цыплятами.
Тише!
имя которых домашние хозяйки готовы рисковать жизнью. Сельма Штерн все время
суетилась вокруг стола. Грузчики с полной безучастностью поставили его на
тротуар.
ним с тряпкой и нервными движениями принялась вытирать углы. Полированное
дерево, как темное зеркало, отражало ее бледное лицо, и казалось, будто из
зеркала времен, сквозь тысячелетия на нее вопрошающе глядит далекая
праматерь всех женщин на земле.
до блеска. Один из грузчиков сделал неловкое движение, и угол буфета
врезался в косяк входной двери отеля "Энтернасьональ" . Сельма Штерн не
вскрикнула. Она застыла с тряпкой в руке, поднесенной к полуоткрытому рту.
Казалось, она хотела запихнуть тряпку в рот и вдруг окаменела.
подошел к ней.
царапинка! Главное, у нас есть визы.
понимал, о чем шла речь. - В таком случае, грузите свое барахло сами. Не я
сделал эту дверь узкой.
чего только мы не натерпелись из-за твоей мебели красного дерева! Из
Кобленца выехали на четыре месяца позже, чем; следовало, - ты ни за что не
хотела с ней расстаться. Это влетело нам в восемнадцать тысяч марок налога
за право выезда из рейха. А теперь мы стоим па улице, а пароход ведь не
ждет.
боши! Вшивые эмигранты! Узнай он, что мы евреи, так тут же обзовет нас sales
juifs (1), и тогда всему конец.
---------------------------------------(1) Грязные евреи (фр.).
его можно купить.
лично, - заявил Морозов. - А тут прозвучали оскорбления общего характера.
Нанесите этому человеку ответное оскорбление - суньте ему денег.
распихали их по карманам. Штерн с не менее презрительным видом спрятал
бумажник. Грузчики осмотрелись и приступили к погрузке обюссонских кресел.
Буфет они демонстративно взгромоздили в последнюю очередь. Вдвигая его в
фургон, они наклонили его так, что правый бок задел стенку кузова. Сельма
Штерн вздрогнула, но ничего не сказала. Штерн вообще не обратил на это
никакого внимания. Он в сотый раз проверял свои визы и документы.
казавшаяся под открытым небом неприличной и словно грустной. Два чемодана с
наклейками "Гранд-отель, Гардоне, Виареджо" и "Адлон, Берлин". Вращающееся
зеркало в золоченой раме - в нем отражалась улица. Кухонная утварь.
Невозможно было понять, зачем люди тащат всю эту рухлядь в Америку...
Леони Вагнер. - Они прислали нам денег и выхлопотали визу. Всего-навсего
туристская виза. Потом придется выехать в Мексику. Это все родственники.
дезертиром, и потому ей хотелось быстрее уехать. Леони помогала грузить
вещи. Только бы поскорее скрыться за ближайшим углом, тогда можно будет
свободно вздохнуть. Но тотчас же возникнут новые опасения. Действительно ли
отойдет пароход? Выпустят ли их на берег? Не отправят ли обратно в Европу?
Годы шли чередой - и на смену одному опасению приходило другое.
человека, почти полностью состояло из книг. Чемодан с одеждой и целая
библиотека: инкунабулы, старинные первоиздания, новые книги.
молча смотрели на вещи и мебельный фургон.
Она растерянно рассмеялась. - Или адье. Теперь все перепуталось, толком не
знаешь, как и сказать.
конечно, никогда бы не смогли...
внимания, счастливого пути.
виновато улыбался, словно его только что изобличили в подделке банковского
чека.
"Энтернасьонале".
кем. Он уезжал в Америку: у него была всего лишь португальская виза. Это
казалось ему слишком незначительным поводом для торжественного прощания.
Только когда машина тронулась, он слегка помахал рукой. Оставшиеся
напоминали стайку кур под дождем.
тут не обойтись!
медленно влетели гонимые ветром листья. Два бледных раввина с трясущимися
бородками, Визенхоф, Рут Гольдберг, шахматист-автомат Финкенштейн, фаталист
Зейденбаум, несколько супружеских пар, пятеро или шестеро детей, владелец
полотен импрессионистов Розенфельд, которому так и не удалось уехать, двое
подростков и еще какие-то очень старые люди.
унылые номера. Все сгрудились в столовой, тихие и почти покорившиеся судьбе.
Каждый изведал в жизни столько горя, что будущее казалось уже почти
безразличным.
лишь приговоренные к пожизненному заключению и к смертной казни. Избранный
народ! Любимцы Иеговы. Специально предназначенные для погромов. Да
здравствует жизнь!
шахматная доска и газета "Матэн" с шахматной задачей.
границу.
Зейденбаум надел пенсне.
Забыть обо всем хотя бы на одну ночь. Потомки Агасфера! В наши дни этот
старый бродяга давно бы впал в отчаяние:
Хозяйка об этом, к счастью, не догадывается. Иначе непременно
доставал из кармана зеркальце и гляделся в него.
У старика Гольдберга была седая борода, поэтому и приходится отращивать
бороду. Внешнее сходство обязательно - на паспорте фотография. Глядите, он
непрестанно дергает свою щетину. Боится пользоваться паспортом до тех пор,
пока не отрастет борода. Старается обогнать время.
поминутно заглядывавшего в зеркальце.
раскачивать его на цепочке. - Получается довольно скверная история, -
улыбнулся он. - Две недели назад это была просто коммерческая сделка. А