лости, ни отвращения. Представление о жизни, протекавшей в борьбе с
предсмертной мукой, мысль о том, что происходило в этих отчаявшихся ду-
шах, - вот что наполняет горечью и ужасом сердца живых! Но ты, несчаст-
ный мученик, который умер стоя, подняв взор к небу, ты не вызываешь жа-
лости, ибо ты не дрогнул, и душа твоя улетела ввысь в порыве экстаза,
вызывающего во мне только благоговение.
ную фату, которая зацепилась за скелет коленопреклоненной женщины, сто-
явший рядом. Узкая и низкая дверь распахнулась перед нею. Она снова взя-
ла лампаду и, стараясь не оборачиваться, вошла в узкий мрачный коридор,
круто спускавшийся вниз. Справа и слева зияли отверстия темниц, поистине
напоминавших гробы. Эти казематы были чересчур низки, чтобы человек мог
в них стоять, и недостаточно длинны, чтобы он мог вытянуться там во весь
рост. Казалось, их вырубили циклопы - так прочно они были выдолблены в
каменной толще стен. Они напоминали клетки каких-то свирепых и опасных
зверей, но Консуэло не могла обмануться на этот счет: она видела арены в
Вероне и знала, что тигры и медведи, предназначавшиеся некогда для цир-
ковых зрелищ и поединков гладиаторов, содержались в тысячу раз лучше. К
тому же на железных дверях она прочла, что эти неприступные темницы при-
берегались для побежденных князей, для мужественных полководцев, для уз-
ников, которых считали наиболее важными и опасными в силу их положения,
ума и энергии. Эти чудовищные меры предосторожности, говорящие о страхе
перед их возможным побегом, показывали, как велики были любовь и уваже-
ние их сторонников. Так вот где затихло рыканье этих львов, некогда пот-
рясавших весь мир своим призывом. Их мощь, их воля разбились об угол
стены, их исполинская грудь иссохла в поисках глотка воздуха возле неп-
риметной косой щели, выдолбленной в двадцатифутовой толще стены, их ор-
линое зрение притупилось, ища слабый луч света в вечном мраке. Здесь за-
живо погребли людей, которых не смели убивать открыто. Прославленные
умы, благороднейшие сердца искупали здесь злодеяния тех, в чьих руках
были сосредоточены сила и право.
шала шум бегущей воды, напомнивший ей грозный подземный поток Ризенбур-
га. Однако ее мысли были слишком поглощены несчастьями и преступлениями
человечества, чтобы долго думать о самой себе. Внезапно ей преградило
путь отверстие колодца, вырытое на уровне земли и освещенное факелом.
Над факелом она прочитала на столбе следующую надпись, не требовавшую
дальнейших пояснений:
назад, низвергался здесь в страшную глубину и крутился, ревя, словно
жаждал схватить и увлечь новую жертву. Красный отблеск смоляного факела
придавал этой зловещей струе цвет крови.
рыть ее, но тщетно. Она спросила себя, уж не разверзнется ли пропасть у
ее ног, не погасит ли внезапный порыв ветра ее лампаду и не поднимут ли
ее в воздух невидимые цепи, как это бывало при посвящениях в глубине
египетских пирамид. Однако значительно больше ее пугало другое: с той
минуты, как она пошла по коридорам, кто-то был здесь, рядом с нею. Она
слышала сзади чьи-то легкие, беззвучные шаги, чей-то плащ шелестел близ
нее, а, когда она обогнула колодезь, свет факела, оказавшегося за ее
спиной, отбросил на поверхность стены, вдоль которой она шла, не одну, а
две колеблющиеся тени. Кто же был этот опасный спутник, взглянуть на ко-
торого она могла, лишь рискуя потерять плоды всех своих усилий и никогда
не переступить порога храма? Был ли это страшный призрак, чье безобразие
могло парализовать ее мужество и поколебать рассудок? Она больше не ви-
дела его тени, но ей казалось, что чье-то дыхание слышится совсем близ-
ко. А эта роковая дверь все еще не открывалась! Две или три минуты, про-
веденные в томительном ожидании, показались ей целой вечностью. Безмолв-
ный сообщник внушал неодолимый страх. Она боялась, что, желая ее испы-
тать, он может заговорить, может хитростью заставить ее взглянуть на не-
го. Сердце ее учащенно билось. И вдруг она увидела над дверью надпись:
мужество твое истощилось, стукни два раза в левую створку двери; если
нет, стукни три раза в правую створку. Помни, что слава твоего посвяще-
ния будет соразмерна твоим стараниям".
