хрустнет, как скорлупа перепелиного яйца!
забрало:
горы, а там драконов больше, чем летучих мышей. Они хороши, когда спят! А
вот если дракон не спит... да еще голоден... А голоден он почти всегда...
рассержен.
щелкали по камням острые когти. Олег вскочил, сказал настойчиво:
темноты вынырнуло с полдюжины крупных муравьев. Томас дернулся обратно за
мечом, тот блестел возле костра, но Олег ухватил за плечи, удержал.
развернулся, из раздутого брюшка брызнула тугая струя жидкости. Остро
запахло муравьиной кислотой. Угли зашипели, взвилось облачко пара. Другие
муравьи окружили костер, повернулись брюшками, кое-кто просто приподнялся
на передних лапах, а брюшко подогнул под себя, и струи брызнули на
затухающий огонь со всех сторон. Угли с щелканьем лопались, гасли, во все
стороны поползло облако острого запаха.
половины наполненный муравьиной кислотой, собрал сидельные сумки и пошел в
ночь, где степь освещали только звезды и ущербная луна. Томас подобрал
мечи, лук со стрелами, заспешил вслед за каликой, который хоть самую
малость, но знал язык черных муравьев.
кто-то через мою голову заглядывает! Пусть даже их родословная в сто раз
длиннее.
который тот бросил на котел, сказал успокаивающе:
раньше.
сочувствием.
рыцаря, пояснил.-- В ту, которая в мешке. Святой Грааль который.
язычники должны ощущать...
на то он и котел, чтобы в нем варить уху.
Ланселот однажды варил в шлеме рыбу, сэр Говен -- кашу Парсифаль...
на войну, потому что в его шлеме голубка однажды свила гнездо и отложила
яйца. Арею пришлось ждать, пока птенцы вылупились, а потом еще и научились
летать! Все это время на земле не было войн...
Благородным рыцарям пришлось сидеть без подвигов? С ума сойти.
булыжник. Вдруг его глаза расширились, он поспешно подкатил камень ближе,
с трудом поднял на колени, прошептал внезапно осевшим голосом:
Неужто Геродот был прав даже в таких мелочах? Вернусь, перечитаю всего!
рукавицей. Желтым заблестело ярче. Он в возбуждении сел на корточки,
принялся разламывать глыбу -- та оказалась слепленной из десятка разных
камней, больше половины из них были из тяжелых ноздреватых слитков золота.
Олег посоветовал хмуро:
камешком склеивают, когда роют норы, чтобы не таскаться наверх с каждой
песчинкой... Есть, правда, и лодыри, что носят по камешку, а то и вовсе
бегают налегке.
вытаскивали муравьи из глубин земли. Впрочем, сквозь сон всю ночь слышал
пыхтение, тяжелые вздохи, сопение и глухие удары. Рыцарь бил кулаками,
локтями, иной раз Олегу казалось сквозь сон, что рыцарь бьется головой, а
то и кидается всем телом на рукоять меча, разламывая слепленные глыбы
золота.
землю, Таргитай запрягал его в соху, Перун швырял молнии. Когда на
рассвете открыл глаза, ежась от утреннего холода, Томас, все еще ломал,
как раб в каменоломнях, громадные глыбы. Справа от него высился холм
пустой породы, за которым спряталась бы лошадь, а слева ярко блестела
горка золотых самородков, каждый не меньших размеров, чем кулак. Золотая
мощь чувствуется в каждом из Семи, заметна у многих гроссмейстеров и даже
разломанных глыб, с крупными самородками, еще не очищенными от комьев
земли.
суетливо заделывали брешь, в которую въехал бы Троянский конь, один за
другим взбегали на вершину, роняли в провал пористые глыбы, от которых еще
несло подземельем.
простонал и потряс в отчаянии кулаками. В новых глыбах, которыми муравьи
заделывали брешь, золотых слитков вдвое больше! Первые лучи солнца упали
на верх вала, золото дразняще заблестело, особенно чистое, умытое, яркое.
малые мурахи роют норки в две-три сажени глубиной, а эти анты могут
зарываться на три-четыре версты! Там всякое может быть, человеку не
добраться...
дергался, гоняя голодную слюну. Это чудо простоит среди степи до осени,
зимние вьюги разрушат, сравняют с землей, весной тяжелое золото утопнет в
грязи вешних вод, засыплется пылью в зной, и уже никто не отыщет
богатство, разве что случайно копнет, пока не погрузится в землю чересчур
глубоко...
Старики так говорят... Потом намного реже. Теперь, по слухам, вовсе
поднимаются на поверхность раз в сто лет. Видать, слишком глубоко
закопались! Придет время, вовсе скроются от нашего мира, который ты зовешь
греховным.
все, что загораживает дорогу: камни, песок, руду, золото, кости неведомых
зверей... Слушай, ты перестал бояться?
камушек один благородный рыцарь зарубил другого, тоже крестоносца, с
которым освобождал Гроб Господень!
ночью. Вокруг было много следов когтистых лап, отыскал в двух десятках
шагов свой меч -- на перевязи остались дырочки от шипов на челюстях. Вдруг
он побледнел, суетливо похлопал себя по груди, словно ловил прыгающего
кузнечика, торопливо вывернул карманы, снова похлопал по груди. Глаза его
остановились.
глаза видел как какой-то мураш тебя щупал, но я думал, новостями
обмениваетесь. Ты ж малость язык знаешь! Да и занят я был... Не грусти по
бабе, бог девку даст!