Есть такое слово - ,,судьба", мой малыш! Оно обозначает слишком много,
чтобы понять его, и слишком мало, чтобы прислушаться. Судьба - это то,
что неотвратимо, от чего нельзя уклониться..."
левого плеча.
жди меня...". Она положила листок на стол.
трубочку с нитроглицерином, но вытащить таблетку на свет не мог ре-
шиться.
направилась в детскую. За нею вышел Егор.
боль в боку. Ирина держала в руках телефонный аппарат.
понадобится... - сказала она.
аппарат, смотал провод в клубочек и метнул через окно в свою квартиру.
"Собственными руками..." - подумал он. Обидно, что Егор воспринял это
как должное - не возмутился, не огорчился даже; его сейчас занимала
расклейка полосок. И это усилило тоску Григория Степановича.
и тихо проговорил:
это когда дня не можешь прожить, чтобы не увидеть, не услышать голос...
Вот так-то, Иринушка...
что Ирина взволновалась, но тут же разозлилась на себя, на генерала, на
этот дурацкий разговор о любви за расклейкой бумажных полос...
воли язвительно начала она. - У чужих - все не то. Называйте, как хоти-
те: любовь, привычка...
осевшим голосом и двинулся к двери.
покорной фигуры генерала и его печальной лысины, как тогда, на даче; за-
хотелось погладить по голове, успокоить, как ребенка. "Зачем я его
расстроила? Он ведь хороший..." Но тут же, будто строгая мать, погасила
жалость: "Так будет лучше для него. И для меня. Нечестно давать ему на-
дежду".
на отдернула: что вы, грязная! с тряпкой!
придать голосу обыденность, чтобы не превращать эту сцену в прощание
навсегда, в разрыв. Генерал понял это, обиделся еще больше. С ним, как с
ребенком, обращаются!
наконец кинул в рот таблеточку нитроглицерина и, насупленный, поспешил к
лифту. Нажал кнопку первого этажа, и кабина с завыванием провалилась
вниз, будто в преисподнюю.
новал ущелье и, отдыхая на каждой ступеньке, добрался до лифта в своем
подъезде. Машина вознесла его к небесам, будто в рай. "Куда же я в самом
деле попаду?" - невесело подумал он. И уже выходя из лифта на своем эта-
же, с непреложностью понял: жизнь кончена. Он удивился спокойствию, с
каким осознал эту мысль. Ничто не держало его тут больше: ни Маша, ни
игры и забавы, ни дачная "Швейцария", ни добровольная народная дружина
воздухоплавателей, созданная по его рецепту... Оказалось, что все это
ничего не стоит в сравнении с потерянной любовью. Он удивился тому, что
еще несколько месяцев назад жил себе припеваючи, не помышляя ни о какой
любви и довольствуясь забавами, пока не свалилось ему на голову это
чувство, заставившее испытать острое до боли счастье и такое же пораже-
ние.
затворенные рамы окна Егоркиной комнаты. За отливающими свинцом стеклами
он различил фигурку мальчика. Свет в его комнате не горел. Егор готовил-
ся ко сну. Генерал подошел к письменному столу и зажег настольную лампу.
Полированная поверхность стола была покрыта легчайшим слоем пыли. Гене-
рал провел пальцем - остался след. Он уселся за стол и, положив перед
собою лист бумаги, твердо написал сверху: "Завещание".
рал отписывал Марии Григорьевне и лишь "Швейцарию" со всеми ее холмами и
долинами, тоннелями и мостами, стрелками и вагонами он оставлял Егору
Евгеньевичу Нестерову, сыну Ирины Михайловны. А посему Ирина Михайловна
со своею семьею получала право безвозмездно и в любое время пользоваться
дачей, на территории которой находилась "Швейцария". Рука дернулась было
написать фразу о том, что это право не распространяется на Евгения Вик-
торовича, но генерал устыдился столь мелких мыслей, размашисто подписал
завещание и поставил дату.
он отправился к дочери, пожелал ей спокойной ночи и оставил денег на
коммунальные платежи: свет, газ, квартиру... Вернувшись к себе, разделся
и лег в постель, не закрывая окна.
того окна веяло прохладой и сыростью. По карнизу барабанил мелкий дождь.
Генерала на мгновение охватил страх. Он потянулся было к телефонному ап-
парату, чтобы вызвать "скорую", но опустил руку. Чему быть, того не ми-
новать...
холодной испариной. В груди будто пробили дыру, и туда устремился влаж-
ный холодный воздух. Григорий Степанович кинул прощальный взгляд на
раскрытое окно, откуда весною снизошли на него благодать и беда, сделал
попытку глубоко вздохнуть всею грудью - и захлебнулся на вдохе.
множеством венков, орденами и медалями на бархатных подушечках был выс-
тавлен в актовом зале. Григорий Степанович лежал в гробу в генеральском
мундире, два молодых курсанта стояли в головах, прижав к плечам узкие
штыки. Под звуки траурной музыки сменяли друг друга военные и штатские в
почетном карауле. На скамье родственников сидели трое в черных одеждах:
Мария Григорьевна, Ирина Михайловна и Егорка. Дочь генерала настояла на
этом. "Ближе вас у него никого не было последние месяцы". Ирина покори-
лась, еще раз взвалив на плечи груз пересудов и косых взглядов. Женой
генералу не стала, но стала вдовой...
чувствовала, что осиротела. Странно, весною, после того как улетела от
Жени, такого чувства не было.
выстроились в колонну и под музыку вошли в ворота. Стоял теплый солнеч-
ный день. На крышку гроба падали сухие листья. У свежей могилы гроб отк-
рыли, и Григорий Степанович последний раз обратился лицом к бледному
осеннему небу.
коснулись губами ко лбу генерала - сначала дочь, потом Ирина. Лоб был
холодным и твердым, как мрамор. Через минуту гроб на белых полотенцах
опустили в могилу под выстрелы ружейного салюта, от которых с криком
взметнулись с деревьев кладбища галки и вороны.
живцев, Ирина не пошла. Слишком суровое испытание. И так догадывалась,
что много будет разговоров о ней и ее отношениях с генералом. Боялась
только, что Мария Григорьевна опять сорвется, как летом, но была удивле-
на вечером, увидев ее в окне трезвой, рассеянной и печальной. Они обме-
нялись кивками, сердечно и просто, как родные: крепитесь, жизнь есть
жизнь...
"Швейцарии" неудобно, последняя воля покойного, но и вступать во владе-
ние как-то не с руки; с собою не унесешь, придется там бывать, опять
возбуждая внимание соседей. Ладно, до следующего лета далеко, нечего ло-
мать голову.
тая формальность, а поди ж ты... Посему решила на девятый день пригла-
сить к себе Марию Григорьевну, посидеть вдвоем, о чем и сообщила дочери
генерала через окно. Та приняла приглашение, впрочем, довольно сдержан-
но. Ирина засуетилась, принялась готовиться, хлопотать - но что нужно к
поминкам? кажется, кутью! а как ее готовить? убей Бог, неизвестно. Огра-
ничилась киселем, вспомнив, что на поминках свекра Анастасия Федоровна
подала на стол черносмородиновый кисель, немало удивив Ирину. Потом та
же Анастасия Федоровна объяснила: так положено.
рию Григорьевну, за ее болезнь, но какие же поминки без водки? Стол нак-
Бажанов Олег
Николаев Андрей
Ильин Андрей
Прозоров Александр
Маккарти Кормак
Панов Вадим