по-видимому, имевший назначение письма с надписанными сверху бледными
каракулями, в которых пылкое воображение могло уловить отдаленное сходство
со словом "Литл", - предание сие не лишено некоторых оснований. Общественное
мнение склонно приписывать это название некоему тупичку в самом конце
грязного переулка длиной примерно в две мили, в каковом тупичке прочно
обосновались колесных дел мастер, четверо нищих и пивная; но даже и этот не
вполне убедительный довод требует серьезной проверки, несколько обитатели
вышеупомянутого тупичка единогласно утверждают, что он никогда, спокон веков
и до наших дней, не имел никакого названия.
большими часами, - лучшая гостиница в городе. Это - гостиный двор, почтовая
станция и акцизная контора, зала заседаний Синих при каждых выборах и
судебная камера во время выездных сессий. Это - постоянное место встречи
Синих джентльменов, членов карточного клуба Вист, называемых так в отличие
от Желтых джентльменов, членов другого карточного клуба, собирающихся в
другой гостинице, несколько подальше. А когда в Грейт-Уинглбери заезжает
какой-нибудь совершающий турне фокусник, или содержатель паноптикума, или
музыкант, - сейчас же по всему городу расклеиваются афиши, объявляющие, что
мистер такой-то, "полагаясь на великодушную поддержку жителей
Грейт-Уинглбери, оказываемую ими всегда с такой щедростью, снял, не считаясь
с расходами, прекрасную вместительную залу собраний в "Гербе Уинглбери".
Гостиница занимает большое здание с каменным фасадом, отделанным красным
кирпичом; в глубине красивого просторного вестибюля, украшенного
вечнозелеными растениями, виднеется стойка и прилавок под стеклом, где самые
отменные деликатесы, уже приготовленные для закуски, пленяют взор
посетителя, едва только он переступит порог, и разжигают до крайности его
аппетит. Двери справа и слева ведут в кофейню и в комнату для разъездных
торговых агентов, а широкая пологая лестница, - три ступеньки - площадка,
четыре ступеньки - площадка, одна ступенька - площадка, полдюжины ступенек и
опять площадка и так далее, - ведет в коридоры спальных номеров и в
лабиринты гостиных, именуемых "отдельными", где вам предоставляется
чувствовать себя столь отдельно, сколь это возможно в таком заведении, где
через каждые пять минут какая-нибудь личность, ошибившись дверью,
вваливается в вашу комнату и, оторопело выскочив обратно в коридор,
открывает на ходу по очереди все двери, пока, наконец, не попадет в
собственную.
когда... неважно когда - ну, скажем, за две-три минуты до прибытия
лондонской почтовой кареты. Четыре лошади, покрытые попонами - готовая смена
почтовых - стояли в углу двора, вокруг них столпилась кучка праздных
форейторов в блестящих шляпах и длинных балахонах, деловито обсуждая
достоинства сих четвероногих; с десяток маленьких оборвышей топтались
чуть-чуть поодаль, слушая с явным интересом разговоры этих почтенных
личностей, а несколько зевак собралось вокруг лошадиной кормушки, дожидаясь
прибытия почтовой кареты.
за исключением этих немногих праздношатающихся, не видно было ни одной живой
души. Внезапно громкие звуки рожка нарушили сонную тишину улицы, и почтовая
карета, подскакивая на неровной мостовой, подкатила с оглушительным
грохотом, от которого, казалось, должны были бы остановиться даже громадные
городские часы. Верхние пассажиры спрыгнули с империала, все окошки
поднялись, из гостиницы выскочили лакеи, а конюхи, зеваки, форейторы,
уличные мальчишки забегали взад и вперед, словно наэлектризованные, и,
поднимая самую невообразимую сутолоку, судорожно принялись отстегивать,
распутывать, развязывать, выпрягать лошадей, которые только того и ждали, и
впрягать других, которые всячески упирались.
своих местах, с лошадей сдергивают попоны. "Готово!" - раздается крик, и
карета трогается. Зеваки стоят несколько минут посреди дороги, глядя вслед
удаляющейся карете, потом один за другим расходятся. И на улице снова ни
души, и городок после всей этой суматохи погружается в еще более непробудную
тишину.
