и он...
шорох, словно ломился какой-то крупный зверь. Она глянула на неохватный
старый кедр, заползла за мощный ствол и там залегла.
спецовке и насквозь мокрых штанах, на плече - короткоствольный кавалерийский
карабин. Огляделся, будто затравленный зверь, остановился взглядом на
костре, заметил сапоги, сразу как-то сжался, сорвал карабин с плеча. Выждал.
Таня, затаив дыхание, следила за ним из-за кедра. Рука с пистолетом лежала
на моховом ковре. Чтобы правильно прицелиться, нужно немного выползти из-за
ствола...
надбровные дуги, под которыми прятались еле видимые глазки, узкий,
несуществующий лоб, длинные руки с не правдоподобно большими ладонями... Он,
должно быть, увидел труп своего заклятого врага. Неслышно, на цыпочках,
подошел, застыл над телом Поручика, повернувшись к Тане мощной, сутулой
спиной.
руками, - и всадила в эту спину всю обойму. Будто в кино, на черной ткани
спецовки эффектными брызгами взметывались дырочки. Ким грузно рухнул на
колени и повалился прямо на Поручика.
покидал "охотник". Она присела, нетвердой рукой достала из мятой пачки
сигарету. Теперь оставалось только ждать.
горячий чернущий чай из эмалированной кружки. - Мы с Яне дежурили у камней
попеременно. Я, должно быть, задремала возле костра и очнулась от крика Яне.
Увидела, что он лежит, а над ним стоит этот, спиной ко мне. И тогда я
выхватила пистолет...
переживайте, что человека убили. Ким был не человек, а бешеный волк. На его
совести здесь, на прииске, три убийства и Бог весть сколько прежде.
еще средних лет человек, крепкий, с суровым лицом. Начальник охраны
комбината. Получив от председателя артели радиосообщение о происшествии на
соседнем прииске и о том, что в преследовании беглеца принимает участие
Таня, он немедленно поднял вертолет с десятком отборных вохровцев и парой
обученных овчарок и полетел на Измаил. Пока около зимовья происходила
конфронтация Поручика и Тани, собаки уже взяли след Кима. Он, как
выяснилось, отсиживался в глухом буераке, днем рискнул выбраться, возле
брода зарезал второго уйгура и отобрал карабин. Тот выстрел, что слышала
Таня, произвел товарищ погибшего, обнаружив труп. Он стрелял в воздух,
вызывая подмогу. И вышло так, что первым на месте гибели Яне Попа и Кима
оказался Архимед. Это сняло многие проблемы...
понятно, - словно разговаривая с самим собой, произнес начальник охраны. -
Непонятно другое. Как Поп, все же милиционер бывший, подпустил его так
близко и дал себя угробить, а главное, почему у него штаны спущены
оказались.
откликнулся Архимед, а Чинский добавил:
безответных отрывался. Вон, даже пушку свою не зарядил.
и поднялся. - Думаю, товарищи, что это происшествие предавать огласке
нецелесообразно. Пойду проинструктирую своих орлов.
было месяца три, а потом Шеров пригласил Таню к себе домой, сообщив, что в
гостях у него человек, которому он очень хочет ее представить. Он встретил
ее в прихожей, но вместо гостиной провел в спальню.
цепочка с медальоном, в котором - голубой алмаз, когда-то подаренный Павлом.
тебя?
мои планы.
собой кожаную папочку, сидел отдаленно знакомый ей пожилой пижонишко
Лимонтьев, которого Шеров несколько лет назад неизвестно зачем сделал
директором какого-то скучного института. Завидев Таню, он поспешно вскочил,
поцеловал руку, сказал пару затрепанных комплиментов, после чего продолжил
беседу с Шеровым. Со второй его фразы Таня напряглась - речь шла о тех самых
голубых алмазах, которыми когда-то с таким энтузиазмом занимался Павел. В
институт приехала американская ученая дама со смешной фамилией Кайф и шибко
интересуется алмазами и, в частности, давнишними разработками Павла. Ох, не
случайно Шеров возвратил ей медальон именно сегодня. Он ничего не делает
случайно. Таня слушала их мудрый разговор и понимала, что у Вадима
Ахметовича возник на тему алмазов шкурный интерес, и сделалось как-то не по
себе.
очевидное.
разгорелись самым непристойным образом, и пригласить его к себе, уже с
американкой.
жизни существовало два человека, которые в ее сознании никак не совмещались,
пребывая в разных, несоединимых мирах. Сближение этих миров чревато гибелью
для менее жизнеспособного из них, сколь бы прекрасен и чист он ни был. И
Таня без обиняков заявила Шерову, что категорически запрещает ему каким-либо
образом вмешивать Павла в свои делишки. Вадим Ахметович был на редкость
терпелив и смиренен, подробно и убедительно растолковал, что намеченный
альянс законен и результаты его будут для Павла Чернова положительны во всех
смыслах. Человек получит возможность вернуться к любимому делу, начнет
наконец зарабатывать, воспарит духовно. Шеров клятвенно пообещал Тане ни к
каким комбинациям Павла не подключать, ограничить его участие в проекте
чистой наукой и при первой же возможности отпустить с миром. Таня не столько
поверила тогда Шерову, сколько согласилась с его логикой. Потому что очень
хотелось с ней согласиться: изредка общаясь с Адой по телефону, она знала,
насколько хреновы у Павла дела.
себе угрозу в адрес шефа.
Ежели с моим чего по твоей милости случится!..
не видать!
золотой "полтинник" товароведа Смирнова. Этот скромный труженик оказался
человеком с широкой душой: гостей собралось человек восемьдесят, вино лилось
рекой. Не было числа пьяным целованиям, трогательным признаниям типа: "Я
тебя уважаю!" В начале вечера Таня пела с эстрады, потом, уступив свое место
цыганам, оказалась во главе длинного стола по левую руку от юбиляра, который
подливал ей вина и заплетающимся языком шептал на ухо всякие любезности,
опасливо косясь направо, где восседала его монументальная жена. Таня
танцевала до упаду, смеялась громко и звонко... Дальше все помнилось
урывками: вот она, уединившись с кем-то в уголочке, что-то излагает, дергая
за пуговицу; вот, убежав на кухню, сладко рыдает там, обнявшись с
посудомойкой; вот снова выплясывает, теперь уже на столе, опрокидывая
бутылки босыми ногами...
добралась до стола, налила себе воды из чайника, кинула туда две шипучие
таблетки заграничного средства как раз от таких случаев. Называется
"Алка-Зельцер", подарок фарцовщика Гриши... Морщась, выпила, потом села,
закурила и стала ждать, когда полегчает. За окном светило чахоточное осеннее
солнце, и на сердце было муторно - не только от похмелья.
Вернувшись в комнату, села возле трюмо и стала привычно приводить себя в
порядок, а для начала включила фен, чтобы высушить и уложить волосы. Фен
зажужжал, и Таня услышала у себя за спиной скрип кровати и хриплый стон. Она
обернулась - на кровати сидел незнакомый мужик, голый, весь в тугих бараньих
кудряшках и с выражением тупого изумления на помятой физиономии. Господи,
откуда он взялся, такой? Неужели вчера подцепила? И только сейчас заметила.
предварительно протерев их.
поднялась, брезгливо подняла всю кучу и бросила на кровать.
она, ушла за шкаф и встала возле окна.
хотя и не без труда. У Тани не было ни малейшего желания помогать ему.
Вскоре сопение стихло.