поможет мне сейчас... она не поможет никому из нас. Что произойдет с нами,
если мы перестанем доверять друг другу? Тогда они заберут у нас все. Мы
останемся ни с чем.
свою жизнь, чтобы спасти твою, я не понимала, почему он это сделал. Я ужасно
разозлилась. ?Какое нам дело до нее?? - думала я. Меня заботила только
судьба Джеймса. Я хотела, чтобы он бы жив и остался со мой.
понимала, о чем он говорит. Однако теперь мне кажется, что я понимаю. - Она
отвела со лба волосы связанными кистями рук.
тебя.
случилось, он не должен сломать тебя или меня. Разве не ты говорила мне, что
мы должны держаться до конца? Что мы должны бороться?
поддастся требованиям какой-то группы террористов. Неужели ты веришь в то,
что он стал бы, даже если б мог, разрушать государство Израиль, чтобы спасти
жизнь своей дочери? - Она покачала головой.
- Господи, - прошептала она. - Впервые в жизни я размышляю о собственной
смерти. - Она взглянула на Рейчел. - Мы должны выбраться отсюда. Но я не
знаю, как нам это удастся без чьей-либо помощи.
отец поможет нам.
кивнула, словно подтверждая свои слова. - Он обязательно попытается.
позже. Возможно, он нанесет отвлекающий удар. Мы должны быть готовы.
***
ингредиенты, за исключением одного, но очень важного.
она, перегнувшись через прилавок под взглядом желтых глаз казалось
безразличного ко всему Мануса. - Ты должна раздобыть квадратный дюйм материи
от шелковых чулок. Не нейлоновых, заметь, а шелковых.
жажда убийства. - Там, где я живу, сеть магазинов, в которых их продают.
совершенно не годятся. Они должны быть поношенными. Понимаешь? На них внутри
должны быть женские соки, однако не твои, а чьи-то еще.
представления ни о том, где они живут, ни как их зовут (насколько ей было
известно они выступали в ?Новые? под другими именами). Наконец-то она стала
осознавать в полной мере двуличие той жизни, которую вела на протяжении
последнего времени.
матери она не могла припомнить никого, кто носил бы шелковые чулки. Во
всяком случае, она была уверена, что среди ее школьных знакомых таких людей
не было.
время, ибо Моника могла отправиться по магазинам, и ее визит остался бы
незамеченным. Уверенная в себе, она вставила ключ в замок и, повернув его,
толкнула дверь, намереваясь прокрасться по застеленной ковром лестнице в
комнату матери, залезть в ее шкафчик, аккуратно вытащить...
в этот час в гостиной, словно дожидаясь прихода дочери.
не сомневалась, что эта бессонница - продукт воображения матери. - Я очень
тревожилась за тебя, Дайна. - Как ни странно, Моника казалась спокойней, чем
Дайна когда-либо видела ее.
женщиной высокого роста с роскошной фигурой. Ее прическа выглядела иначе,
чем когда Дайна видела мать в последний раз. Моника отпустила длинные волосы
и стала пользоваться лаком, придававшим им серебристый глянцевый блеск,
великолепно сочетавшийся с ее красивым, скуластым лицом.
настаиваю. В конце концов мы все вправе иметь свои секреты. - Дайна стояла в
полном оцепенении, слушая мать. Услышав с порога голос Моники, она внутренне
приготовилась к саркастическим замечаниям и истерическим воплям, ставшим их
нормальным способом общения со времени смерти отца.
осведомилась. - Ты пришла надолго?
захочешь. - Голос Моники звучал мягко и приглушенно. - Не волнуйся, никаких
вопросов. - Она развела руками. - Я бы соврала, сказав, что не желала твоего
возвращения домой.
заплакать. Она поднесла пальцы, унизанные кольцами, к виску. Весь ее вид
говорил о том, что каждое слово, произнесенное Дайной, пронзало ее сердце
точно нож. Улыбка промелькнула на ее губах, но тут же бесследно исчезла, так
и не достигнув глаз.
чувства. Ты продолжай..., - недоговорив, она разрыдалась; ее плечи
затряслись.
душе, и она не могла разобраться в них.
сопли при тебе. - Она подняла голову. Слезы катились по ее щекам, оставляя
за собой черные подтеки смытой туши. Это придавало Монике не характерный для
нее хрупкий и беззащитный вид. - Конечно, иди, если тебе нужно, но... ты не
могла бы сделать мне одолжение? Мне было бы гораздо легче, если бы ты
согласилась пройти осмотр у доктора. Просто, чтобы я знала, что с тобой все
в порядке.
такой уж высокой платой за спокойное поведение Моники на протяжении
нескольких дней, которые, по мнению Дайны, должны были стать последними в ее
жизни, проведенными вместе с матерью.
семейный врач, доктор Мелвилл, взял небольшой отпуск и уехал отдыхать.
менее она отправилась по указанному адресу в Уайт Плейнс. Там она
встретилась с доктором Гейстом, краснолицым человеком с тщательно
подстриженными усиками, кончики которых походили на острия копий.
очков. Он имел привычку выдувать воздух сквозь сморщенные губы, когда
глубоко задумывался или объяснял смысл какой-то процедуры пациенту. В
результате его щеки постоянно казались такими же круглыми и пухлыми (ну и
разумеется, такими же розовыми), как у святого Николая.
против нескольких более специфических диагностических тестов. Она
согласилась, и по их завершении, он отправил ее в приемную. Все это время
Дайне не давал покоя его странный, крайне неудобный на вид, халат с
завязками за спиной, какой всегда попадается на глаза в лечебных заведениях
и вместо того, чтобы успокаивать пациентов своим видом, оказывает на них
скорей противоположное воздействие.
номера ?Беггер Хоумс энд Гарденс? и ?Тайм? полугодовой давности и с каждой
секундой становилась все более нетерпеливой, ее опять вызвали в святая
святых доктора Гейста. Он добродушно улыбнулся и встал, увидев, что Дайна
вошла.
институт? Он находится в двух минутах ходьбы отсюда на противоположной
стороне Парквэй.
дубового стола, - что я часто прибегаю к помощи этих людей, когда мне нужно
провести дополнительные тесты. Уверяю вас, это не займет много времени.
беспокойства. Вы в надежных руках.
Шломо Вульф
Флинт Эрик
Корнев Павел
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Муркок Майкл