"Льва". Ответа не требуется.
девятнадцатом номере.
которого он наблюдал только что описанную нами сцену.
фразу на полуслове.) Да, сэр. Посыльный из "Льва", сэр. В буфете, сэр.
Хозяйка сказала, номер девятнадцать. Александер Тротт, эсквайр, сэр? Ваша
карточка... заказ в буфете... не так ли, сэр?
письмо. - Можете идти.
считает своим долгом сделать что-нибудь, прежде чем выйти из номера, -
подвигал стаканы на столе, смахнул пыль там, где ее не было, потом очень
сильно потер руки, крадучись подошел к двери и исчез.
неожиданное, то во всяком случае крайне неприятное. Мистер Александер Тротт
положил его на стол, потом снова взял в руки и зашагал по комнате, стараясь
наступать на цветные квадраты половика; при этом он даже сделал попытку -
правда, неудачную - насвистать какой-то мотивчик. Но и это не помогло. Он
бросился в кресло и прочитал вслух следующее послание:
последовал за Вами. Я знаю цель Вашего путешествия. Вам не удастся его
завершить.
положиться. Однако это не будет препятствием для моего мщения. Эмили Браун
будет избавлена от корыстных домогательств всеми презренного негодяя,
который внушает ей отвращение, и я не намерен больше терпеть подлые выпады
из-за угла от гнусного зонтичника.
четыре лужка в уединенное место, которое здешние жители называют Гиблая яма
(мистера Тротта передернуло). Я буду ждать Вас на этом месте один, завтра
утром, без двадцати минут шесть. Если я, к своему огорчению, не увижу Вас
там, я доставлю себе удовольствие посетить вас с хлыстом в руке.
стемнеет, они порохом не торгуют. Вы меня понимаете.
встретитесь. Это может оказаться ненужным расходом".
вскричал Тротт. - Я ведь говорил отцу, если только он заставит меня
пуститься в эту эскападу, Хантер сейчас же сорвется с места и будет
преследовать меня, как Вечный Жид. Уж само по себе худо жениться по приказу
стариков, без согласия девушки, а что же теперь подумает обо мне Эмили, если
я прибегу к ней сломя голову, спасаясь от этого исчадия ада? Что же мне
теперь делать? И что я могу предпринять? Если я вернусь в Лондон, я буду
опозорен навеки, лишусь девушки и еще того хуже - лишусь и ее денег. А если
я даже возьму место в дилижансе и поеду к Браунам, Хантер погонится за мной
на перекладных. Если же я явлюсь на это место, в эту проклятую Гиблую яму
(его опять передернуло), я могу себя считать все равно что мертвым. Я видел,
как он стрелял в тире на Пэлл-Мэлл и пять раз из шести попадал прямо во
вторую пуговицу жилета этого человечка, а когда ему случалось попасть не
туда, так он попадал ему в голову! - И при этом утешительном воспоминании
мистер Тротт снова воскликнул: - Что же мне делать?
размышления о том, как ему лучше поступить. Разум указывал ему перстом на
Лондон, но он представил себе, как разгневается его родитель и как он
лишится состояния, которое папаша Браун обещал папаше Тротту дать в приданое
за своей дочерью, дабы оно перешло в сундуки сына Тротта. Тогда перст разума
ясно указал "к Браунам", но в ушах Тротта раздались угрозы Хорэса Хантера и,
наконец, указующий перст начертал ему кровавыми буквами "Гиблая яма", - и
тут в голове мистера Тротта зародился план, который он и решил немедленно
привести в исполнение.
Горячителя Утробы" с учтивой запиской мистеру Хорэсу Хантеру, в которой
давалось понять, что он жаждет разделаться с ним и не преминет доставить
себе завтра удовольствие отправить его на тот свет. Затем он написал еще
одно письмо и послал за вторым коридорным - их тут держали пару. В дверь
тихо постучали. "Войдите!" - сказал мистер Тротт. В дверь просунулась
Семенова Мария
Русанов Владислав
Конан-Дойль Артур
Пехов Алексей
Самойлова Елена
Пехов Алексей