Чтение 95–й страницы книги ~Три мушкетера~

дошли к рядам, чтобы лучше его рассмотреть, и вопросительно взглянули на
миледи; та знаком ответила, что это был именно он, и, убедившись, что
теперь не могло быть никакой ошибки при выполнении ее приказаний, она
пришпорила лошадь и исчезла.

Два незнакомца пошли вслед за ротой и у заставы Сент-Антуан сели на
оседланных лошадей, которых держал под уздцы ожидавший их здесь слуга
без ливреи.

ОСАДА ЛА-РОШЕЛИ

Осада Ла-Рошели явилась крупным политическим событием царствования
Людовика XIII и крупным военным предприятием кардинала. Поэтому интерес-
но и даже необходимо сказать о ней несколько слов; к тому же некоторые
обстоятельства этой осады так тесно переплелись с рассказываемой нами
историей, что мы не можем обойти их молчанием.

Политические цели, которые преследовал кардинал, предпринимая эту
осаду, были значительны. Прежде всего мы обрисуем их, а затем перейдем к
частным целям, которые, пожалуй, оказали на его высокопреосвященство не
менее сильное влияние, чем цели политические.

Из всех больших городов, отданных Генрихом IV гугенотам в качестве
укрепленных пунктов, теперь у них оставалась только Ла-Рошель. Следова-
тельно, необходимо было уничтожить этот последний оплот кальвинизма,
опасную почву, взращивавшую семена народного возмущения и внешних войн.

Недовольные испанцы, англичане, итальянцы, авантюристы всех нацио-
нальностей, выслужившиеся военные, принадлежавшие к разным сектам, по
первому же призыву сбегались под знамена протестантов, образуя одно об-
ширное объединение, ветви которого легко разрастались, охватывая всю Ев-
ропу.

Итак, Ла-Рошель, которая приобрела особое значение после того, как
пали остальные города, принадлежавшие кальвинистам, была очагом раздоров
и честолюбивых помыслов. Более того, порт Ла-Рошель был последним пор-
том, открывавшим англичанам вход во французское королевство, и, закрывая
его для Англии - исконного врага Франции, - кардинал завершал дело Жанны
д'Арк и герцога де Гиза.

Поэтому Бассомпьер, бывший одновременно и католиком и протестантом:
протестантом по убеждению и католиком в качестве командора ордена Свято-
го Духа, - Бассомпьер, немец по крови и француз в душе - словом, тот са-
мый Бассомпьер, который при осаде Ла-Рошели командовал отдельным отря-
дом, говорил, стреляя в головы таких же протестантских дворян, каким был
он сам:

"Вот увидите, господа, мы будем настолько глупы, что возьмем Ла-Ро-
шель".

И Бассомпьер оказался прав: обстрел острова Рэ предсказал ему Севенс-
кие драгонады, а взятие Ла-Рошели явилось прелюдией к отмене Нантского
эдикта.

Но, как мы уже сказали, наряду с этими планами министра, стремившего-
ся все уравнять и все упростить, с планами, принадлежащими истории, ле-
тописец вынужден также признать существование мелочных устремлений воз-
любленного мужчины и ревнивого соперника.

Ришелье, как всем известно, был влюблен в королеву; была ли для него
эта любовь простым политическим расчетом, или же она действительно была
той глубокой страстью, какую Анна Австрийская внушала всем окружавшим ее
людям, этого мы не знаем, но, так или иначе, мы видели из предыдущих пе-
рипетий этого повествования, что Бекингэм одержал верх над кардиналом и
в двух или трех случаях, а в особенности в случае с подвесками, сумел
благодаря преданности трех мушкетеров и храбрости д'Артаньяна жестоко
насмеяться над ним.

Таким образом, для Ришелье дело было не только в том, чтобы избавить
Францию от врага, но также и в том, чтобы отомстить сопернику; к тому же
это мщение обещало быть значительным и блестящим, вполне достойным чело-
века, который располагал в этом поединке военными силами целого коро-
левства.

Ришелье знал, что, победив Англию, он этим самым победит Бекингэма,
что, восторжествовав над Англией, он восторжествует над Бекингэмом и,
наконец, что, унизив Англию в глазах Европы, он унизит Бекингэма в гла-
зах королевы.

Со своей стороны, и Бекингэм, хоть он и ставил превыше всего честь
Англии, действовал под влиянием точно таких же побуждений, какие руково-
дили кардиналом: Бекингэм тоже стремился к удовлетворению личной мести.
Он ни за что в мире не согласился бы вернуться во Францию в качестве
посланника - он хотел войти туда как завоеватель.

Отсюда явствует, что истинной ставкой в этой партии, которую два мо-
гущественнейших королевства разыгрывали по прихоти двух влюбленных, слу-
жил один благосклонный взгляд Анны Австрийской.