же распахнулась, и Консуэло вошла в просторную залу, освещенную множест-
вом факелов. Там никого не было, и сначала она не могла понять назначе-
ния странных предметов, в строгом порядке расставленных вокруг нее. Это
были никогда не виданные ею деревянные, железные и бронзовые машины;
удивительные приспособления лежали на столах или висели на стенах. Сна-
чала ей показалось, что она попала в артиллерийский музей, ибо там были
мушкеты, пушки, кулеврины и другие предметы военного снаряжения - они
стояли на первом плане, заслоняя инструменты другого рода. Кому-то взду-
малось собрать здесь все средства, изобретенные людьми для взаимного
уничтожения. Но когда неофитка сделала несколько шагов вперед и прошла
через этот арсенал, она увидела другие предметы, отличавшиеся более
утонченной жестокостью, - деревянные козлы, колеса, пилы, плавильные ча-
ны, блоки, крюки, - словом, весь набор орудий пытки, а на большой доске,
висящей посередине, под целой коллекцией дубинок, клещей, ножниц, на-
пильников, зубчатых топоров и других отвратительных предметов для истя-
зания, была надпись: "Все они весьма ценны, подлинны, все они были в
употреблении".
волосы на ее голове. Сердце перестало биться. Не в силах оторваться от
этого страшного зрелища и от множества нахлынувших на нее кровавых виде-
ний, она рассматривала все, что было перед ней, с тем тупым и мрачным
любопытством, какое овладевает нами в минуты безмерного ужаса. Вместо
того чтобы закрыть глаза, она пристально смотрела на подобие бронзового
колокола - чудовищную голову в круглом шлеме, посаженную на бесформенное
туловище без ног, обрубленное на уровне колен. Все вместе походило на
огромную статую грубой работы, предназначенную для украшения гробницы.
Но постепенно, выходя из своего оцепенения, Консуэло по какому-то наитию
поняла, что под этот колокол помещали осужденного, заставив его присесть
на корточки. Тяжесть колокола была так ужасна, что никакие человеческие
силы не могли бы его приподнять. Внутренние размеры были пригнаны так
точно, что человек не мог сделать там ни одного движения. Но помещали
его сюда не с намерением задушить, ибо в забрале шлема и во всей окруж-
ности головы были коегде проделаны маленькие дырочки, причем в некоторых
из них все еще торчали длинные тонкие стилеты. При помощи мучительных
уколов здесь терзали жертву, желая вырвать у нее признание в преступле-
нии, действительном или мнимом, донос на родных и друзей, исповедь поли-
тических и религиозных взглядов [16].
следующие слова:
сострадания, а быть может, вышедшая из сердца и написанная рукою бедного
рабочего, осужденного на создание этой гнусной машины:
остался висеть под этой молитвой как страшное и неизгладимое клеймо. Во-
лосы торчали из отверстия, расширенного с помощью стилета. Они были се-
дые!
ожиданно, не успев ощутить ни малейшей физической боли, ибо и душа ее и
тело существовали теперь лишь в теле и душе истерзанного, искалеченного
человечества, прямая и неподвижная, она упала на пол, словно статуя,
рухнувшая с пьедестала. Но в ту секунду, когда голова ее готова была
удариться о бронзу адского прибора, какой-то человек, не замеченный ею,
успел схватить ее в свои объятия. Это был Ливерани.
лые мраморные ступени изящной коринфской галереи. Двое мужчин в масках -
по цвету плащей она узнала в них Ливерани и того, кого справедливо счи-
тала Маркусом, - хлопотали над ней, стараясь привести в чувство. Человек
сорок в плащах и в масках, те самые, которых она уже видела раньше вок-
руг некоего подобия гробницы Иисуса, стояли в два ряда вдоль ступеней и
хором пели торжественный гимн на незнакомом языке, размахивая венками из
роз, пальмовыми ветвями и цветами. Колонны были украшены цветочными гир-
ляндами, которые скрещивались, образуя перед закрытой дверью храма и над
головой Консуэло нечто вроде триумфальной арки. Луна в зените заливала
ярким светом белый фасад, а снаружи, вокруг этого святилища, старые ти-
совые деревья, кипарисы и сосны стояли непроходимой рощей, напоминавшей
священный лес, у подножия которого серебрились и журчали таинственные
воды.
носно вышли из всех испытаний. Не стыдитесь того, что вы физически осла-
бели под гнетом мучительной скорби. Ваше благородное сердце едва не раз-
билось от гнева и сострадания при виде столь очевидных доказательств
преступлений и бедствий человечества. Если бы вы пришли сюда сами, без
нашей помощи, мы бы не прониклись к вам таким уважением, как теперь,
когда вас принесли сюда обессиленную и удрученную печалью. Вы видели
подземелье роскошного замка, причем это не какой-нибудь особый замок,
более других известный своими преступлениями, нет, это самый обыкновен-
Ильин Андрей
Посняков Андрей
Андреев Николай
Сапковский Анджей
Свержин Владимир
Василенко Иван