само собой получилось. Вот дурак, сразу не догадался...
внимание, что сегодня я перебрал. Я спьяну увязался за вами, не сообразив,
что вам всего лишь нужно было отлучиться на пару минут. Конечно же, я
подожду вас здесь.
гневно выкрикнула:
обставленную, как будуар. Несмотря на то, что Бланка провела в своих новых
покоях всего лишь одну ночь, они чувствовались обжитыми и уже пахли своей
хозяйкой - в воздухе витал тонкий аромат жасмина и еще чего-то невыразимо
приятного, чем всегда пахло от Бланки и от всех ее личных вещей. Этот
запах всякий раз вызывал у Филиппа сильное возбуждение.
просунулась голова Коломбы, горничной Бланки. Увидев свою госпожу с
мужчиной, она мгновенно исчезла.
Филиппу на стоявшее рядом кресло. Филипп машинально сел, не сводя с нее
восхищенного взгляда. Он любовался ее изящными, грациозными движениями,
живой мимикой ее лица, тем, как она усаживается и сидит, - он любовался ею
всей. Бланка была одета в изумительное платье из великолепной золотой
парчи, которое удачно подчеркивало ее естественную привлекательность,
превращая ее из просто хорошенькой в ослепительную красавицу. Филипп
почувствовал, что начинает терять остатки трезвости.
улыбаясь, сказал он. - Между прочим, вы знаете, как называет вас
Маргарита? Стыдливой до неприличия, вот как. И она совершенно права. Порой
вы со своей неуместной стеснительностью сами ставите себя в неловкое
положение. Это ваше уязвимое место, и я буду не я, если не найду здесь
какой-нибудь лазейки в вашу спальню.
вас обвинить, чтобы вы могли опровергнуть мое обвинение только одним
способом...
прекратите!
начало действовать выпитое в брачных покоях вино, - и она закружилась
вдвое быстрее. И, естественно, вдвое быстрее он замолотил языком:
резче, емче, весомее... и гораздо интимнее. Что ты в самом деле - все
выкаешь да выкаешь?
как, ты моя троюродная сестричка. Даже больше, чем троюродная, почти
двоюродная - ведь мой дед и твоя бабка были двойняшки. Близнецы к тому же.
Ну, доставь мне удовольствие, милочка, называй меня на ты.
раз подвыпивши, Филипп с настойчивостью, достойной лучшего применения,
начинал выяснять у нее, что же мешает им быть на ты.
выйдет.
- Ну да, как же! Ведь вы, сударыня, дочь и сестра кастильских королей, а я
- всего лишь внук короля Галлии. Мой род, конечно, не столь знатен, как
ваш, а мой предок Карл Бастард, как это явствует из его прозвища, был
незаконнорожденным... Ха!
одному сонмищу ублюдков...
больше возбуждаясь. - Мы просто обязаны быть друг с другом на ты. И
никаких возражений я не принимаю.
сказала Бланка. - Дескать, коль скоро мы с вами на ты, то и наши
отношения, как вы поговариваете, должны быть "на надлежащем уровне".
сначала сблизиться и лишь затем перейти на ты.
Бланкой, как бы нечаянно обнял ее за талию и привлек к себе.
телом. - Что вы...
однако глаза его лихорадочно блестели. Он отбросил с ее лба непокорную
прядь волос и запечатлел на нем нежный поцелуй. - Вот мы и сблизились...
Гм. По крайней мере, частично.
моей, я ухаживаю последние три недели? Ясное дело, за вами. И что в ответ?
Меня не замечают! Ради кого я отослал господина де Монтини в Рим - жаль,
что не в Пекин?
сделано исключительно для моего блага!
предприняла еще одну, впрочем, безуспешную попытку вырваться из его
объятий. - Ведь мне следовало сразу же броситься вам на шею.
прихожанин наконец решил взяться за ум.
Может, мне еще стать на колени и попросить прощения?
побудивших его к активным действиям. Левой рукой он сделал молниеносный
выпад вниз с явным намерением задрать ее юбки, но Бланка ни на мгновение
не теряла бдительности.
почувствовал себя на седьмом небе от блаженства.
всяком случае, против них он особо не возражал, чего нельзя было сказать о
последней, которая очень огорчила и даже оскорбила его.
Шеверни?.. Брр! - Бланку всю передернуло от отвращения; лицо ее запылало.
- Бедная Матильда не знала, где ей деться от стыда.
глаза, в молчаливой растерянности глядел на нее, будто не веря своим ушам.
гнусного, а тем более извращенного, в моих советах Габриелю? Признаю, они
были слишком откровенны, довольно нескромны, и мне, пожалуй, не следовало
давать их при Матильде и прочих женщинах. Но из-за этого называть меня
гнусным извращенцем...
прожигая ее насквозь пламенным взглядом: - Ты меня убиваешь, детка! До сих
пор я полагал, что Нора была уникальна в своем невежестве, на тебя я даже
подумать не мог - ведь ты у нас такая умница, такая вдумчивая и
рассудительная. Я всегда считал тебя донельзя стеснительной, ужасно
скрытной и потайной, но мне и в кошмарном сне не могло привидеться, что ты
такая забитая, затурканная... Господи, да что и говорить! Когда мы с
Норой... мм... сблизились, ей еще не исполнилось тринадцати лет, она была
наивной и невинной девчушкой и понятия не имела, что значит быть женщиной.
Тебе же скоро семнадцать, ты замужем, у тебя есть любовник - и ты такое
несешь! Такой вздор, такую несусветицу!.. Позор твоему мужу - впрочем,
если он вправду не спит с тобой, это отчасти оправдывает его. Но Монтини
нет никакого оправдания. Позор ему, позор! Он не достоин быть любовником
такой изумительной женщины, как ты. Твой Монтини - мужлан неотесанный.
предвкушении некоего редчайшего лакомства.
неиспорченная, целомудренная девчонка, чистая душой и помыслами, достойная
воспитанница монахинь-кармели-ток. - Его глаза засияли каким-то
удивительным сочетанием нежности и похоти. - Я научу тебя любви, Бланка,
Акунин Борис
Шилова Юлия
Максимов Альберт
Афанасьев Роман
Василенко Иван
Роллинс Джеймс