Но Монкада не умел долго
- если нужно, сутками, пока птицы не начнут вить гнездо на твоей шляпе, -
лежать на наблюдательном посту и следить за тем, что происходит вокруг.
другой берег в Рисафу, а когда начались налеты авиации союзников, пошел на
овощной базар в Касре. На тротуарах время от времени попадались случайные
прохожие, спешившие укрыться в домах, как будто стены убогой хижины смогут
защитить их от крылатой ракеты "томагавк". Мартин был просто одним из таких
испуганных прохожих, к тому же во время налетов патрули секретной полиции
предпочитали не бродить по улицам.
ему были видны улица, двор и тот камень во дворе, под которым располагался
тайник. Мартин неподвижно лежал на крыше и наблюдал в течение восьми часов -
с восьми вечера до четырех утра.
направить сюда не меньше двадцати полицейских. За восемь часов эти двадцать
человек так или иначе непременно выдали бы себя: шарканьем ботинок по камню,
кашлем, потягиванием одеревеневших мышц, чирканьем спичек, огоньком
сигареты, приглушенным приказом перестать курить. Что-то в этом роде
обязательно должно было бы произойти. Мартин никак не мог поверить в то, что
люди Хатиба или Рахмани смогли бы за восемь часов и пальцем не шевельнуть.
прекратились. На базаре не было видно ни единого огонька. Мартин еще раз
проверил, не установлена ли в каком-нибудь из окон камера, но поблизости не
было видно даже подходящего окна. В десять минут пятого он бесшумно
соскользнул с крыши, пересек узкую улочку - в своей темно-серой одежде ночью
он был почти невидимкой, - нашел нужный камень, извлек письмо и тут же ушел.
посольства СССР Куликова, а через несколько минут - в своей лачуге.
Обитатели виллы спали и не заметили его отсутствия.
не было никакой связи. Он не видел ни одного условного мелового знака. Со
времени его последнего сообщения никто не пытался установить с ним контакт.
На его банковский счет деньги не поступили. Тем не менее его сообщение было
получено - он сам проверил. В чем дело?
не должен нарушать приказы, но считал, что на месте он лучше Паксмана
понимает ситуацию и имеет право сам принимать решения. Той ночью он
рисковал, но риск был оправдан, потому что он противопоставлял свое
искусство ведения тайных операций искусству тех, кто, по его убеждению,
многим уступал ему. Если бы он заметил хотя бы ничтожный намек на то, что
переулок находится под наблюдением, он тут же ушел бы, и никто его не увидел
бы.
могло быть и так, что Иерихон лишь сообщил то, что слышал от Саддама
Хуссейна своими ушами. Все упиралось в тот миллион долларов, который ЦРУ
отказалось платить. Мартин решил сам написать ответ.
в общем события развиваются более или менее по плану и надо просто набраться
терпения. Он сообщил, что его последнее письмо было действительно взято и
передано, но что он, Иерихон, будучи разумным человеком, должен понимать:
миллион долларов - это очень большая сумма, и, прежде чем ее выплатить,
нужно проверить информацию, а на это требуется время. В эти тревожные дни
Иерихону следует сохранять спокойствие и терпеливо ждать, когда в
условленном месте появится новая меловая отметка. Тогда их сотрудничество
будет возобновлено.
рвом, который окружал мавзолей в Аадхамийе, а когда стемнело, мелом начертил
условный знак на ржавых воротах гаража в Майсуре.
настраивал свой приемник на условленную волну, но Эр-Рияд молчал. Мартин
.понимал, что, отдав приказ о возвращении, руководители операции теперь
скорее всего просто ждут, когда он перейдет границу. Но Майк Мартин решил
еще немного задержаться в Багдаде.
туристов. Этот крохотный островок, чуть больше кораллового атолла, входит в
состав архипелага Чагос, расположенного на юге Индийского океана. Формально
Диего-Гарсия принадлежит Великобритании, но британцы давным-давно отдали его
в аренду США.
для 4300-го авиахрыла бомбардировочной авиации ВВС США, укомплектованного
"летающими крепостями" Б-52.
вооружении ВВС США больше тридцати лет, из которых не один год составляли
костяк американской стратегической авиации (штаб-квартира которой находилась
в Омахе, штат Небраска). В те годы летающие мастодонты, напичканные
термоядерными бомбами, день и ночь кружили возле границ советской империи.
Старые бомбардировщики оставались грозной силой. Во время войны в Персидском
заливе эти устаревшие самолеты посеяли настоящую панику в частях так
называемой элитной Республиканской гвардии, окопавшейся в пустынях южного
Кувейта. Если эта элита иракской армии при наступлении наземных войск
коалиции вылезала из нор с поднятыми руками, то в этом была немалая заслуга
Б-52, круглосуточно бомбивших позиции гвардейцев.
грузоподъемность и бомбовая нагрузка настолько велики, что они успели
сбросить 26 000 тонн бомб, то есть сорок процентов всего тоннажа авиабомб,
сброшенных на Ирак в течение всей войны.
гигантские крылья, каждое из которых несет по две пары двигателей J-57,
прогибаются и свисают к земле. Если Б-52 взлетает с полной нагрузкой, то
сначала поднимаются в воздух крылья. Какое-то время они располагаются даже
выше тяжелого фюзеляжа самолета; со стороны может показаться, что летающая
крепость, как чайка, машет крыльями. Лишь в полете крылья занимают привычное
горизонтальное положение.
сыплются на землю как бы сами по себе прямо с небес. Именно поэтому летающие
крепости наводили такой ужас на Республиканскую гвардию. Для "ковровой"
бомбежки Б-52 очень хороши, но высокой точностью бомбометания они не
отличаются. 06 этом и хотел напомнить полковнику сержант.
и направились к Саудовской Аравии. Каждый самолет нес максимальную бомбовую
нагрузку: пятьдесят одну семьсотпятидесятифунтовую бомбу без специальной
системы наведения (в авиации такие бомбы называли "утюгами"). Их сбрасывали
с высоты тридцать пять тысяч футов, а дальше они падали как им
заблагорассудится. Двадцать семь бомб размещались в корпусе самолета,
остальные крепились на кронштейнах под крыльями.
Экипажи бомбардировщиков надеялись на то, что им удастся приятно провести
еще один день на своем затерявшемся в океане тропическом островке, занимаясь
рыбной ловлей, плаванием и ныряя с аквалангами к рифам, и с неохотой
прокладывали курс к далекому иракскому заводу, который они никогда не видели
и никогда не увидят.
не из-за их серовато-коричневой окраски и не потому, что они имеют какое-то
отношение к авиаполку, базировавшемуся когда-то в английском Ист-Кенте.
Можно было бы подумать, что слово "бафф" как-то связано с сокращенным
обозначением самолета, но на самом деле оно представляет собой аббревиатуру
самого популярного прозвища Б-52: "Big Ugly Fat Pucker", что значит
"огромный безобразный жирный прохвост".
нужный им иракский цех, сбросили все сто пятьдесят три бомбы, а потом
развернулись и полетели назад, к архипелагу Чагос.
голос стали требовать дополнительных фотографий таинственных сот для
гигантских пчел, оценить эффективность бомбардировки был послан еще один
самолет. На этот раз на аэрофотосъемку отправился разведывательный "фантом",
пилотируемый летчиком воздушной национальной гвардии из Алабамы. "Фантом"
поднялся с бахрейнской базы Шейх Иза, которую пилоты называли "Шейкис
пицца".
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Круз Андрей
Круз Андрей
Свержин Владимир
Глуховский Дмитрий