открытий в науке, хотя бы и той ее сфере, к какой близок я, тем больше
тайн. И приходит мысль: "А не разыгрывает ли кто нас? Не шутит ли над
нами? Не чья-либо шутка - моя жизнь?" Вот и самому хочется шутить, чтобы
себя успокоить, уравновесить что-то в себе.
зарубежной фантастики.
Клавдией, ума не приложу.
Ростовцев не вызывал, у него сейчас грозных чувств. - А в очередь я все же
допрошу меня пристроить. Шутки, шутками, а книги мне нужны.
с Клавдией, оттого, вздыхал и рассеянно окунал ложечку в растаявшее
мороженое.
получается? Вот вы говорили - мираж. Но это не так. Очередь есть. Я буду
иметь книги, надеюсь. А других-то ждут приобретения посолиднее. И все эти
неприятные вам люди, в конце концов, получат от очереди действительно
выгоду. Не сомневаюсь. Новые связи, новые влияния, новую информацию, новые
места и вещи. И это благодаря вам! В какой-то степени... А вы умываете
руки и уходите к кобылам.
музыка скоро так заберет его, что всякие хлопобуды станут ему в тягость.
Да и зачем его усилия, если есть Ростовцев, выдумщик и озорник. Он,
конечно, если бы не остыл к движению хлопобудов, еще не одну кашу заварил
бы в их очереди. В конторе Малибана не переставая скрипели бы самописцы, а
он, Данилов, играл бы себе на альте.
тому, что вы, на самом деле, безответственный. Сами дали этим делягам
инструмент для новых приобретений и захватов. И сбежали. Так-то вы
выразили свое отношение к ним? Нет, это не годится. Если они вам не по
душе, вы и дальше обязаны морочить им головы. А то как же? Иначе благодаря
вам они станут процветать... Разве это хорошо?.. Я и буду вам помогать,
мне эта порода тоже неприятна...
хлопобудию!
хлопобудов. Вот прокатится на манер французского кавалериста и опять
сочинит что-нибудь для Облакова. И Клавдия не выпустит его из своих рук".
Последнее соображение в особенности обнадеживало Данилова. В театре он
должен был бить через полчаса. Они еще поболтали с Ростовцевым. Данилов
осторожно поинтересовался, как Ростовцев выбирает время и для Одессы, и
для лошадей. Оказалось, что в Одессе Ростовцев был в командировке, раз в
неделю он имеет творческий день, и есть один начальник, он Ростовцева
порой отпускает со службы. Кстати, этот начальник стоит в очереди к
хлопобудам.
начальника и очередь. - А чего вы за мной шлялись? - спросил Данилов.
для вас придумать особенное. Но потом вы мне стали приятны...
захмелел, сидел благодушный, испытывал к Ростовцеву расположение, чуть
было не перешел на "ты". Заметил, что и на Ростовцева подействовало вино,
обеспокоился.
согласился.
уверив, что он закаленный, одно время был моржом. Данилов проводил его к
лошади, жал ему руку, потом с удовольствием смотрел на то, как Ростовцев
ехал улицей Горького в сторону Белорусского вокзала.
Спасибо тебе.
почувствовать!
это чувствовал, была в некотором напряжении. Никаких объяснений
относительно Клавдии у них с Наташей не было. Теперь Наташа то ли
сердилась на Клавдию, а может быть, на него, Данилова, то ли ревновала его
к Клавдии. Эта ревность была приятна Данилову. Он хотел подойти к Наташе,
приласкать ее, сказать ей что-нибудь, но и опять зазвонил телефон.
секретаря хлопобудов, - днем я нигде не мог застать вас. А мы
договорились...
бы, чтобы вы учли, что мое согласие вызвано вовсе не вашими (он чуть было
не произнес "угрозами", но рядом была Наташа)... условиями... Нет, причина
тут в определенной моей корысти.
Желательна ваша встреча с ним. Позже мы обговорим место и время встречи.
будете рады". Он ждал вопросов Наташи. Она ни о чем не спросила.
Дома он обходил легкую немецкую люстру с тремя рожками. "Да что я! - ругал
себя Данилов. - Как напуганный баран..."
люминесцентные светильники тревожили его. Потом стал спокойнее. Та,
растворившая его, люстра понемногу отдалялась, уходила в сон. Края щели
как будто бы смыкались.
лейтенанту Несынову. Просил извинения за хлопоты, к которым он вынудил
милицию, и сообщал, что, по всей вероятности, ему подбросили украденный
инструмент. Он понимал, что у старшего лейтенанта тут же возникнут
вопросы: "Как же это подбросили в запертую квартиру и почему?" Данилов без
всякой радости ждал звонка из милиции или вызова к следователю, но шли
дни, а его не вызывали.
умами хлопобудов. Держался с ними строго, заявил, что они ошибаются, строя
на его счет какие-то фантастические предположения, впрочем, это их дело.
Его же они заинтересовали, оттого он и согласился сотрудничать с ними,
хотя и не очень понимает, какая им от него будет польза. Может,
музыкальная консультация? Хлопобуды вели себя деликатно, сдержанно. Давали
понять, что они знают, какая и когда будет польза. Приглядывались к нему.
И было видно, что они люди трезвых мыслей и чувств, не слишком верят
чьим-то сведениям или подозрениям насчет него. Но не прочь были бы им и
поверить. ("А вдруг это озорство Ростовцева?" - подумал Данилов. Позже,
встретив Ростовцева, Данилов спросил румяного шутника, не представил ли он
его Облакову особенной личностью? Нет, чего не было, того не было.)
забыл. Никаких выгод я не ищу. Ну, только книги... А вот рецензий, хороших
гастролей и прочего мне не надо. То есть не надо мне мешать, как случалось
в последние недели, но и способствовать чему-либо в моей судьбе не
следует.
потрясения с монреальскими галстуками или забывший о нем, через несколько
дней подошел к Данилову и, намекая на нечто им двоим известное, говорил с
ним почтительно, даже заискивающе. Один из дирижеров, кого Клавдия видела
в очереди в Настасьинском переулке, раскланивался с Даниловым теперь куда
приветливее, чем прежде. Выяснилось, что и на гастроли в Италию Данилов
поедет. И критик Зыбалов прислал Данилову письмо, извинялся, что не
упомянул фамилию Данилова в газете, сообщал, что его игра на альте ему
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Вронский Константин
Афанасьев Роман