Первая победа была одержана герцогом Бекингэмом: внезапно подойдя к
острову Рэ с девяноста кораблями и приблизительно с двадцатью тысячами
солдат, он напал врасплох на графа де Туарака, командовавшего на острове
именем короля, и после кровопролитного сражения высадился на острове.

Скажем в скобках, что в этом сражении погиб барон де Шанталь; барон
оставил после себя маленькую сироткудевочку, которой тогда было полтора
года. Эта девочка стала впоследствии г-жой де Севинье.

Граф де Туарак отступил с гарнизоном в крепость Сен-Мартен, а сотню
человек оставил в маленьком форте, именовавшемся фортом Ла-Пре.

Это событие заставило кардинала поторопиться, и еще до того, как ко-
роль и он сам смогли выехать, чтобы возглавить осаду Ла-Рошели, которая
была уже решена, он послал вперед герцога Орлеанского для руководства
первоначальными операциями и приказал стянуть к театру военных действий
все войска, бывшие в его распоряжении.

К этому-то передовому отряду и принадлежал наш друг Д'Артаньян.

Король, как мы уже сказали, предполагал отправиться туда немедленно
после заседания парламента, но после этого заседания, 23 июня, он по-
чувствовал приступ лихорадки; все же он решился выехать, но в дороге
состояние его здоровья ухудшилось, и он вынужден был остановиться в Вил-
леруа.

Однако где останавливался король, там останавливались и мушкетеры,
вследствие чего д'Артаньян, служивший всего лишь в гвардии, оказался
разлучен, по крайней мере временно, со своими добрыми друзьями - Атосом,
Портосом и Арамисом. Нет сомнения, что эта разлука, казавшаяся ему
только неприятной, превратилась бы для него в предмет существенного бес-
покойства, если б он мог предугадать неведомые опасности, которые его
окружали.

Тем не менее 10 сентября 1627 года он благополучно прибыл в лагерь,
расположенный под Ла-Рошелью.

Положение не изменилось: герцог Бекингэм и его англичане, хозяева
острова Рэ, продолжали осаждать, хотя и безуспешно, крепость Сен-Мартен
и форт Ла-Пре; военные действия против Ла-Рошели открылись два-три дня
назад, поводом к чему послужил новый форт, только что возведенный герцо-
гом Ангулемским близ самого города.

Гвардейцы во главе с Дезэссаром расположились во францисканском мо-
настыре.

Однако, как мы знаем, д'Артаньян, поглощенный честолюбивой мечтой
сделаться мушкетером, мало дружил со своими товарищами; поэтому он ока-
зался одиноким и был предоставлен собственным размышлениям.

Размышления эти были не из веселых. За те два года, которые прошли со
времени его приезда в Париж, он неоднократно оказывался втянутым в поли-
тические интриги; личные же его дела, как на поприще любви, так и
карьеры, мало подвинулись вперед.

Если говорить о любви, то единственная женщина, которую он любил, бы-
ла г-жа Бонасье, но г-жа Бонасье исчезла, и он все еще не мог узнать,
что с ней сталось.

Если же говорить о карьере, он, несмотря на свое ничтожное положение,
сумел нажить врага в лице кардинала, то есть человека, перед которым
трепетали самые высокие особы королевства, начиная с короля.

Этот человек мог раздавить его, но почему-то не сделал этого. Для
проницательного ума д'Артаньяна подобная снисходительность была просве-
том, сквозь который он прозревал лучшее будущее.

Кроме того, он нажил еще одного врага, менее опасного, - так, по
крайней мере, он думал, - но пренебрегать которым все же не следовало -
говорило ему его чутье. Этим врагом была миледи.

Взамен всего этого он приобрел покровительство и благосклонность ко-
ролевы, но благосклонность королевы являлась по тем временам только лиш-
ним поводом для преследований, а покровительство ее, как известно, было
очень плохой защитой: доказательством служили Шале и г-жа Бонасье.

Итак, единственным подлинным приобретением за все это время был алмаз
стоимостью в пять или шесть тысяч ливров, который д'Артаньян носил на
пальце. Но опятьтаки этот алмаз, который д'Артаньян, повинуясь своим
честолюбивым замыслам, хотел сохранить, чтобы когданибудь в случае на-
добности он послужил ему отличительным признаком в глазах королевы, -
этот драгоценный камень, поскольку он не мог расстаться с ним, имел пока
что не большую ценность, чем те камешки, которые он топтал ногами.

Мы упомянули о камешках, которые он топтал ногами, по той причине,
что, размышляя обо всем этом, д'Артаньян одиноко брел по живописной тро-
пинке, которая вела из лагеря в деревню Ангутен. Занятый своими размыш-
лениями, он очутился дальше, чем предполагал, и день уже начинал скло-
няться к вечеру, когда вдруг, при последних лучах заходящего солнца, ему
показалось, что за изгородью блеснуло дуло мушкета.

У д'Артаньяна был зоркий глаз и сообразительный ум; он понял, что
мушкет не пришел сюда сам по себе и что тот, кто держит его в руке, пря-