словами, но считал недостойным откровенно радоваться за собственную жизнь.
рядом с профессором, каким-то образом незаметно меня оттеснила, дядя вышел,
а я остался в кабинете...
жить ему осталось не больше полугода...
кабинета и присоединился к дяде. Не знаю, догадывался ли он о чем-нибудь. Во
всяком случае, я делал вид, что ничего не случилось.
зашли в сквер и, разрезая его дядиным ножом, съели.
все принимал как должное, только удивлялся полному отсутствию гор и
терпеливо дожидался нашего отъезда.
восхищался им, не особенно понимая природу своего восхищения. Я его видел у
себя в деревне, в родной ему среде, видел в городе среди чужих людей, и
везде он был самим собой -- ни перед кем не заискивающий, всегда
доброжелательно-насмешливый. Сейчас, пытаясь найти слова, чтобы обозначить
его сущность, я могу сказать, что в нем чувствовалась необычайная духовная
значительность.
тушевался, как это бывает с крестьянами, но, наоборот, казалось, что
переодетый король Лир сидит среди убогих мещан.
еде), это умение слушать собеседника, не выскакивать вперед, это
благородство пропускать мимо ушей общие места, которые высказывает
собеседник, ухватывать и развивать крупицы остроумия, наблюдательности в
чужих речах и эта всегдашняя мягкая настойчивость, с которой он утверждал
то, что считал правильным.
прямо над нами низко-низко со страшным грохотом пролетел самолет.
рядом, -- когда нас и то он оглушил?
-- поэтому летчику не так слышно.
сказал неграмотный человек, ставивший крестик вместо подписи, никогда не
знавший железа в более сложном сочетании, чем обыкновенный плуг.
он в другой раз. Через эту пронзительную горечь и запомнилась мне эта фраза.
И сейчас, взрослым, вспоминая ее, я догадываюсь о причине, по которой она
была сказана, догадываюсь, сколько пережитого и передуманного стоит за ней.
воды толщиной с человеческую руку, некогда бившая из-под скалы, превратилась
в еле заметный ручеек. Чтобы напиться из него, приходилось губами
дотрагиваться до камешков на дне. А вода! Разве это та ледяная кристальная
струя?!
вода стала теплой, этого я никак не могу понять.
место для жизни и зажил здесь когда-то.
заглянув по дороге на наше семейное кладбище. Но сделать это нам не удалось,
потому что кладбище обросло непроходимой стеной колючих зарослей. С какой
хищной быстротой возвращает себе природа отвоеванные у нее когда-то земли!
крепости, обломок Великой Абхазской стены. У этой крепостной стены мы в
детстве, играя, откапывали древние кости каких-то людей, захороненных
когда-то в этом месте.
наш дедушка. И он очистит участок земли, где сейчас расположены наши могилы,
от которых к тому времени не останется и следа, и только дети этого
человека, играя, как мы когда-то, будут откапывать в пахоте кости наших
близких, удивляясь и гадая, что за люди здесь когда-то жили.
молельный орех, сейчас оброс почти доверху молодым ольшаником. Молельный
орех рухнул, должно быть от старости. Его гигантский ствол уходил вниз, на
самое дно котловины, во мглу кавказских джунглей.
толстые ветки. Так я прошел метров пятьдесят, и чем дальше я шел, тем
трудней становилось идти, потому что колючие заросли облепляли его со всех
сторон.
ежевикой стволы каштанов, буков, грабов, дикой хурмы. В воздухе стоял щебет
птиц и могучий запах одновременно цветущей и гниющей плоти лесов.
снял с плеча карабин и стал вглядываться в непроглядную зеленую мглу, откуда
раздался голос косули. Еще несколько раз тревожно, дурным голосом проблеяла
косуля, но спуститься со ствола и пробраться сквозь эти опутывающие и
стреноживающие заросли не представлялось возможным. Я повернул и снова
поднялся по стволу к подножию молельного ореха, где ждал меня дядя Сандро.
еще паслись неведомые коровы. Одна из них побрякивала колокольцем.
Библейский звук жизни и запустения.
рвать виноград. Дядя Сандро ушел на родник поить лошадей. Через некоторое
время я услышал, что меня кто-то окликает снизу, Это был Кунта. Меня он,
конечно, не узнал. Небольшое стадо коз вливалось во двор.
как колхоз передал ему право собирать его с этого бывшего приусадебного
участка. Я отвечал ему, что винограда не убудет от того, что я съем
несколько гроздей, а он говорил, что от винограда ничего не останется, если
каждый мимоезжий путник будет рвать его.
я слез с дерева. Кунта сидел у подножия яблони. Рядом с ним стоял
очаровательный мальчуган в живописных лохмотьях, такой черноглазый восточный
Христосик.
слабыми светло-голубыми глазами.
мне рвать дедушкин виноград. Самое удивительное, что за последние пятнадцать
лет он не только не изменился, но даже стал выглядеть лучше. Исчезла острая
худоба, и лицо его слегка округлилось и стало приятней для глаза.
отделился от него.
спиной Кунты и следившего оттуда за мной темными глазищами.
Кунты. Тогда я вынул из кармана пятирублевую бумажку и, по обычаю наших
краев дарить детям деньги, протянул ему.
и он, посапывая, медленно приблизился ко мне, цапнул деньги чумазой ручонкой
и снова спрятался за спиной своего воспитателя.
выглядывая из-за его спины своими темными глазищами.
-- Того, Кто Хотел Хорошего, но не успел, предали земле?
чтобы мы спускались вниз к дому его брата, а там он и сам, подогнав своих
коз, не замедлит явиться.
Спешиваясь у ворот его дома, я заметил в маленьком загончике великолепного
рыжего коня с хвостом, почему-то подрезанным наподобие львиной метелки.
из-под руки.
близко подойдя к нам.
меня своими острыми глазами и отбирая у нас поводья лошадей.
целый городок ульев. Их было много, не меньше ста колодок.
за последние тридцать лет, но даже стал выглядеть благообразней. У него даже
лицо слегка округлилось, хотя он все еще выглядел человеком суховатого
телосложения.